Дотянуться до звезды, или Птица счастья в руке - Ольга Тарасевич

Слава опять улыбнулся, сверкнул ненатурально белыми зубами. Наверное, нравилось ему это дело. Я сразу же решила, что он совсем недавно сделал себе голливудские челюсти и теперь так радуется, так радуется, что скалит их по поводу и без, усиленно изображает из себя счастливую ослепительную «звезду». И это еще раз доказывает, что все мы стремимся лишь к одному: производить впечатление на окружающих. А попросту говоря – хвастаться или понтоваться, да-да, именно так!

– Одно другому не мешает. Да, действительно, именно здесь Николас и другие мои подопечные пишут свои пластинки. Но фотография – это давнее увлечение, поэтому я оборудовал одну комнату специально для съемок. Вы будете приятно удивлены, там есть все – самые разные фоны, софтбоксы, штативы.

Волевым усилием я превратила вздох разочарования в заинтересованный возглас. И, отчаянно стараясь не думать, что крах моего начинания близко, восхитилась:

– У Николаса, судя по всему, отличное портфолио. Я видела в сети снимки – впечатляет. Кто из фотографов с ним работает?

– Я, – продюсер опять расплылся в довольной улыбке. – Очень рад, что вам понравились мои работы. Для меня пощелкать камерой – хобби, я музыкой себе на жизнь зарабатываю. Но как же все-таки приятно, когда твои фотографии хвалят!

Чтобы унять охватившую меня дрожь (елки-палки, что ж мне так не везет, это же надо было нарваться на такую засаду), я стала лихорадочно вспоминать все те хорошие комментарии, которые писали к моим работам, размещенным на сайте. Меня ведь тоже хвалили, еще как! За удачную композицию и неожиданные ракурсы. Может, я зря так нервничаю? А вдруг у меня действительно талант, и этот вечно скалящий зубы перец просто его оценил и выпал в осадок?.. В любом случае, я так понимаю, никто меня никуда выгонять не собирается. У меня будет шанс завязать знакомство с этим еле плетущимся отмороженным Николасом. И я им воспользуюсь. А там видно будет. Кстати, не надо терять времени даром…

Я приветливо поинтересовалась:

– Николас, а вы любите фотографироваться?

В глазах певца медленно появился проблеск интереса. Появился – но опять погас.

Караул! У него что, крыша поехала?! Тогда надо делать ноги – с психами никакой популярности не получишь, одни проблемы.

Понизив голос, я поинтересовалась у продюсера:

– Слава, что с ним? Может, у него со здоровьем чего неладно? Так я пойду тогда. До следующего раза.

– Не обращай внимания, Машенька. С Николасом все в порядке. – Продюсер дернул бледного певца за руку. – Да, Коленька? У тебя все хорошо?

Николас утвердительно кивнул, но легче мне от этого не стало. Парень выглядел – краше в гроб кладут.

– Слава, наверное, надо все-таки перенести съемку, – занервничала я. – Жарко, лампы, какая-никакая, но нагрузка – а Николасу явно плохо. Мало ли что он нам говорит. Тут по лицу все яснее ясного: в любой момент сознание потерять может.

– Не потеряет. – Слава вдруг остановился и толкнул ближайшую дверь. – Он у меня мальчик крепкий. Вот мы и пришли. Проходите, располагайтесь!

Я быстро осмотрелась по сторонам и прикусила язык. Сказать, что студия была оборудована на уровне профессиональной – значит, ничего не сказать. Там было все необходимое. И при этом – все самое лучшее, самое дорогое, самое престижное и качественное оборудование.

Увидев установленный на штативе Nikon D3 и лежащий в кожаном кресле Canon 5D Mark II (со светосильным объективом 24–70, только он под два «косаря» тянет, плюс сам фотик около трешки!), я решила, что не буду вытаскивать свой фотоаппарат при Славе принципиально. Но, кстати, продюсер на меня даже не смотрел.

Он быстро пододвинул в центр высокий стул, толкнул на него безучастного Николаса («Интересно, а если его в загс привезти такого отмороженного – распишут или нет?» – практично пронеслось у меня в голове), зажег одну лампу («Хельмут Ньютон тоже считал, что источник света должен быть один», – одобрила его я). А потом, оскалив зубы, пожелал мне удачной съемки и исчез.

Почему-то мне сразу же стало страшно.

Полутемная комната, бледное безучастное лицо в обманчиво приглушенном свете лампы (у Славы отличные софтбоксы, они не слепят модель, но подсвечивают каждую деталь композиции). Из дымовой установки поднимается тонкая струйка пара. И пугающая звенящая тишина разлита по комнате. Я не слышу дыхания Николаса, и мое собственное дыхание тоже замирает…

Внезапно парень смотрит мне прямо в глаза и умоляюще шепчет:

– Помоги мне. Меня хотят убить. И тебя, может быть, тоже…

Меня сразу же начинают раздирать противоречивые намерения. Что может быть лучше для установления контакта, чем оказание услуги? Вот мне и карты в руки, больше такого шанса может и не представиться. С другой стороны, если дело пахнет керосином, то зачем мне неприятности на мою задницу? Если Николаса хотят убить, меня это совершенно не касается. И вообще, в этом случае надо не думу думать, а сматываться отсюда побыстрее.

Тем временем парень разжал ладонь. В ней я увидела два белых кругляшка, вроде аскорбиновой кислоты.

– Это – успокаивающие таблетки. Я уже их прячу, – пробормотал Николас, с мольбой заглядывая в мои глаза. – Меня ими Слава пичкает с утра до вечера.

– А зачем?

– Не знаю. Говорит, они от нервов хорошо помогают.

– Так, может, дело говорит? Ты после концерта на взводе – и надо как-то расслабиться. Я в этом ничего не понимаю. Возможно, лекарство лучше, чем водка?

– Так он потом мне другие таблетки дает, возбуждающие. И я бегаю тут и ору. А он меня в таком состоянии работать всегда заставляет, говорит, это продуктивно. Машка, я как в тумане живу. Ты даже не представляешь, как мне плохо!

– Успокойся. Не нервничай. Это из установки дым идет. Нет тут никакого тумана.

– Ты не понимаешь, – его голос дрогнул, а глаза наполнились слезами.

– Все я понимаю, – я невольно посмотрела на дверь. Явно пришла пора ею воспользоваться, у певца крыша все-таки конкретно поехала. – Да ты не волнуйся. Слава тебе плохого не посоветует. Он же на тебе деньги зарабатывает. Зачем ему тебе неприятности доставлять? Просто ты много работал и устал, вот и все. Он тебе дает, наверное, витамины. А ты уже напридумывал себе всякой всячины.

Николас молчал.

Его глаза, казалось, кричали от отчаяния.

– Ладно, я в другой раз приду. – Я попятилась к выходу. – Вижу, ты не в настроении. Такое со всеми бывает. Только вот не надо нам в таком состоянии работать, все равно ничего не получится.

Николас вскочил со своего стула и бросился ко мне: