Когда она сказала «да» - Селеста Брэдли

Рен, смеясь, сделал первые шаги в мир, который оставил много лет назад.

Калли и Баттон решили, что для Рена будет легче, если его представят сразу всем жителям деревни. Бальный зал уже был заполнен публикой в ярких платьях и темных фраках, дополненных невероятным разнообразием масок домашнего изготовления из самых удивительных материалов. Калли, например, никогда не видела столь талантливого использования внешних листьев кукурузного початка! Иногда попадались прекрасные изделия из бус и перьев, хотя не такие элегантные, как у Калли и Рена. Очевидно, Баттон приберег лучшие товары для хозяев бала.

Едва они появились в зале, как там стало тихо, очень тихо. Все лица — все маски — одновременно повернулись к ним.

Но они, следуя наставлениям Баттона, не шевелились.

— Пусть смотрят, — велел коротышка-портной. — Сколько им угодно. Они будут глазеть. Пялиться с разинутыми ртами. Некоторые, простые души, могут даже таращиться.

Баттон благосклонно улыбнулся.

— Вы не должны скрываться, словно от стыда и позора. Ваше дело — восхищать и производить впечатление. Пусть все видят, что вы господин и госпожа Эмберделла! Такие, какие есть на самом деле.

Поэтому рука Калли вроде бы небрежно лежала на рукаве мужа. Глядя на них, никто не узнает, что ее пальцы отчаянно впиваются в его руку, напоминая, что она рядом.

Если бы Калли не пыталась добраться до кости своими ногтями, Рен наверняка забыл бы, что она тут. Под устремленными на него взглядами ему пришлось бороться с почти непреодолимым желанием отступить, ринуться в открытые двери бального зала и исчезнуть. Он и Калли стояли словно на сцене — на верхней площадке широкой лестницы спускавшейся в бальный зал.

Краешком сознания Рен отметил крепкую хватку Калли — его спасательный круг, нить, соединявшую его с землей. Сквозь гул крови в ушах он припоминал инструкции Баттона.

Произвести впечатление. Пусть все видят, что перед ними хозяева.

И тут Рен осознал, что, если сумеет продержаться еще несколько секунд, ему больше никогда не придется прятаться: ни здесь, ни в деревне, ни в поместье.

Груз многолетних тайн и тени прошлого когда-то придавили его к земле. Но теперь сознание того, что он может появляться везде с открытым лицом, заходить на деревенскую почту, отсылать письма, нанять слуг, чтобы облегчить жизнь Калли…

Воздух наполнил его легкие, прохладный душистый воздух, не тот затхлый и влажный, которым он дышал в своем капюшоне черной шерсти. Рен стоял, прямой и высокий, и сверкающий шарф, знак рыцарства, сиял на его груди.

В какой-то момент, наверняка по наставлениям Баттона, у которого была явная склонность к театральным эффектам, Калли сжала руку мужа и стала опускаться в глубоком реверансе. Рен низко поклонился.

Когда они выпрямились, в разных углах зала вспыхнули аплодисменты, и вскоре даже самые бесчувственные особы присоединились к общей овации. Смущенный Рен уже подумывал удрать подальше от шума, лиц, от звона хрусталя в огромных люстрах.

Но жесткая хватка жены удерживала его на месте.

Он послал ей вопросительный взгляд: «Собираешься оставить на мне новые шрамы?»

Ответный взгляд предостерегал: «Не смей сбегать. Даже не думай покинуть меня!»

Мысль о том, чтобы оставить ее наедине с толпой, привела его в чувство куда эффективнее, чем яростное пожатие. Если он сумел спасти ее от смерти на острых камнях… не к лицу мужчине бросить ее сейчас.

Поэтому он вынес аплодисменты, взгляды и всеобщее изумление. Баттон был прав в одном: Рен заработал шрамы на службе короне. Если его миссия была тайной — черт побери, само его существование было тайной, — еще не значит, что он до конца жизни должен скрываться во тьме!

Он может постоять здесь, на виду у всех, еще немного и заработать право пребывать в свете. В свете Калли. Ибо она сияла в ночи. Он видел это по лицам, поднятым к ним. Сначала взгляды останавливались на нем. На его лице, на видимых шрамах, испытующие, любопытные, гадающие о том, сколько еще шрамов скрыто маской. Но когда первое впечатление от его изуродованного лица немного ослабевало, взгляды один за другим обращались к сияющей внутренним светом женщине, стоявшей рядом с ним.

Хорошенькая Калли с курносым носом и россыпью веснушек. Калли, бродящая по округе, повязанная платком, Калли, убирающая дом, превратилась в изысканную красавицу, богиню весны и обновления.

Богиню с грудью, созданной для наслаждения бога! О господи! Как он мог не заметить! Так нервничал, что совершенно упустил из виду тот факт, что все богатства Калли выставлены напоказ!

Ярость охватила его. Он убьет Баттона!

Но тут жена потянула его за собой, и они спустились в зал. Трость помогала Лоренсу шагать величественно и не хромая.

Генри и Беатрис выступили из улыбающейся толпы, чтобы приветствовать хозяев. Генри на редкость хорошо выглядел в костюме сквайра минувшего века. Костюм казался совсем новым и явно не был извлечен с чердака. Он идеально подходил к старомодному обаянию Генри.

Беатрис была очень хорошенькой в матово-сером шелке и маске кошечки из горностаевого меха. Калли осыпала ее похвалами, которые Беатрис приняла со странной неловкостью.

— Это старое платье, — пробормотала она.

Калли удивилась, поскольку знала, что каждая жительница деревни заказала новый наряд у мистера Баттона.

— Но вы абсолютно неотразимы, — заверила она. — Первая красавица в этом зале.

Беатрис слегка нахмурилась.

— Разве у вас нет зеркала Калли? Или мне следует величать вас «леди Портер»?

Она многозначительно посмотрела на перевязь Рена. Генри энергично закивал:

— О да, именно леди Портер! Могу я первым выразить свои поздравления, сэр Лоренс? Когда вы получили медаль и звание?

Рен на секунду замер. Калли ощутила, как напряглись мышцы его руки.

— Три года назад. И да, вы — первый.

Генри, казалось, всем своим видом молил об объяснении, но Калли знала, что он ничего не дождется. И поэтому поспешно откашлялась:

— Сэр Лоренс, насколько я понимаю, квартет уже приготовил инструменты и ждет, когда мы откроем бал.

Коротко кивнув Генри, Рен отдал трость слуге в ливрее и увлек Калли в центр зала, как подобает принцу и принцессе. Они низко поклонились друг другу, и, когда заиграла музыка, он притянул ее к себе и она вплыла в его объятия.

Последовала долгая пауза. Калли ждала, что он скажет. Наконец Рен прошептал:

— Калли!

— Что?

— Ты не только забыла спросить, хочу ли я этого бала, но и умею ли танцевать.

О черт! О проклятье! О яйца святого Георгия!

Но он тут же рассмеялся и закружил ее в вальсе, и даже хромота ему не мешала!