Исторические очерки Дона - Петр Краснов

Крутой зависти еще не было — она появилась много позже, но равенства тоже не было.

Возвращаясь из заграничных походов, казачьи офицеры стремились устраиваться на своих больших земельных участках так, как они это видели в России. Нужны были рабы. Они сманивали к себе крестьян из соседних российских губерний, или покупали их у разорившихся Русских помещиков. На большой Крещенской Урюпинской ярмарке был настоящий невольничий рынок. Помещики соседних губерний, Тамбовской, Воронежской и Рязанской сгоняли на нее крестьян и крестьянок, иногда в оковах, на продажу целыми семьями и по одиночке, и продавали их, или меняли на лошадей и на скот…

Пустынные до той поры, Донецкий и Миусский округа заселялись большими крестьянскими слободами, и подле них вырастали помещичьи усадьбы — «дворянские гнезда». Заводились конные заводы и псовые охоты; все причуды Русской помещичьей жизни, крепостные оркестры, крепостные архитекторы и художники. И остановить это было не под силу атаманам.

Слава Донского войска, его победы, искусство воевать Донских казаков привлекали в ряды казачьих полков Русских офицеров. Более образованные, знающие иностранные языки, искусные офицеры штабов, они были нужны там, где большинство казачьих офицеров, еще малограмотные, и в Русской-то грамоте не справлялись. Подле атамана Платова служили офицеры Смирный и Шперберг. Это вторжение в казачьи ряды не казачьего состава должно было тоже отозваться на жизни и строе службы казаков.

На Дону оказалось к началу XIX века немало малороссиян. Это были беглые из Малороссии, прижившиеся в войске; были тут и малороссияне, купленные когда-то казаками, потом брошенные ими, пущенные ими на вольную волю — «живи, мол, как хочешь»; брошенные разорившимися казачьими помещиками рабы, таких были тысячи.

Платов, а в его отсутствие наказной атаман Денисов, стремились узаконить пребывание этих людей на Дону.

16-го сентября 1811-го года состоявшие по Войску Донскому за разными станицами малороссияне в количестве 3836 душ были переименованы в казаки. Из них были созданы станицы Махинская, Кагальницкая, Мечетинская и Егорлыцкая. Эти станицы были поселены по пустынному до той поры большому тракту из станицы Аксайской на Кавказ.

10-го октября 1817-го года, для облегчения тяготы положения поселенных на границе Донского войска с Кавказской губернией обращенных в казаки, к ним было «приселено» от всех 118 станиц войска 300 семей казаков.

Платов же добился отдачи 8-го августа 1811-го года повеления: «В казачьи полки не записывать на службу никакого звания людей, не принадлежащих Войску Донскому (не казаков)». Принятых раньше было повелено исключить…

Вернувшись из заграничного похода атаман граф Платов со всем пылом и страстностью принялся отстаивать самобытность войска Донского. Человек большого ума и жизненного кругозора, Платов понял, что борьба ему предстоит не с Правительством, не с Русскою властью, но с самою казачьей жизнью.

Император Александр любил, ценил и верил Платову, и широко шел на все его предложения о преобразовании в войске. Бороться нужно было с внутренними соблазнами, нужно было стараться всеми силами удержать казаков от дальнейшего скольжения в сторону барства и сохранить все то, что было приобретено войском в тяжелые годы войн и походов.

Нужно было упорядочить самую военную службу казаков и удержать ее на той высоте, какой она достигла во время войн с Наполеоном.

Платов убедился в значении и силе Донской конной артиллерии. В 1813 году он добился Высочайшего повеления иметь на Дону три роты конной артиллерии; в каждой роте было по двенадцать пушек, по две батареи. Заведывание артиллерийскими ротами было возложено на генерал-лейтенанта Карпова 2-го.

Вступая в атаманство, Платов нашел порядок отбывания полевой военной службы казаками несовершенным. В 1802 году он устанавливает «комплект полков», который должно выставлять Донское войско: 80 пятисотенных полков — 40 000 человек. Срок службы полкам был установлен: полкам, стоявшим далеко, по границам, или в отдаленных местностях Империи, в три года. Полкам, отправляемым на службу внутрь России, в Грузию и на Кавказскую линию — два года. При атамане Денисове, в 1820 году, было постановленно, в виду сложности и ответственности службы полков, находящихся на Кавказе, на границах Турецкой, Австрийской, Прусской и Шведской (в Финляндии) продолжать службу этих полков до четырех лет.

До 1801 года донские казаки, выходя в полки на службу, одевались хотя и по форме, но больше, кто как мог и как хотел. Выходили в домашних зипунах, в теплушках, в кавказских черкесках, в польских кафтанах. Ни погон, ни знаков отличия не было. В 1801 году всем казакам была дана однообразная форма одежды. Это были куртки до пояса, или длинные до колена чекмени; вместо барашковых шапок «папах» — были установлены кожаные «кивера»; были даны вместо шаровар длинные «чакчиры» из темно-синего сукна с широким алым лампасом; вместо шашек — сабли на поясной портупее. Офицерам полагались при параде эполеты на серебряной канители с «чашками».

Старым казакам эта форма не понравилась.

— Солдатчиной отдает, — ворчали они по станицам. — Глянь, какими «уланами» повырядились!

— Сегодня нарядят уланами, а там, гляди, и в регулярство писать станут — казаков солдатами сделают.

— Очень даже это просто теперь!

Но когда кивер и алые лампасы казаков в Наполеоновские войны пронесли Донскую военную славу через всю Европу; когда были они грозою для Европейской кавалерии; побывали во всех Европейских столицах — они стали очень любы и дороги казакам. Они напоминали им о их мировой славе, непобедимого, несравненного конного войска…

Казаки и вне службы стали носить шаровары с лампасом, а в праздники охотно надевали свои старые кивера.

Ревнуя о воспитании казаков, о сохранении в них казачьего духа, Платов поручил директору Донской гимназии в Новочеркасске Попову приступить к составлению истории войска Донского.

В 1817 году Платов устроил в Новочеркасске первую на Дону типографию (книгопечатню).

Платов любил конские скачки и джигитовки; в них видел он поддержание бодрого и смелого казачьего духа. Из заграницы донские офицеры привели прекрасных, кровных лошадей. Платов, поощряя коневодство, давал таким офицерам участки степи для пастьбы табунов. Так повелась по Дону знаменитая Донская лошадь. С сухой горбоносой головой — это от калмыцких маток, с длинной шеей — это от кровных жеребцов, с крепкими тонкими ногами, резвая, выносливая, закаленная суровыми зимами, проведенными под открытым небом, в табуне, она долго славилась, как резвейшая лошадь в России, и в первую половину XIX века было много закладов о том, что донская лошадь побьет на скачках английскую чистокровную. На эту лошадь был большой спрос у кавалерийских скупщиков коней для пополнения кавалерии, у «ремонтеров».

Когда Донские полки уходили из Франции, Платов приказал каждому казаку взять с собою за пазуху по чубуку французских виноградных лоз. Этим обновлено было виноградарство, начатое еще при Петре I, и на Дону повелись тонкие вина, подобные французским.

Ни годы, ни надломленное в походах здоровье не останавливали атамана от непрерывных поездок по Донским станицам. Там собирал он подле себя казаков и беседовал с ними. Во время этих бесед старался атаман удержать в казаках их природный бодрый дух, сам являя собой пример жертвенной выносливости. Часто здоровье отказывало. Его удерживали от поездки; он ехал.

— Чем вы хотите меня сделать, — говорил он, — ребенком, что ли? На что я буду похож, когда, после несчетных милостей ко мне государя, посмею испрашивать хотя минуту отдохновения от должности? Легче я умру, нежели решусь на это.

В сентябре 1817 года войско Донское посетил брат Государя Великий князь Михаил Павлович. После Петра I это было первое посещение Дона лицом Императорского дома. По этому случаю в Новочеркасске были построены красивые, богато отделанные въездные ворота.

Вскоре после смерти Платова, в двадцатых годах прошлого века была издана составленная начальником штаба Платова полковником Смирным книга «Жизнь и подвиги гр. Матвея Ивановича Платова». В большой этой книге много говорится о внешней жизни донского атамана, о его военных делах, о его привычках и мало сказано о его мудрых поучениях, о той большой воспитательной работе и о значении её для Донских казаков.

Потом… Русские и Донские историки больше увлекались кровавыми разрушительными «подвигами» Разина, Булавина и Пугачева и проглядели славного созидателя, атамана Платова.

Глава XXXV

Матвей Иванович Платов родился 6-го августа 1751-го года в Старо-Черкасской станице. Отец его войсковой старшина, выслужившийся из простых казаков.