Скользящий по линиям жизни - Ладушкин Оладушкин

прохождения зависит от количества участников и, если их слишком много, квест становится непроходимым. Если только один участник дойдет до конца, то получить награду он не сможет. Он не объяснил почему. И про характеристики Камня сути тоже рассказал. Вот только после этой встречи, мы поверили, что игра стоит свеч. Когда старик закончил, то добавил – вы знаете, что этот квест проводится раз в десять лет по общему времени Лимба, но вы должны знать, что последние шесть раз его не смог пройти никто.

Именно после этого события я уговорил друзей начать собирать Свет для приобретения артефактов и чтобы подготовиться к такому важному событию.

Так вот, сейчас я был в замешательстве. Признаваться, что я поглотил Камень сути я не хотел. Нет, ничего страшного бы не случилось, но просто нет у меня такого желания. Спрятать от других свой многократно увеличившийся запас Света довольно легко, что я сразу же и сделал. Ментальная защита от Богини поможет от слишком любопытных, но что делать с омолодившимся телом?

В голову пришел образ Дарт Вэйдера в черном балахоне и я улыбнулся. Нет, это слишком даже для меня.

Придется врать. Ох, и не любил я этого, но что делать? С Илюшей я потом поговорю об этом, если очнётся.

Накинув на себя выданную безликую форму и ботинки пошел искать дорогу в столовую.

По пути я встретил взволнованную Валеньку, которая быстрым шагом скользила в противоположную моему маршруту сторону. Попытался предложить ей вместе позавтракать, но она была не в себе.

– Привет, не сейчас Серёжа, – сказала она и осеклась. Её статуя была прекрасна и я даже залюбовался.

– Ты… как… что за черт? – прошептала Валя оживая и я был готов поклясться, что она сейчас перекрестится.

Я очень проникновенным голосом заверил её:

– Да я это, я. Грим вчерашний снял просто. Ты внимательно то посмотри, – на всякий случай я развел руки в стороны и провернулся на одном каблуке.

Она робко дотронулась до моей руки, потом до второй и неожиданно заключила меня в объятия.

– Фу ты какой, напугал меня. Как же я вчера на твой маскарад повелась? – проговорила Валя, а я чувствовал, какое облегчение она испытывает. Теперь не придется спать со старым хреном, которому далеко за сорок, не иначе. Ну или я надумываю себе всякого...

Валентина встрепенулась и отпрянула.

– Там Ромка... Мне только сообщили... – затараторила она, – ты представляешь, он вчера ночью сознание потерял. Хорошо, что уже был под медицинским наблюдением в своей комнате и его срочно увезли в медблок. Ночью был стабилен, а сейчас вскочил и требует чтобы его выпустили. Кричит, что всё в порядке. Они попросили меня подойти, потому что так не бывает. Не может так человек, понимаешь. Вчера он ночью умирал, а сегодня буянит, капельницу скинул и ругается, что если не поест, то будет дверь ломать.

– Ну так покормите его, – предложил я.

– Они пытались, а теперь войти к нему боятся. Он предметами кидается, – она произнесла это испуганно. – Он так раньше не умел.

Кидаться не умел? – не понял я.

– Так кидаться не умел, – пояснила она и видя моё непонимание уточнила – он как во сне кидается. Телекинезом.

– Можно с тобой? – спросил я, но дожидаться ответа не стал и уже увлекал её за собой в сторону медблока.

Палата была с внешним остеклением, и что творится внутри мы увидели не входя в неё. Там буянил Рим во всей своей красе. Хаотично летали предметы, кровать была сорвана с фиксирующих креплений и опасливо вжималась над ним в потолок, периодически в бронированное стекло влетала и отскакивала какая-то мелочь, всякие тряпки, ночной горшок, хорошо что пустой, пульт от телевизора, сам телевизор...

При этом Роману тоже доставалось и только что тапок треснул его промеж глаз.

Трое медработников даже не пытались зайти внутрь.

Роман махал руками и что-то кричал.

– Давно он так, – спросил я у миловидной женщины?

– Как только проснулся Роман просто лежал. Мы даже успели капельницу утреннюю поставить и поесть занести. А потом... – она всхлипнула.

Я нахмурился и спросил ещё раз:

– Давно он такой буйный?

– Минут десять уже, – произнесла женщина.

Я подошёл к остеклению палаты и постучал. Рома бросил на меня быстрый взгляд и попятился назад.

Я, не обращая внимания на его ошарашенный взгляд, перевернул кисть руки и сделал из пальцев подобие ножек человечка. Потом показал шажки и жестом уточнил, могу ли я к нему зайти?

Роман кивнул.

Вы меня здесь подождите, хорошо? – сказал я ни к кому не обращаясь. Потом, открыв наружный замок, зашёл в палату и плотно прикрыл за собой дверь.

– Привет, Ромка, ты что это казённое имущество портишь, – спросил я.

Он ошарашенно меня осматривал. Потом спросил:

– Ты другой. Я же сплю сейчас?

– Конечно спишь. Только вот буянить зачем? – я приметил на подоконнике тарелку, с которой свисал чудом удержавшийся там бутербродик, и двинулся к еде. Не спеша его прожевал и стало хорошо. Поесть я любил не только во сне.

– Ещё жратва есть, – спросил я, и Роман заозирался.

– Где-то была, – неуверенно ответил он, – но я её взять не смог. Она улетела куда-то.

– Ну так ты поосторожней будь, – наставительным тоном произнес я. – Разве можно едой кидаться? Да за такое в интернате тебе бы быстро по ушам настучали.

Рома поник и пробубнил:

– Ты прав, но я не знаю как это происходит. Оно само. Я на что-то смотрю, а оно сразу куда-то летит...

– Давай я тебе глаза выколю, – добродушно предложил я.

– Мне? За что? – удивился Роман.

– Ну как хочешь, – согласился я.

Пока мы разговаривали парень успокоился и все предметы застыли прижатые к стенкам, стёклам и потолку. Я глянул наверх и насильно оттянул Романа в сторону. Он упирался, но я был сильнее.

– Что ты делаешь, – возмутился он.

– Жизнь тебе спасаю, – ответил я, уже оттянув его от места, куда по моим прикидкам должна была упасть кровать.

Потом добавил:

– Так, Рим, теперь я тебя разбужу. Хорошо? Будет необычное ощущение и вокруг мало что изменится, но ты проснешься.

Он кивнул, а я упёрся взглядом в его глаза. Парень сейчас был в изменённом состоянии сознания, в котором