Курган - Зелия Бишоп

Наконец я достал рукопись и углубился в перевод. Одновременно я делал по-английски краткую запись содержания, а время от времени натыкаясь на какое-нибудь особенно непонятное или устаревшее слово или выражение, сожалел, что не захватил с собой испанский словарь. Странно было почувствовать себя отброшенным на четыре века назад – в год, к которому относятся первые сведения о моих собственных предках, домоседах-помещиках из Сомерсета и Девона. Во времена правления Генриха Восьмого они и не думали, что их потомок родится в Новом Свете в Виргинии; и вот оказывается, что в ту давнюю пору загадка кургана будоражила умы людей так же, как и сегодня. Это чувство отброшенности назад в прошлое было оттого острее, что я инстинктивно понимал: загадка, которая объединяла меня со стародавним испанцем, пришла из таких далеких бездн времени, из такой внеземной вечности, что несчастные четыре сотни лет тут ничего не значат. Достаточно было одного взгляда на цилиндр, чтобы почувствовать, что между всеми людьми на этой земле и его тайной лежит непроходимая пропасть времен. Эта загадка одинаково ставила в тупик Панфило де Самакона и меня; и в той же мере она могла бы озадачить Аристотеля или Хеопса.

III

О своей юности, прошедшей в Луарке – маленьком тихом портовом городке на берегу Бискайского залива, – Самакона писал мало. Младший сын в семье, он уехал в Новую Испанию[6] в 1532 году, будучи всего 20 лет от роду. Одаренный богатым и пылким воображением, он, как зачарованный, внимал слухам о богатых городах и неизвестных мирах на севере. Особенно его поразил рассказ францисканского монаха Маркоса де Низы[7], который в 1539 году вернулся из похода с восторженными известиями о сказочной стране Сиволе с ее огромными обнесенными стенами городами и каменными, стоящими друг над другом в виде ступеней домами. Услыхав, что Коронадо собирает экспедицию на поиск этого и прочих находящихся в стране бизонов чудес, юный Самакона примкнул к отряду из 300 человек, который отправился на север в 1540 году.

Истории известен рассказ об этой экспедиции: Сивола оказалась всего лишь убогой деревушкой племени зуни; де Низа был отправлен назад в наказание за свой обман; Коронадо увидел Великий каньон, а в Чикуйе, на реке Пекос, услышал от индейца по имени Эль Турко о богатой и таинственной земле Кивира, что находится далеко на северо-востоке. Земля эта была якобы богата золотом, серебром и бизонами, и по ней протекала река шириной в две мили. Самакона кратко поведал о зимней стоянке в Тигуэксе, на берегу Пекоса, и о выступлении на север в апреле, когда местный проводник, оказавшийся лжецом, сбил их с пути посреди страны луговых собачек[8], соленых озер и кочевых племен охотников за бизонами.

Когда Коронадо распустил большую часть отряда и отправился в свой последний 42-дневный поход с маленькой группой избранных, Самаконе удалось попасть в их число. Он рассказывает о богатейшей стране, о громадных ущельях с деревьями, которые можно увидеть лишь с их крутых откосов, и о том, как все члены экспедиции питались одним только мясом бизонов. Затем идет упоминание о крайней точке пути – долгожданной, но разочаровавшей Кивире с поселками соломенных хижин, ручьями и реками, хорошей черной почвой, сливами, орехами, виноградом, тутовником и индейцами, которые выращивают маис и умеют добывать медь. Мимоходом упоминалось о казни плута проводника Эль Турко и о кресте, который Коронадо водрузил на берегу великой реки в августе 1541 года и на котором написано: «До этих пределов дошел великий генерал Франсиско Васкес де Коронадо».

Пресловутая Кивира лежала примерно на сороковом градусе северной широты, и совсем недавно нью-йоркский археолог доктор Ходж определил ее местонахождение на берегу реки Арканзас в округах Бартон и Райс штата Канзас. Это древняя родина племени вичита, которые жили там до того, как индейцы племени сиу вытеснили их на юг, в Оклахому, и действительно во время раскопок здесь были найдены остатки традиционных соломенных хижин. Возбужденный многочисленными индейскими рассказами о богатых городах и таинственных странах, Коронадо провел в том месте тщательные поиски. И хотя североамериканские индейцы менее охотно говорили об этом, чем индейцы Мексики, было видно, что они могли бы рассказать гораздо больше мексиканцев, если бы захотели. Их уклончивость выводила предводителя из себя, и после многих бесплодных поисков он стал весьма сурово относиться к столь немногословным рассказчикам. Самакона был более терпеливым и находил эти легенды исключительно интересными. Он выучил местный язык, чтобы подолгу беседовать с молодым индейцем по имени Скачущий Бизон, чья любознательность приводила его в места гораздо более необычные, чем те, куда забирались остальные его соплеменники.

Именно Скачущий Бизон рассказал Самаконе о странных каменных провалах и входах в пещеры, расположенных на дне глубоких, поросших лесом лощин, мимо которых отряд проходил по пути на север. Эти отверстия, говорил он, скрыты кустарником, и лишь немногие заходили туда. Но те, кто все-таки на это решался, никогда не возвращались назад – или в редких случаях возвращались либо безумными, либо странным образом изувеченными. Но это была только легенда, ибо даже самые старые люди не помнили, чтобы кто-то проникал глубоко внутрь пещеры. Сам Скачущий Бизон, вероятно, заходил глубже прочих и насмотрелся достаточно, чтобы обуздать свое любопытство и жажду золота, о котором ходили слухи.

За отверстием, в которое он проник, тянулся длинный проход, украшенный устрашающими изображениями чудовищ, каких не видел ни один человек. Наконец, после многих и многих миль поворотов и спусков, впереди сверкнул жуткий голубоватый свет, и внизу открылся целый потрясающий мир. Индеец не мог сказать о нем ничего определенного, ибо столкнулся с чем-то таким, что заставило его спешно вернуться назад. Наверное, добавил он, золотые города где-то там, внизу, и, возможно, белый человек со своей магической стреляющей палкой сможет добраться туда. Он не будет говорить великому вождю Коронадо о том, что знает, потому что Коронадо больше не слушает рассказы индейцев. Да, он может показать Самаконе дорогу, если только белый человек оставит отряд и возьмет его к себе проводником. Но он не пойдет внутрь вместе с белым человеком. Там, внутри, плохо.

До места было около пяти дней ходьбы на юг, рядом с районом больших холмов. Холмы имели какое-то отношение к миру зла, что скрывался там, внизу. Возможно, это были древние ворота туда, и подземные жители когда-то имели поселения на поверхности и торговали с людьми в тех землях, которые исчезли под большой водой. Когда случился потоп, древние жители затворились внизу и больше не имели дел с людьми на поверхности. Беглецы, спасшиеся после потопа, говорили им, что боги внешнего мира настроены против людей и никто не смог выжить там, кроме демонов. Вот почему они не пускали к себе никого с поверхности и делали ужасные вещи с теми, кто все-таки осмеливался спуститься вниз. Когда-то возле входов стояли часовые, но со временем необходимость в них отпала. Немногие жители земли имели желание толковать о Древнейших, и постепенно связанные с ними предания наверняка забылись бы, если бы время от времени разные призрачные явления не напоминали о них. Казалось, что бесконечная древность этих созданий сделала их почти бестелесными, при том что их призрачные воплощения, выходившие на поверхность, выглядели совсем как живые. Район больших холмов нередко сотрясали ночные призрачные битвы, подобные тем, что происходили до того, как закрылись ворота в нижний мир.

Сами Древнейшие были наполовину призраками – про них говорили, что они не стареют и не размножаются, а вечно колеблются между духом и плотью. Тем не менее они нуждались в воздухе, чтобы дышать. Именно поэтому входы в долинах никогда не были наглухо замурованы, как на холмах. Эти входы, прибавил Скачущий Бизон, возможно, являются естественными земными разломами. Ходили слухи, что Древнейшие спустились со звезд, когда наш мир был еще совсем молодым, и ушли в земные глубины, чтобы строить свои города из чистого золота, потому что поверхность земли была тогда непригодна для жизни. Они являются предками всех людей, но никто не знает, с какой именно звезды они явились. Их подземные города полны золота и серебра, но людям, не защищенным каким-нибудь сильным колдовством, лучше оставить их в покое.

У них были страшные звери с небольшой примесью человеческой крови, которых они использовали для езды и других целей. Говорят, что эти существа были плотоядными и, подобно своим хозяевам, предпочитали человеческое мясо; поэтому, хотя сами Древнейшие не размножались, у них существовало что-то вроде класса рабов – полулюдей, которые также служили пищей для хозяев и животных. Этот класс формировался очень странным способом и дополнялся оживленными трупами. Древнейшие знали, как превратить мертвеца в покорный автомат, который будет сохраняться почти бесконечно и выполнять любую работу, управляемый мысленными приказами. Скачущий Бизон сказал, что эти существа разговаривают мысленно, находя речь грубой и ненужной. Исключение делалось для религиозных обрядов и выражения эмоций. Они поклонялись Йигу, великому отцу змей, и Тулу, осьминогоголовому существу, которое привело их сюда со звезд; этих чудовищ они задабривали человеческими жертвами, приносимыми очень странным способом, который Скачущий Бизон не пожелал описать в деталях.