В поисках своего лица - Джордж Найт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
(там же, с. 30, 31).
Эти так называемые «межевые» доктрины были неприкосновенны в адвентистском богословии. Адвентисты тщательно изучили каждую из них в Библии и тем самым обеспечили субботствующих адвентистов, а позднее адвентистов седьмого дня своей самобытностью. Елена Уайт и другие основатели включили также в перечень этих немногочисленных межевых доктрин буквальное, видимое, предшествующее тысячелетнему царству Второе пришествие Христа. Вероятно, в приведенной выше цитате она не упомянула об этой доктрине по той лишь причине, что никому и в голову не приходило ставить под сомнение это центральное для всякого адвентиста учение.
В любом случае совершенно ясно, что у основателей Церкви адвентистов седьмого дня была динамичная концепция того, что они называли «настоящей истиной», в противовес жесткости, свойственной символу веры. Они были открыты для новых богословских концепций, построенных на межевых доктринах, выделивших их в самобытное сообщество. Их понимание библейских истин оставляло место и для богословской преемственности, и для перемен. Суть противоречия между преемственностью и переменами в адвентистском богословии подметил Роберт М. Джонстон, когда выявил, по его же словам,
«самые поразительные черты адвентизма».
«Не отрекаясь от путей, по которым вел его Господь в прошлом, он настойчиво стремится к более ясному пониманию, в чем была суть этого водительства. Он всегда открыт для новых проникновений, для новых знаний — для поиска истины как сокрытого сокровища».
По мнению Джонстона, адвентисты
«все те же странники, совершающие богословское путешествие. Они не отбрасывают вехи, стоящие на этом пути, но и не задерживаются ни у одной из них»
( Adventist Review, 15 Sept. 1983, 8).
Именно к этому путешествию мы сейчас и обратимся. Но прежде чем приступить непосредственно к рассмотрению этого вопроса, нам нужно рассмотреть контекст, в котором появился адвентизм. В конце концов, ничто не рождается в вакууме.
Глава 2
Адвентизм был рожден не в вакууме
«Однажды я прочитал, — пишет Дуглас Фрэнк, — об одном первобытном племени, члены которого, когда их спросили, откуда они взялись на том клочке земли, ответили любознательному антропологу, что их предки спустились с неба по лозе. Я рос с очень похожими представлениями о возникновении евангельских церквей. Мы были просто–напросто нынешним воплощением Церкви первого века, несколько видоизмененным, протестантской Реформацией, совсем чуть–чуть, после долгого периода римской тьмы. Но вот откуда именно мы здесь взялись, было скрыто завесой тайны, которую никто как будто и не собирался разгадывать»
( Less Than Conquerors, vii).
Недоумение Фрэнка по поводу его евангелического происхождения, наверное, сродни тому чувству, которое испытывают многие адвентисты, когда задумываются о своих богословских корнях. Эта глава и следующая посвящены богословскому контексту раннего адвентизма, и исследовать его они будут на двух уровнях: во–первых, общая богословская среда, в которой возник адвентизм, и, во–вторых, вклад миллеризма в адвентистское богословие. Большинству читателей, наверное, больше знакома вторая из двух этих категорий.
Богословские корни адвентизма
Североамериканский протестантизм девятнадцатого века был чадом Реформации шестнадцатого века. Многим адвентистам этот факт хорошо известен, но они приходят к ошибочному выводу, что их Церковь является наследницей тех ветвей Реформации, во главе которых стояли Мартин Лютер, Жан Кальвин или Ульрих Цвингли. Да, адвентистская концепция спасения по благодати действительно появилась под влиянием этих и других выдающихся деятелей Реформации, однако с богословской точки зрения адвентизм ориентирован прежде всего на движение, которое у церковных историков принято именовать радикальной Реформацией, или анабаптизмом.
В то время как основные направления Реформации сохранили такие учения, как крещение младенцев и государственная поддержка Церкви, анабаптисты отвергли обе эти доктрины как небиблейские. Они считали, что крещению должна предшествовать вера, и ратовали за отделение Церкви от государства. «Отцы» Реформации разработали концепцию sola scriptura (только Библия), однако анабаптисты были убеждены, что основные реформационные церкви не следуют этому принципу. Анабаптизм стремился полностью вернуться к библейским учениям. По их мнению, ни Лютер, ни Кальвин, ни Цвингли не завершили начатое, остановились в своем богословии на полпути к цели. Анабаптизм в лучших своих проявлениях был шагом от церковной традиции и жестких символов веры к идеалам новозаветной Церкви.
Хотя с точки зрения церковной структуры анабаптизм большого влияния на американские религиозные организации начала девятнадцатого века не оказал, евангелические конфессии того времени были буквально пропитаны анабаптистским духом. Нигде этот дух не проявлялся более ярко, чем в движении, которое церковные историки именуют реставрационизмом. Реставрационизм (иногда его еще называют христианским примитивизмом) играл жизненно важную роль во многих американских религиозных движениях начала девятнадцатого века. Возникнув около 1800 года сразу в нескольких частях Соединенных Штатов, это движение вознамерилось реформировать церкви, восстановив в них все новозаветные учения. Реставрационисты не хотели соглашаться с тем, что Реформация ограничилась лишь шестнадцатым веком. Они считали, что Реформация, начавшись в шестнадцатом веке, не закончится до тех пор, пока не исчезнут последние следы традиции и библейские учения (особенно новозаветные) не утвердятся в Церкви. Перед реставрационистским движением стояла задача завершить неоконченную Реформацию.
Подобно анабаптистам реставрационисты исповедовали радикальный взгляд на sola scriptura. Они искали библейского подтверждения для каждого принципа, которого придерживались. Библия была их единственным руководством в вере и практической жизни. Если Библия говорила что–то, о том же говорили и они; если же Библия о чем–то умалчивала, то и они хранили об этом молчание. Кроме того, реставрационисты выступали против символов веры. Они не исповедовали никакого символа. Символом веры для них была сама Библия.
Дух реставрационистского движения в значительной мере определял богословскую повестку дня для большинства американских протестантов в первой половине девятнадцатого века. В то время как некоторые церкви выросли непосредственно из этого движения (например, Апостолы Христа, церкви Христа и Христианская церковь), наибольшее влияние реставрационизма выразилось в том, что он взращивал в приверженцах
