Отец Иоанн (Крестьянкин) - Вячеслав Васильевич Бондаренко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В ту Лазареву субботу о. Иоанна впервые увидела его будущая духовная дочь Сусанна Дмитриевна Валова (1928–2017), тогда — ленинградский инженер: «В субботу, придя в комнату келейницы отца наместника Сергия, куда меня поселили, я увидела сидящих за столом — будущего наместника отца Августина, тогда еще послушника, и будущего архимандрита Иринея, тоже пока послушника. Все слушали приезжего батюшку, речь шла о том, каким должен быть священник». Сусанну, тяжело переживавшую недавнюю смерть своего духовника, знаменитого петербургского протоиерея о. Бориса Николаевского (1884–1954), поразило, как незнакомый священник похож внешне на о. Бориса. Она показала о. Иоанну фотографию своего духовника, и батюшка, помолчав, сказал:
— Да, сходство поразительное, но он-то орёл, а я — всего-навсего воробей.
«В тот мой приезд в Печоры мы жили с отцом Иоанном через тонкую перегородку, — вспоминала С. Д. Валова. — Встречались утром у рукомойника, висящего в коридоре. И он тепло со мной здоровался, называя меня по имени».
И вот Светлое Христово Воскресение, 17 апреля. Всю Страстную седмицу батюшку одолевали вполне понятные размышления. Псково-Печерский монастырь уже входил в его жизнь, уже становились родными и его стены, и святыни; он уже успел и помолиться у мощей праведников в Богом зданных пещерах, и погулять по Святой Горке, и привыкнуть к весеннему гулу ручья Каменца, бежавшего прямо через обитель… И, конечно, прикоснуться к удивительным людям, населявшим монастырь. Можно предположить, что в тот, первый приезд самое большое впечатление на о. Иоанна произвел иеросхимонах Симеон (Желнин).
Родился Василий Иванович Желнин 1 марта 1869 года в деревне Яковлевская Псковской губернии, в крестьянской семье. Еще в детстве он, подражая преподобному Серафиму Саровскому, начал молиться в поле на камне, а вскоре выказал твердое желание быть монахом, и именно в Псково-Печерской обители. Родители юноши не хотели об этом и слышать, даже специально выстроили для него дом, чтобы удержать в семье, но в 1896 году он всё же осуществил свою мечту — поступил в монастырь послушником, а четыре года спустя принял постриг с именем Вассиан. К середине 1920-х авторитет о. Вассиана был уже так велик, что его предполагали сделать наместником. В своих автобиографических заметках он писал: «Видя, что это послушание мне не под силу, стал отказываться; да к тому же я очень устал — и на этом основании стал просить схиму, в чем мне впервое отказали, и всё же настаивали, чтобы я принял наместничество. Но я наотрез отказался от этого еще ввиду внутреннего внушения принять схиму». 3 апреля 1927-го о. Вассиан принял великую схиму с именем Симеон и с тех пор исполнял обязанности духовника братии. Наместник, епископ Иоанн (Булин), привел его в сырую мрачную келию, выкопанную в склоне оврага рядом с Успенским храмом, и произнес: «Вот тебе келия, здесь и умрешь». Так оно и произошло.
Молитвенный подвиг старца Симеона продолжался несколько десятилетий. Он ежедневно молился на ранней литургии, днем принимал многочисленных паломников, а ночью исполнял келейное правило схимника. И даже в глубокой старости был на многочисленных послушаниях: трудился в столярной мастерской (столяром был великолепным), на пасеке, в фруктовом саду, делал оконные рамы, киоты для икон, обрамлявшие дорожки цементные столбики, ступени для лестниц и многое другое. По всей стране шла слава о нем как о целителе (описано множество случаев того, как он исцелял больных) и прозорливце. Но сам старец по своему смирению отзывался о своем даре скромно. В 1952 году он так говорил о себе:
— Да совсем я не прозорливец. Великий дар прозрения дает Господь избранным Его, а тут просто долголетие мне помогает — зашел в дом раньше других, вот и порядки его лучше знаю. Приходят ко мне люди с горестями и сомнениями, а взволнованный человек подобен ребенку, он весь на ладони… Случилось с человеком несчастье, вон он и точность душевных очей теряет, впадает либо в уныние, либо в дерзость и ожесточение. А я и мирской круг хорошо знаю, и жизнь прожил долгую, и сам Господней силой огражден от бед и соблазнов, и как же мне в меру малых сил моих не поддержать брата моего, спутника на земной дороге, когда он притомился раньше, чем я?
Монастырская характеристика, данная о. Симеону в декабре 1957 года, гласила: «Иеросхимонах Симеон по своему глубоко старческому возрасту (свыше 88 лет) олицетворяет образ древних монастырских старцев — „печальников по Бозе“ как монашествующих обители, так и мирских лиц, а посему он и выполняет очень большое и трудное послушание, являясь духовником-старцем не только братии монастыря, но и абсолютного числа верующих, приходящих на богослужение в обитель. <…> По характеру отец Симеон кроток и незлобив, имеет зоркий духовный глаз и здравомыслящий практический ум и рассуждение. Пользуется всеобщей любовию как братии монастыря, так и богомольцев-паломников».
Патриарх Московский и всея Руси Кирилл во время своего посещения Свято-Успенской Псково-Печерской обители 18 августа 2010 года так вспоминал старца Симеона: «В первый раз я увидел старца Симеона, будучи 6-летним младенцем (в 1952 году. — В. Б.); это было, когда мы вместе с мамой и папой пошли к нему в келью. Прошли узким коридорчиком, где справа от входа располагаются окна, затем вошли в комнату. В комнате было сыро и темно. И, видимо, сам день был не очень солнечным. Там никого не было, нас попросили подождать. Мы стояли у входа и ждали.
И вдруг в эту комнату вошел старец в светлом сером подрясничке с удивительно светлым лицом. Я как сейчас помню его лучистые светлые глаза, источающие, действительно, свет. Вся его внешность источала этот свет. И как-то в комнате сразу стало светло. И что самое главное — радостно.
И вот тогда я понял, что такое святой человек. Святой человек — это не тот, кто хмурит брови и шарахается от других, а тот, кто живет в любви и образ этой любви в виде света Фаворского носит на своем лице и на своей внешности».
Многомудрому старцу достаточно было одного взгляда на человека, чтобы понять, кто именно перед ним. И, взглянув на о. Иоанна, в душе которого светлая радость от пребывания в обители мешалась с грустью от предстоящего расставания с ней, о. Симеон дал батюшке, наверное, самое точное определение, которое когда-либо ему давалось:
— Это земной ангел и небесный человек.
(Прозвучало это в беседе с келейницей старца, матушкой Александрой. Она
