Третий сын - Алексей Владимирович Егоров

— Если и правда не знаешь, какой из тебя вожак? — упрекнул его Убро, милосердно отсылая дрожащего Хако. — Ваши дикари, которых, наверное, уже по кускам растащили, надругались над его дочерью. А после убили ее. Просто так оборвали жизнь юной Фирэн, будто косулю закололи. Думали, небось, что мы только в земле ковыряться умеем и ответить не сможем? Сможем! Твои ублюдки уже получили сполна! Что теперь скажешь, вожак? Опять прикинешься, что ничего не ведал?

— Я ничего не ведал, — сухо подтвердил Тэрко. — Да и сейчас не ведаю. Может, ты говоришь правду, может нет. Убитые были крутого нрава, но прежде подобного не совершали. Хотя в это я еще могу поверить. Но никак не поверю, что твои поселяне выследили и сразили трех опытных следопытов. Даже арзаты не настолько искусны! Кто убил моих воинов?

— Я.

Он не сразу обнаружил того, кто говорил, голос звучал не из толпы. Тэрко и все охотники бесполезно крутили головами в поисках цели. Цель оказалась быстрее. Нежданная стрела насквозь пробила плечо вожака, лишая его возможности натянуть лук. Остальные охотники вскинули оружие, но голос невидимого стрелка их предостерег.

— Я могла этого не делать, но вам ведь нужны доказательства.

На окраине площади, где все собрались, виднелась кладка колодца. Из-за нее медленно встала тонкая девичья фигура. Кетменка была одета так же безлико, как и остальные поселяне, но Тэрко сразу оценил ее идеальную выправку. Кожа девушки отливала грозовым небом. Черты лица были тонкими и хищными настолько, что даже ночные охотники почувствовали угрозу. Белая улыбка больше напоминала звериный оскал, в ней не было страха. Узкая ладонь сжимала лук, но вторая рука висела свободно.

— Теперь понимаешь, как я их убила? — Лучница говорила ровно и вкрадчиво. — Когда подох первый, они тоже не верили. Но очнулись быстро. Пригнулись и зыркали в поисках точек. Вы всегда выбираете лучшие точки, охотники. Самые неприметные. Поэтому там меня не было. Когда подох второй, последний это понял. Вот он почти преуспел, но Музерату был на моей стороне. Наш бог не жалует насильников и убийц. А особенно — предателей. Я долго выжидала и слышала, о чем они шептались. «Тэрко не протянет до следующего новолуния. Лес с ним расправится, а мы поможем. Так же, как и прежнему». Напрасно вас сравнивают с животными, охотник. Дикие звери свергают вожаков в честной схватке. И никогда не издеваются над детенышами ради забавы.

Тэрко уже обломил стрелу, один из соратников поспешно перевязал его рану. Кроме них не шевелился никто. Охотники опустили луки, завороженные речью отважной девушки. Селяне тоже слушали неподвижно. Особенно Убро, который теперь выглядел встревоженным.

— Лари, — заговорил он первым, — не стоило тебе…

— Стоило, отец, — резко, но мягко возразила лучница. — Так захотел милостивый творец Музерату. Эти воины пришли в Клату в поисках убийцы. Если мы уйдем вместе, никто не пострадает.

— Лари! — вспыхнул Убро. — Я ни за что тебя не отдам!

Сауры и арзаты поддержали его воинственным гулом. Тэрко тоже не проявлял прежней уверенности.

— Я пришел сюда, чтобы во всем разобраться, — заявил он. — Если ты говоришь правду…

— Ты пришел сюда за мной, — перебила его Лари, — потому что на то была воля нашего бога. Он никогда не желает открыто, но всегда добивается своего.

5

Лес вокруг был густым, непролазным, но это никого не смущало. Двое легко шагали сквозь глухую чащу во главе полусотни себе подобных. Их кожа была слишком серой, низкородной. Охотники ловко продирались через бурелом, взбирались на холмы, поросшие сосняком, пересекали овраги и ручьи. Все это время кетмен и кетменка держались за руки, даже заросли ветвей не могли их разомкнуть.

Тэрко был счастлив. Он потерял половину стаи, еще больше авторитета, нарушил древний обычай, но ни о чем не жалел. Юная спутница наделила его жизнь новым смыслом, превратила безликую свору в настоящую семью. Его семью! Сначала соратники возражали: если дозволено вожаку — почему им нельзя? Но ни одна из их избранниц не смогла проявить себя так же, как Лари. Она сама была лесом, однажды мужчины это признали. Постепенно они смирились и просто завидовали. А потом обожали: юная саив стала матерью своры. В семнадцать лет от роду! Единственное, чего не хватало Тэрко, это кровного потомства. Вожак мечтал, чтобы Лари подарила ему ребенка, но ночные охотники оставляли семьи в поселениях — в лес уходили только мужчины. Лари же наотрез отказалась оставлять Тэрко и возвращаться в Клату.

Эта поляна ничем не отличалась от остальных. Обычная проплешина в густой чаще, зеленый ковер с редкими молодыми елями, среди которых невозможно было укрыться. Тэрко не чувствовал здесь опасности, но его спутница вдруг остановилась. В лесу ночные охотники не разговаривали, для общения им хватало жестов и условных сигналов. Но в этот раз Лари нарушила правило.

— Что это за место? — приглушенно спросила она.

Тэрко выглядел удивленным, прежде охотница таких вопросов не задавала. Пока он прикидывал, как ответить, Лари продолжила:

— Я его чувствую, Тэр. Совсем рядом.

— Что ты чувствуешь?

— Врага.

Вожак тут же подал знак своре, но Лари отменила приказ. Она давно заслужила такое право.

— Это другое.

— О чем ты?

Вместо ответа охотница взмахнула рукой, задавая направление.

— Следуйте за мной.

Вход в пещеру они нашли не сразу, он был отлично замаскирован. На склоне оврага прямо из почвы выходил ровный пласт камня, посредине которого зияла черная расщелина. Вокруг было много кустарника, его густые ветви служили отличным прикрытием. Если бы не особое чутье Лари, даже ночные охотники могли пропустить это неприметное убежище.

— Я знаю это место, — пояснила охотница.

— Откуда? Мы никогда здесь не бывали.

— Вы — нет, а я была. Лет десять назад. Хотя прежде не видела пещеру снаружи. А может и видела, но тогда все казалось кошмарным сном.

— Может это и был сон, Лари? — покосился на нее старый Мунео. — Проверь сама, здесь нет следов. Даже звериных. Десять лет — большой срок, но обычно в таких пещерках полно живности. Здесь же ничего, будто она годами