Красный тайфун - Владислав Савин

Данные разведки, и даже уточнение информации после войны, не прояснили вопрос. В эти дни Императорский флот потерял в Японском море лодки I-48 и I-153 — в то время как в штаб ТОФ поступили доклады о потоплении одной субмарины дивизионом «охотников» у корейского берега (достоверное — всплыли соляр и обломки), и еще трех атаках подводных целей, с неясными результатами (предположительно — повреждены). Так что одна из потопленных японок до того вполне могла оказаться рядом с Щ-108. Тем дело и завершилось, сданное в архив. Обломки лежат на недосягаемой глубине в три километра, в точке с координатами 44 с. ш, 138 в. д. Тридцать семь человек экипажа приказом комфлота были внесены в список погибших за Родину, а не пропавших без вести (семьи положенную пенсию получат). И на памятнике во Владивостоке есть имя Щ-108, в числе других кораблей Тихоокеанского флота, погибших в эту войну.

Вы хотите правды? А кому и зачем нужна правда, в данном конкретном случае? И к каким последствиям она приведет? Контр — адмирал Видяев, герой Советского Союза, в этой истории умерший во славе и почете в 1989 году, так и не узнал, кого потопил тогда, в Японском море. Что изменилось бы — если узнал?

Авианосец «Тайхо». Японское море, 22 июня 1945.

Сейчас русские гайдзины увидят, как умеют умирать самураи! Потому что ничего иного нам не остается.

Сначала казалось, боги на стороне Японии. До темноты осталось не так уж много — но мелькнул в высоте силуэт, подобно небесному дракону. Русский разведчик облетал флот — не было сомнений, что сейчас радист сообщает о все о составе эскадры, ее курсе и скорости. Значит, атака уже не будет внезапной.

Ударили зенитки «Тайхо», и эсминцев «Ханацуки» и «Харуцуки» — лишь эти 100мм пушки теоретически могли забросить снаряд на четырнадцать километров в высоту. Русский шел на двенадцати — но все равно, вероятность попасть была минимальной. После нескольких залпов, адмирал лично приказал прекратить огонь, не было смысла тратить боеприпасы. К тому же великолепная баллистика этих новых пушек покупалась ценой резкого снижения живучести ствола, практически равной числу снарядов в погребе (прим. — ресурс ствола зенитки 100/65 обр. 94 всего 350 выстрелов, при боезапасе ЭМ тип Акицуки, 300 снарядов на орудие — В. С.). И оставалось лишь скрипеть зубами, провожая безнаказанного русского шпиона, нарезавшего вокруг эскадры огромные круги на недосягаемой высоте.

Затем как‑то сразу сдохли РЛС. Вообще, в Императорском флоте радиолокация была очень слабым и ненадежным звеном, поскольку считалась чем‑то вспомогательным, и менее приоритетным, в сравнении с собственно оружием. Потому, отказы аппаратуры никого не удивляли — но на всех кораблях одновременно, это наводило на подозрение! Командир авианосца попросил дозволение выслать дозор, для раннего предупреждения — с «Унрю» взлетели три скоростных разведчика, и разошлись веером по сектору северо — запад. На палубах стояло по дежурному звену, готовому к немедленному взлету. Казалось, что непосредственной опасности нет.

Связь с разведчиками пропала меньше чем через четверь часа. На всех радиоволнах стоял какой‑то треск и вой. После адмирал Тоеда будет сожалеть, что немедленно не приказал поднять все истребители, был уже прецедент, когда при штурме Шумшу русские так же глушили эфир перед ударом! Но не встречался еще Императорский Флот с массированной радиовойной — да и при указанном отношении к радио, сам термин «радиовойна» был для японцев невозможным. А Йокосука D4Y1–C «Комета» был хорошим самолетом (разведывательная версия палубного пикировщика), но не имел шансов против пары или четверки Ла-11 из группы расчистки воздуха, наведенной на цель по радару.

Потому японцы пребывали в блаженном неведении, до той минуты, когда в бинокли было замечено большое число самолетов, подходивших с запада. На эскадре была объявлена боевая тревога, корабли увеличили ход до максимального, с палуб авианосцев взлетали дежурные истребители, в то время как остальные «зеро» спешно готовились к старту, раздались первые выстрелы дальнобойных зениток. Большие двухмоторные самолеты показались адмиралу похожими на Ту-2 или «дорнье» — вторые вообще не были пикировшиками, да и первые применялись в этом качестве достаточно редко. И они подходили на высоте свыше пяти тысяч — слишком много для прицельной работы с горизонта по кораблям! Или русские решили устроить «бомбежку нервов», как американские В-17, эффектно, но совершенно неэффективно? Хотя у Советов здесь нет авианосцев — а расстояние достаточно велико для их основного пикирующего бомбардировщика Пе-2. Но все же странно — такое же количество торпедоносцев было бы гораздо опаснее. Или это пока лишь первый, прощупывающий удар?

«Зеро» еще не успели набрать высоту — когда русские, заходя в атаку двумя колоннами эскадрилий, начали бомбить. И лишь когда адмирал увидел в небе фейерверк разноцветных трассеров, то понял, что происходит. Проклятые германские гайдзины — как проститутки, служат тому, кто их победит! Любопытно, там русские или немцы, за штурвалами и у бомбовых прицелов? «Дюк оф Йорк» два года назад потопили двумя попаданиями, всего со звена самолетов. Тут же их не меньше полусотни — сколько сейчас прилетит нам?

«Тайхо» вздрогнул от близкого разрыва. На траверзе, метрах в двадцати — но ударило сильно, авианосец в тридцать семь тысяч тонн качнулся, как лодка на волне. И сразу завыли сирены аварийной тревоги — корабли, поднявшие флаг в военное время, отличались гораздо худшим качеством постройки. Год назад в битве у Сайпана, «Тайхо» едва не погиб от взрыва бензиновых паров, заполнивших отсеки после повреждения цистерн от сотрясения при попадании всего одной торпеды (прим — в нашей реальности это и случилось — В. С.), то же самое грозило и сейчас, механик доложил о многочисленной течи из лопнувших трубопроводов и разошедшихся швов на цистернах. Но все же флагман эскадры сохранил боеспособность (хотя полного хода лучше не давать, даже когда повреждения будут заделаны) — зато «Унрю», получивший две бомбы, горел как факел, потерял ход и сильно садился носом. Еще одна бомба легла вплотную к борту «Кацураги», совсем нового корабля, для которого это был вообще один из первых выходов в море! Даже русские посчитали это не попаданием, а «близким разрывом», но результат был немногим меньше. Разорвало не только обшивку, но и противоторпедную броневую переборку, полопались сварные швы цистерн, трубопроводы и кабели (с пожаром от коротких замыканий), сместило механизмы на фундаментах, часть самолетов в ангаре получила повреждения — и все усугублялось слабой подготовкой свежесформированного экипажа. Авианосец не погиб, но потерял где‑то треть боевой мощи: нельзя развить ход свыше 20 узлов, при новом попадании цементная пломба на пробоину вылетит к демонам, для ликвидации крена пришлось затопить отсеки противоположного борта, снизив запас плавучести, а работу части оборудования так и не сумели возобновить, хотя пожар и был потушен. Одно попадание получил линкор «Нагато», отделавшись развороченной надстройкой, и разбитым казематом 140мм противоминных орудий левого борта. И наконец, крейсер «Тоне» доложил о легких повреждениях корпуса, при сохранении боеспособности.

Истребители предотвратить удар не успели. На первые дежурные звенья, набирающие высоту, обрушились сверху русские «Ла», сбив почти всех. Но затем в небе закрутилась карусель — и отличная маневренность «Зеро — райсенов» явно стала для русских сюрпризом! Однако советских истребителей было больше, и они лучше работали в команде — всего четырем японцам удалось прорваться к последней эскадрилье бомбардировщиков, которая уже легла на боевой курс. А русские висели на хвосте, не было шансов на вторую атаку — и четыре истинных самурая до конца выполнили свой долг, идя на таран, лоб в лоб, никто не мог выжить! Еще нескольких «дорнье» достали зенитчики. Русские уходили на запад, причем некоторые — со снижением и дымом. Но не было возможности догнать их и добить — советских истребителей все еще было больше, и они, даже выходя из боя, звено за звеном, эскадрилья за эскадрильей, жестоко огрызались на любую попытку их преследовать, прикрывали друг друга. Гайдзины лишь толпой сильны — в отличие от самураев, каждый из которых и в одиночку, совершенный боец!

На авианосцы не вернулись восемнадцать «райсенов», не считая тех четверых, кто таранил. И было всего двое спасенных — Хорикоши — сан построил идеальный истребитель, вот только крыло обратной стреловидности оказалось чрезвычайно чутким к повреждениям, рассыпаясь от одного 20мм снаряда, причем пилот не мог выпрыгнуть из кувыркающегося обрубка самолета. Еще четыре истребителя погибли вместе с «Унрю» — который пришлось добить торпедами с эсминцев, сняв команду. Что ж, считая что русские потеряли почти столько же самолетов, но часть из них была бомбардировщиками, более ценными и с экипажем из пяти человек — то воздушный бой, пожалуй, можно считать японской победой, по крайней мере, по очкам? Но плохо, что число истребителей на эскадре уменьшилось на треть. Что ж, план предусматривал и это — завтра утром мы примем самолеты, перелетевшие с берега, а если понадобится, то и еще раз, у нас будут «бессмертные» авиагруппы, только бы палубы сохранить! Вот гибель «Унрю», это действительно, потеря! Что ж, значит мы должны за него отомстить.