Утро после «Happy End» - Татьяна Веденская

– Как что? Я ему сказала, что у меня совершенно нет времени, чтобы заниматься его проверками. Что мне проще отдать долг.

– Да что ты. И чем же ты его будешь отдавать? – ахнула я.

– Как чем? Я сказала, что раз уж он так спешит, то я готова продать машину, чтобы отдать ему все деньги. Все равно я планирую купить новенький «хендайчик». Знаешь, сейчас на рынок выбросили много очень миленьких городских моделей. Например, «Гетз».

– Ты серьезно? – распахнула я глаза. Костик с деловым видом дергал меня за юбку, посасывая принесенный Динкой чупа-чупс.

– Ага! Мне сейчас только машину менять осталось. Дура! Он ни за что у меня сейчас денег не возьмет. У него там налоговая претензия на двести тысяч долларов и угроза, что его махинации будут раскрыты перед учредителями. Как ты думаешь, ему есть дело до моих семи штук?

– Не-а, – протянула я.

И мы снова стали ждать. Две недели тянулась разборка. Петруша то пропадал, то снова обрывал Динке провода, предлагая то простить долг, включая долг перед целлюлитной врачихой (она была должна ей три тысячи), то обещая дать каких-то денег сверху. Динка устало отмахивалась от его звонков, отказывалась от встреч и мимоходом роняла фразы, что на такие вещи, как взяткодательство, сговор с налоговым инспектором и отмазывание руководства от назойливых учредителей она бы могла пойти только ради своего любимого шефа в «Right Way Ecology».

– Сам посуди, ну с чего мне подставляться? Ты мне кто? Конь в пальто, не больше. А то, о чем ты просишь, – это статья! Назвать какая? И чем карается?

– Не надо, – устало отказывался Петруша.

И наконец настал тот час, когда он, уже заставив изрядно подергаться в волнении нас обеих, что называется, дозрел.

– Ну, что ты меня мучаешь! – в сердцах воскликнула Динуля, снова увидев знакомый номер на табло мобильника.

– Послушай, Дина, мы же с тобой неплохо понимали друг друга. В прошлом.

– Вот именно, в прошлом. А потом вы, Петр Исмаилович, наотрез отказались меня понимать. Думаете, я забыла? – с садистским удовольствием напомнила ему Динка их скандал.

– Я признаю, я был не прав. Довольна?

– Я? Если честно, я недовольна. Я, кажется, отлично работала, ни в чем вас не подводила, а вы меня просто выкинули на улицу…

– О господи, если бы ты только знала, как я теперь об этом жалею! – воскликнул он.

Я сидела рядом и слышала его вопли из динамика любезно подставленной мне трубки.

– Врет! – одними губами проговорила Динка, выразительно глядя мне в глаза. Я кивнула. – Сделанного не воротишь, – философски сказала она вслух.

– Ну, почему же. Неужели ты так любишь свою эту новую работу? Помнишь, какой у нас прекрасный коллектив.

– И что?

– Возвращайся!

– А как же долг? – уточнила Динка, еле сдерживаясь, чтобы не запрыгать от радости до потолка.

– О чем речь! Вернешься – все будет забыто, а расписки порваны.

– Да что ты. Неплохо, – присвистнула Дина. – Есть только одна проблема. Но впрочем, спасибо за предложение. Я подумаю.

– О чем тут думать, – ощутимо, словно бы он был в нашей комнате, запаниковал Петруша. – Соглашайся.

– Видишь ли, работа на западное представительство – это престижно. Заграничные командировки, иностранцы. Я, может, замуж выйду. Да и зарплата чуть больше, чем у вас. Правда, и работать приходится с утра до ночи, но… ты знаешь, я работы не боюсь.

– Знаю, знаю, ты прекрасный специалист, – причитал Петруша.

Я была потрясена. Видимо, угроза раскрытия его махинаций лишила его разума.

– Ну, дай мне пару дней на раздумье. Я тебе позвоню, ладно? – спокойненько уточнила Динуля. Я просто поражалась ее стойкости и терпению. Я бы уже давно повисла у Петруши на шее.

– Ты не согласна? – трагически переспросил он.

– Я должна подумать, – железным голосом отрезала Динка.

– Какая у тебя там зарплата? – тоном короля, обреченного на отрубание головы, спросил он.

– Ну, три триста, и что? – с вызовом ответила Динка, зажимая кулаки.

– Даю три с половиной, – наотмашь выдал он. Динка усмехнулась.

– Щедро!

– И прощаю долг! – бросился вдогонку за ее амбициями Петруша. Я из последних сил трясла Костика, которому уже не терпелось внести свою скромную лепту в диалог.

– Ну… даже не знаю, – протянула Динка. – Конечно, заманчиво, но…

– Я без тебя пропаду. Эти безмозглые бухгалтеры совершенно не умеют работать. Ну что, по рукам?

– Нет, не по рукам, – выдохнула Динка.

– Нет?! – ахнул Петруша.

– Еще ты мне дашь пять штук за то, чтобы я не только вернулась, но и решила все твои проблемы. Решила так, что твоя достопочтенная… персона (Динка явно хотела сказать «задница») оказалась безгрешной, как новорожденный младенец.

– Согласен! – радостно воскликнул Петруша.

– До завтра, Петр Исмаилович. Я буду у вас в кабинете с докладом как всегда, в десять, – ласково и почтительно промурлыкала Динка. – Только потом я пару дней буду отъезжать, чтобы закончить свои дела в представительстве. Вы же понимаете, как это сложно, передать бухгалтерию такого большого представительства.

– Конечно-конечно, – залебезил Петруша, и они, наконец, расстались, полностью довольные друг другом.

А дальше… Дальше была сказка. Динуля вернулась на свою работу, заняв снова свой красивый прохладный кабинет, а через несколько дней пришла домой с заговорщицким видом.

– Пообещай, что сделаешь то, о чем я тебя попрошу! – с самым серьезным видом попросила она меня.

– Ну а когда я не делала то, о чем ты просила? – ответила я вопросом на вопрос.

Мне казалось, что после этого телефонного марафона я уже полностью подчинилась Динкиной воле. Кстати, мы так и держали пока дома мини-АТС. На всякий случай. Вдруг кто-то позвонит, проверит. Но никто так и не позвонил. Видимо, Петруша действительно был доволен, что все вернулось на круги своя и налоговая отстала от него, ограничив свои аппетиты четырьмя тысячами. (О, Дина, я был уверен, что вы сможете, только вы на такое способны!) И нет больше риска остаться без своего весьма уютного кресла.

– Нет, ты пообещай, что сделаешь! – не отставала от меня подруга.

– Ну, обещаю, – обреченно кивнула я, гадая, в какие еще переделки она меня втравит.

– Тогда это тебе, – радостно хохотнула она и сунула мне в руки сложенный пополам лист бумаги. Я развернула его и на пол выпало несколько стодолларовых купюр.

– Что это? – не поняла я.

– Это? Деньги. А точнее, целевой взнос в дело устройства твоей личной жизни.

– За что?

– Как за что? – обиделась она. – Разве не ты тут торчала около телефона, преступно дезинформируя звонящих? Разве не благодаря тебе я снова подпираю стены своего кабинета?