Чёрный всадник - Владимир Малик

— Но!.. — вспыхнул шляхтич. — Я войсковой товарищ пана гетмана! Как пан смеет так разговаривать со мной!

— А я был войсковым товарищем ясновельможного пана гетмана, когда милостивый пан под стол пешком ходил, — распалился Спыхальский, не замечая, что тому тоже лет тридцать, как и ему.

Без гроша в кармане, без крыши над головой, он не знал, как прожить день, а тут вдруг ему предлагают ждать два, а то и три дня. И кто может гарантировать, что через три дня его допустят пред ясные очи гетмана? Разозлённый пан Мартын тяжело дышал и не мог уже сдержать себя.

— Да я с паном маршалком не в одном бою побывал, пока милостивому пану няньки сопли вытирали, трижды на день кашу с молоком в рот пихали и столько же раз кое-что из штанов вытрясали! Перун меня разрази, если милостивый пан тотчас же не доложит про меня, то есть Мартына Спыхальского, гетману, я саблей собью спесь с надменного и бестолкового пана войскового товарища! Холера ясная!

Шляхтич побледнел и схватился за саблю. У входа в дом собрались люди и с любопытством наблюдали за стычкой. Но тут из открытого окна второго этажа раздался голос, который заставил всех замолчать:

— Что там за шум, Панове?

— Пан гетман, пан гетман, — прошелестело в толпе.

Спыхальский поднял голову, нацелив вверх свои огненно-красные усы.

— Я естем шляхтич Мартын Спыхальский, мой ясновельможный пан! Думаю, ясновельможный пан не забыл меня?.. А это — моя малжонка пани Вандзя… Её пан тоже должен помнить… Я возвратился из турецкой неволи, прошу пана.

Пан Мартын вдруг умолк и покраснел. Ему стало стыдно, стало жаль себя. «Пёсий ты сын, пан Мартын, — подумал он. — Перед кем унижаешься? Перед человеком, который надругался над твоим достоинством, а сам только тем превосходит тебя, что владеет большими имениями? Сто дзяблов!..»

Он в отчаянии обвёл взглядом притихших шляхтичей и жолнеров, стоящих вокруг, и готов был уже юркнуть в толпу и исчезнуть, бежать отсюда, но тут вновь прозвучал голос гетмана:

— Ба, ба, ба, пани Вандзя! Пан Мартын! Какими ветрами? Поднимайтесь сюда! Я хочу вас видеть немедля! Матка боска, так вы прямо с того света!..

Спыхальский взял Вандзю за руку и под оторопевшим взглядом шляхтича, с которым он только что препирался, быстро вошёл под мрачные своды старинного дома. Вверху их уже ждал Яблоновский.

— Прошу, прошу, любезная пани, проходите сюда! — приглашал высокий худой гетман. — Пан Мартын, я рад вас обоих видеть в своём доме! Где же милостивый пан пропадал столько лет?

— В турецкой неволе, прошу любезного пана, — ответил Спыхальский, пожимая узкую холодную руку гетмана и входя в большую, прекрасно меблированную гостиную, в которой на дорогих коврах, сплошь закрывавших стены, было развешано не менее дорогое оружие — сабли, турецкие ятаганы, пистолеты. — А пани Вандзя — в татарской… Мы только что прибыли с Украины…

— О, это тем более интересно. У меня гость с Украины, — и гетман Яблоновский указал на незнакомца, который поднялся из глубокого кресла и почтительно поклонился вошедшим. — Знакомьтесь — полковник Ян Яненченко…

Спыхальский внимательно осмотрел казачьего полковника, про которого он много слышал весьма нелестного на Украине, и подумал, что, верно, Арсену Звенигоре было бы любопытно узнать, какое дело привело этого человека из Немирова во Львов. Неужели прислал Юрий Хмельницкий? С какой целью?

После взаимных приветствий и пустых фраз — дани светско-шляхетскому этикету — гетман Яблоновский попросил всех сесть, а Спыхальского — рассказать о своих скитаниях и злоключениях. Слуга внёс на блюде графин с вином и хрустальные бокалы. Яблоновский, отпивая маленькими глоточками холодный напиток, слушал рассказ пана Мартына, а сам краешком глаза поглядывал на Вандзю, увядшую, похудевшую и порядочно обносившуюся. Но по его глазам и по всему выражению лица невозможно было догадаться, что он думает о таком неожиданном приезде этой обедневшей шляхетской пары, рад им или нет.

Когда Спыхальский закончил своё не очень весёлое повествование, гетман вздохнул и сказал:

— Одиссея ваша, Панове, действительно любопытна, и мы ещё как-нибудь продолжим нашу беседу о ней. А сейчас, пан Мартын, я хотел бы услышать твоё мнение о положении на Украине… Правда ли, что все Правобережье — полупустыня, как утверждает пан Яненченко? Что Корсунь, Умань, Фастов и другие некогда многолюдные города лежат сейчас в сплошных руинах, стали пристанищем диких зверей?

— Да, пан, это все правда.

— То есть ты хочешь сказать, что весь край тот совершенно обезлюдел?

— Ну, не совсем так, вельможный пан гетман… Люди там есть, где больше, где меньше… В Фастове, к примеру, мы видели три души — старушку и двух детей…

— Это все равно что никого, — задумчиво произнёс Яблоновский. — А если край безлюдный, то он, можно считать, ничей… И если Речь Посполитая проявит хотя бы немного настойчивости и желания, то она сможет вернуть те земли в лоно матери-отчизны?.. Так говорил мне только что пан полковник…

Спыхальский был неприятно поражён подобным поворотом мыслей гетмана. Вот, значит, с какой целью приехал Яненченко! По всей видимости, Юрий Хмельницкий затеял очередную измену, хочет отрешиться от султана и переметнуться к королю?.. Но тогда против Польши окажутся не только Порта, но и Украина, и Россия! Или здесь что-либо иное?.. Чтобы не выявить своих истинных чувств, он начал осторожно.

— Я не думал об этом, ясновельможный пан… Но если Юрий Хмельницкий отшатнётся от турок и снова начнёт служить его светлости королю польскому…

— Юрий Хмельницкий тут ни при чем…

— Простите, но разве пан полковник прибыл не от него?..

— Наоборот, пан полковник бежал, боясь лишиться головы… Юрия Хмельницкого мы можем не принимать во внимание: он не имеет никакой силы. К тому же это полубезумный, которого султан терпит только ради его имени…

— Я не знаю, что рассказывал ясновельможному пану пан полковник, но мне кажется, что вступление коронных войск на земли Украины вызовет отпор как турок, так и России…

— Вступление войск — да… Но кто говорит о посылке войск?.. Туда следует посылать умных, отважных и преданных людей, таких, например, как пан полковник. И пускай они собирают отовсюду казаков, крестьян, разных бездельников, сажают их на пустоши и служат вместе с ними Речи Посполитой!.. Над этим следует подумать и доложить королю и сейму. Мы ещё вернёмся к этому разговору, Панове. А сейчас, я думаю, вам нужно одно — пристанище, ибо, я вижу, пани Вандзя мечтает о бадейке горячей воды, чистом бельё и об отдыхе… Панове ничего не будут иметь против того, если некоторое время поживут соседями под одной крышей? — обратился Яблоновский к Спыхальскому и Яненченко и, не ожидая ответа, словно дело уже решено, добавил: — Здесь поблизости есть у меня одна небольшая усадьба, слуги отведут вас туда… Я надеюсь, что и пан Яненченко, и пан Спыхальский отныне у меня на службе?..