Внутреннее и внешнее - Туро

Он показал мне контракт, я внимательно пробежал глазами его строки, снова удивился, так как условия были превыгодными даже для журналиста высокого уровня, не то что для меня. Я не требовал огромных денег, но в тот момент они сами готовились лезть в мои карманы, и это и настораживало меня, и было несколько противно мне. Минут десять мы обговаривали условия, показавшиеся мне вполне адекватными: поездки, встречи, работа в любом месте и, главное, готовые статьи в указанный срок. Нет статьи, следовательно, нет публикации, а значит увольнение; всё было справедливо. Однако я не ожидал получить задание сразу же после подписания контракта:

– Так что за работа?

– Ты слушал Blue Flying? – быстро спросил Роф.

Blue Flying… Настоящий пронизывающий space-rock, весьма неизвестный в наше время, с которым меня связывали путешествия по просторам вселенной с музыкой этой потрясающей группы. Я любил их музыку, которая, имея в своих звуках мощь, заставляла чувствовать одиночество, холод, и любовь, и тепло в широких и жестоких пространствах неба, полей, пустынь, океанов и вселенной. Яркие образы складывало их и живое, и мёртвое звучание. Я подумал: «Сейчас я жду нескольких слов, которые сделают меня…»

– Да, мне нравится слушать их, – наконец-то ответил я, очнувшись.

– Отлично! Несколько часов назад мы узнали, что Фред Нианг возвращается в музыку.

– Серьёзно?! – такие сведения и обрадовали, и удивили меня.

– Верно, Тоби, это чистая правда. Так что вот: ты должен увидеть его и задать несколько вопросов; наверное, ты представляешь, какие это должны быть вопросы. Я тороплю тебя, поэтому, если ты сомневаешься, что не знаешь, о чём спросить, то мы подготовим вопросы к восьми утра. Короче, сделаем всё; но идти должен ты. В четверг, то есть завтра ночью, Фред улетает в Испанию, чтобы завершить там работу над альбомом. Да, он записывает новый альбом, и это спустя сколько там лет? Сложно поверить, учитывая длительность его отсутствия, но это случилось. – Роф говорил быстро, желая покончить со встречей.

Музыкант, с которым мне пришлось встретиться, не очень известен даже на своей родине, в Англии; но его группа внесла огромное влияние в мир музыки в конце прошлого тысячелетия, и вот теперь он вернулся. Когда я слушал его музыку и его голос, он становился мне другом, как часто становится другом автор читаемой кем-либо книги; поэтому встреча с ним была для меня волнительным событием. Сложно представить, во-первых, такое совпадение, что он здесь, что он знаком мне, что некому, кроме меня, по-видимому, с ним поговорить, и, во-вторых, представить встречу с одним из верных друзей, с которым я никогда не виделся и не общался, вследствие этого я уже тогда влюбился в мою новую компанию.

Тем временем солнце пряталось за городом, становилось темнее минуту за минутой. Мне казалось, что новый босс (как же я ненавидел это слово!) был заинтересован в работе, но говорил вяло и, очевидно, уже очень устал. Его веки закрывались, руки падали на полки шкафчиков с книгами в новеньких красивых обложках, пока он выговаривал слова. Я решил упростить своё положение:

– Мистер Роф… – начал я.

– Просто Дэйв, прошу, – возразил он.

– Дэйв, уверяю, мне не нужны вопросы от тебя; я многое знаю о Blue Flying, поэтому знаю также, что должен спросить у него.

– Ясно. Вот одна из множества причин, почему я отдал эту работу тебе. Я читал некоторые твои статьи, в одной из которых ты писал об этой группе, и… Прости, я не могу больше говорить об этом сегодня. Итак, оформи интервью до конца недели; как умеешь, не позже воскресения.

– Конечно, будет сделано. Когда нужно будет увидеться?

– Увидеться… Да, прости, но мне всё же нужно будет от тебя вступление завтра. Приходи утром, к семи. На выходных можешь принести набросок, мы его отредактируем, ¬– при этих словах я подумал о том, что ни в коем случае не принесу наброски, но в моём окрылённом разуме и мысли не пробежало о том, почему я очутился здесь, почему мне предложили контракт, выгодные условия, несмотря на то, что я был так неопытен. Дэйв продолжал кратко:

– Такси ждёт у входа. Как я и обещал, ты будешь жить на Южном Берегу. Вот адрес Нианга.

Я взял карточку и, попрощавшись, вышел из комнаты.

Путешествовать на корабле было тяжело; последствия круиза в виде моего качавшегося тела и туманного взора напоминали о долгом плавании, отчего я проклинал Дэйва за такое «расширение кругозора». Со своим чемоданом я одиноко передвигался по чужому городу, в чужой стране, на чужом континенте. Тот день сделал меня счастливым (или, скорее, радостным) ненадолго. Я совсем позабыл о головной боли; она спряталась где-то внутри меня. Действительно, в движении, особенно если оно ускоренное, можно позабыть о проблемах, движение отстраняет их, отвлекает от них, замораживает их. Нет, они не исчезают, когда человек убегает, забывает или отвлекается, но они ждут момента, когда у него кончатся силы и он остановится, и тогда они воплотят в жизнь своё незабываемое возвращение. Для меня оно было подготовлено на завтра, а сейчас я дремал в машине, улыбаясь сонно и просто, как ребёнок. У меня появилась классная работа, которую с трудом назовёшь работой, скорее скажешь, что она есть площадь для искусства, которая открывает следующую главу в книге моей жизни.

Мои глаза открылись, когда мы мчались по высокому мосту, освещённому фонарями. Я увидел слева залив, в котором должен буду жить, он носил имя Южный Берег, там стояли дома богачей, там жили важные лица. Машина двигалась быстро, её окно, как и новая глава книги, как и мои сонные глаза, было открыто, и свежий холодный ночной ветер дул мне в лицо. Не понимая почему, я не просил закрыть его. Всё внутри и всё вокруг открылось этой удивительной чёрной ночью, под объятием которой играл свет ламп, прожекторов, окон высоких домов.

Вдруг я услышал слева резкие звуки, похожие на треск, хлопок или маленький взрыв, затем увидел огни фейерверков. «Снова… Мистер Кампай снова веселится, – едко произносил сонный водитель. – Не встречайтесь там с ним, если не хотите сломать голову!» Но я хотел сломать голову.

Мы подъехали к небольшому, но элегантно-красивому домику. Молодая девушка открыла двери, свет из-за которых показал зелёные растения, яркие спящие цветы, ровную дорожку и каменный забор; она подбежала ко мне и сказала: «Здравствуйте, мистер Офори. Я покажу вам дом. Идите за мной». Я попытался разглядеть её лицо, что мне удалось: необычные черты, острые брови, тонкие губы, ярко-голубые глаза, – а затем и её прямые ярко-русые волосы, гибкий стан, нежную женственную фигуру; и та девятнадцатилетняя девушка тогда показалась мне самой красивой на свете!

Изменения опьянили меня; я хотел слышать её