Внутренний враг: Шпиономания и закат императорской России - Уильям Фуллер

В последнее двадцатилетие XIX века царский режим предпринял ряд полицейских мер, еще более осложнивших существование евреев. Принятые в мае 1882 года «Временные правила», резко ограничившие право евреев покупать и продавать землю, стимулировали массовую миграцию еврейского населения из деревни в город, где оно пополняло ряды городской бедноты. Другие законы, 1886 и 1887 годов, ввели строгие квоты для евреев в гимназиях и университетах, лишив тысячи молодых людей возможности получить образование27. Очередной тяжелый удар евреям нанесло учреждение в 1894 году казенной монополии на водку. Поскольку 52 % всех кабаков и 55 % винокурен в черте оседлости принадлежали евреям, этот указ привел к разорению десятков тысяч мелких предпринимателей28.

Резкий рост антисемитских настроений в Российской империи рубежа веков довел положение евреев до последней крайности. Как грибы, множились антисемитские организации, требовавшие еще более строгих ограничений для евреев и даже для тех из них, кто принял христианскую веру — последнее указывает на то, что, по крайней мере отчасти, юдофобия питалась не традиционными религиозными предубеждениями, а смутными представлениями о «расовых» свойствах евреев29. В конце концов антисемитские тенденции в России привели к взрыву насилия — за кишиневским погромом апреля 1903 года, когда было убито тридцать восемь евреев, летом того же года последовало еще более кровавое антиеврейское выступление в Гомеле. Осень 1904 года ознаменовалась целым рядом погромов в разных местах империи, а в революционном 1905 году их было более шестисот30. Таким образом, основными причинами еврейской эмиграции были нищета, юридическая дискриминация и растущая угроза физического насилия. Неудивительно, что из 2 315 868 российских подданных, эмигрировавших в Соединенные Штаты между 1881 и 1910 годом, более 48 % составляли евреи31. Переправка эмигрантов в Соединенные Штаты была делом исключительно прибыльным. Несчастные, которых буквально набивали в переполненные каюты третьего класса, платили по пять фунтов с человека, то есть 50 % стоимости обычного билета. С 1860 до 1880 года пальма первенства в этом бизнесе принадлежала британским пароходным компаниям32. Однако с ростом числа эмигрантов из Восточной и Южной Европы британское владычество в океанских перевозках стали оспаривать Соединенные Штаты и в еще большей степени Германия.

Отвоевывая свою долю рынка и прибылей, германские судовладельцы могли предложить не только удобство прямого пути с континента. Другим механизмом конкуренции была абсолютная монополия на продажу билетов и их фиксированная цена. В 1891 году Альберт Баллин, блестяще руководивший пароходной линией Гамбург — Америка, объединил основные европейские пароходства (за исключением британских и французских) в Северо-атлантическую ассоциацию пароходного транспорта; образовавшийся в результате картель установил минимальную цену на билеты третьего класса и назначил каждому из акционеров фиксированный ежегодный процент перевозимых эмигрантов33. В 1901 году баллинский «пул», контролировавший 35 % трансатлантических пассажирских перевозок, разросся еще больше — Баллин договорился с Дж. П. Морганом о вхождении новых пароходных компаний и об установлении цен и процентной доли не только для дешевых перевозок, но и для билетов первого и второго классов.34

Прошло некоторое время, и немецкое правительство наконец озаботилось помощью отечественным пароходствам в их борьбе за доминирование на прибыльном рынке перевозки эмигрантов. Вспыхнувшая в гамбургском порту летом 1892 года эпидемия холеры привела к тому, что через два года были введены новые правила транзитных перемещений по территории Германии. Теперь направлявшиеся в прусские порты эмигранты из Восточной Европы имели право ступить на немецкую землю только после прохождения через специальные пункты медицинского контроля. На этих пунктах запрашиваемая транзитная виза уже не являлась достаточным основанием для временного пребывания в стране — отныне пассажир обязан был предъявить также действительный билет на трансатлантический маршрут компаний Норддойче Ллойд или Гамбург — Америка. Поскольку обе компании принимали участие в управлении карантинными пунктами и держали поблизости от них билетные кассы, будущему эмигранту предлагалось тут же приобрести билеты и продолжить свой путь. Того, кто оказывался не в состоянии предъявить билет или деньги для его покупки, туг же арестовывали и насильно выдворяли с территории Германии. Иными словами, желающие попасть в Америку через Германию были вынуждены совершить это путешествие на судне, принадлежащем немецкой компании. Как сдержанно заметил американский генеральный консул в Гамбурге, эта система представляла собой «весьма любопытный симбиоз интересов гигиены и коммерции»35. В результате умелого руководства, объединения усилий участников «пула» и введения правил 1894 года, к концу века Норддойче Ллойд и Гамбург-Америка вместе доставляли в США более четверги миллиона эмигрантов в год36.

Собравшимся эмигрировать российским евреям, прежде чем попасть в руки иностранных властей и пароходных компаний, необходимо было выбраться из России, что было делом отнюдь не простым. Отношение царской власти к вопросу эмиграции, даже эмиграции евреев, не было однозначным — что представляется довольно странным, если учесть общий антисемитский настрой тогдашних властей предержащих. Несмотря на то что в 1892 году значительная часть юридических препятствий для эмиграции была снята, сама процедура получения разрешения на выезд продолжала оставаться дорогой, сложной и длительной. Всякий желавший навсегда покинуть территорию империи должен был запросить особый паспорт, ожидание которого часто растягивалось до трех месяцев. Кроме того, процедура запроса предполагала длительное общение с российскими чиновниками, которые неизменно чинили препятствия мужчинам призывного возраста, если те не могли предъявить бумагу об освобождении от военной службы. Не было секретом и то, что продажные бюрократы зачастую пытались выжать из эмигрантов деньги сверх тех, что требовались по закону. Хотя установленная плата за паспорт составляла 15 рублей, взятки зачастую увеличивали ее вдвое, а то и втрое37.

Неизбежным следствием описанного положения дел было то, что тысячи желающих эмигрировать даже не пытались получить официальное разрешение на выезд и предпочитали нелегальный переход границы. Немецкие пароходные гиганты, обнаружив в этой ситуации новые возможности, быстро включили в число предоставляемых клиентам услуг помощь в нелегальном переходе границы. Компании рассылали своих агентов по западным губерниям России для продажи билетов на трансатлантические рейсы. За дополнительную плату (составлявшую обычно 50 процентов от чистой стоимости билета) агенты гарантировали безопасную переправку эмигрантов из России в Германию. Они брали на себя всю организацию — от найма крестьянина-проводника до подкупа пограничной стражи. Сразу же по пересечении границы будущих эмигрантов направляли на соответствующие медицинские пункты, вроде того, что располагался в Эйдткунене, где их регистрировали и осматривали, после чего отправляли по железной дороге в один из немецких портов на Балтике38.

Район Вержболово вскоре стал центром нелегальной переправки эмигрантов из России в Германию, о чем Мясоедов был прекрасно осведомлен. В мае 1903 года он составил пространный отчет о нелегальной эмиграции и направил его сувалкскому губернатору. Чтобы лучше понимать последующее развитие событий, стоит остановиться на содержании доклада Мясоедова подробнее.

В начале своего доклада Мясоедов отмечал, что нелегальная эмиграция в этой части границы достигла масштабов эпидемических. Весной и осенью число нелегально пересекавших границу в районе Вержболово зачастую доходило до 100–300 человек в день. Поскольку явление это отмечалось уже на протяжении нескольких лет, общее число людей, незаконно пересекших границу с территории Сувалкской губернии, было весьма велико. По тем неполным сведениям, которые ему удалось добыть, между 1892 и 1902 годом в Эйдткунене было зарегистрировано по меньшей мере 118 510 русских нелегалов, направлявшихся в Гамбург39. По мнению Мясоедова, Сувалкская губерния стала Меккой для нелегальных эмигрантов не только из-за того, что в соседнем Эйдткунене находился пункт медицинского контроля, но из-за беспредельной продажности и поголовной коррумпированности местных российских чиновников. Главными преступниками он назвал братьев Браунштейнов из Кибарты.

Браунштейны были агентами эйдткуненской компании по распространению пароходных билетов, принадлежащей Гринману. Охватив своей деятельностью все северо-западные окраины, они активно завлекали клиентов сказками про прелести американской жизни, продавали легковерным билеты втридорога и были замешаны в нелегальных переходах границы. Для успеха своей деятельности они «держали на откупе почти всю местную полицию Волковышского уезда», пограничного района, к которому относилось и Вержболово. По сведениям Отто Гринберга, владельца бюро обмена валюты в Вержболово, даже бывший уездный исправник Линк состоял на жалованье у Браунштейнов. В общем, «полиция и нижние чины пограничной стражи, не имея силы воли противиться постоянным искушениям, в конце концов поддаются соблазну, берут взятки и потворствуют эмиграционному движению». Одним словом, Браунштейны вели себя так, будто российской границы и в помине не было40.