Без снов - Джожефина Анджелини

Ее волосы были спутаны и ее длинные, голые ноги блестели от дождя.

А затем он услышал шепот в ухе, и вспышка ненависти мелькнула у него. Его мать разговаривала по телефону. На другом конце провода был голос Гектора.

"Нет, Лукас. Не надо," сказала Элен дрожащим голосом. "Ноэль, повесь трубку!"

Лукас и Ясон помчались к источнику голоса Отверженного, вынуждаемые Фуриями. Элен встала перед Ноэлем выставляя руки в жесте "стоп", и кузены столкнулись с ее руками так, как будто они столкнулись с твердой стеной. Хватая воздух, они были отброшены назад на пол. Элен не сдвинулась с места ни на дюйм.

"Мне так жаль!" Сказала Элен, склоняясь над ними с тревожным взглядом. "Но я не могла позволить вам сбить Ноэль".

“Не извиняйся,” застонал Лукас, потирая грудь. Он понятия не имел, что Элен была настолько сильной, но он был счастлив, что это так. Его мать была в шоке, но она, как и Клер была в порядке. И это все, что имело значение.

"Уу­уух," добавил Ясон, соглашаясь с Лукасом. Клэр присела рядом с ним и сочувственно похлопала его, пока он пытался отдышаться.

“Я не ожидала Вас мальчики домой так скоро,” запиналась Ноэль. “Он обычно звонит, когда точно знает, что Вы будете на тренировке....”

"Это не твоя вина, мама", сказал Лукас, прерывая ее. Он поставил Ясона на ноги. "Ты в порядке, брат?"

"Нет", честно ответил Ясон. Он сделал еще несколько вдохов и, наконец, выпрямился, удар в грудь больше не причинял ему боль. "Я ненавижу это."

Кузены обменялись огорченными взглядами. Они оба скучали по Гектору и не могли выдержать то, что Фурии делали с ними. Ясон внезапно повернулся и вышел за дверь, под дождь.

"Ясон, подожди," позвала Клэр, и поспешила за ним.

«Я не думала, что ты будешь дома так рано," повторила Ноэль, скорее для себя, чем для кто­либо еще, она не могла позволить так ему уйти. Лукас подошел к своей матери и поцеловал ее в лоб.

"Не волнуйся. Все будет в порядке, "сказал он ей сдавленным голосом.

Ему нужно было уходить отсюда. Все еще борясь с комом в горле, он пошел наверх, чтобы переодеться. На полпути по коридору в свою комнату и наполовину раздевшись, он услышал позади себя голос Элен.

"Раньше я думала, что ты хороший лжец", тихо сказала она. "Но даже я не купилась, на сказанное тобой "все будет в порядке".

Лукас бросил промокшую рубашку на пол и повернулся к Элен, слишком выжатый, чтобы сопротивляться. Он притянул ее к себе, и уткнулся лицом к ней в шею. Она наклонила его, прижимая к себе и обняла его широкие плечи, и держала до тех пор, пока он не успокоился и не смог говорить.

"Часть меня хочет пойти и найти его. Выследить его," признался он, не в состоянии рассказать об этом никому, кроме Элен. "Каждую ночь мне снится, как я пытаюсь убить его голыми руками на ступенях библиотеки. Я вижу, как бью его снова и снова, и просыпаюсь с мыслью, может быть, на этот раз я его убил. И я чувствую облегчение. . . ».

"Ш­ш­ш". Элен провела рукой по мокрым волосам, разглаживая их и сжимая шею, плечи, мышцы спины—притягивая его к себе. "Я это исправлю", поклялась она. "Клянусь тебе, Лукас, я найду Фурий и остановлю их."

Лукас отступил так, чтобы видеть Элен, качая головой. “Нет, Я не хочу оказывать давление на тебя. Меня убивает, что все это должна сделать ты.”

"Я знаю".

Вот и все. Нет вины, нет "пожалейте меня". Просто принятие. Лукас уставился на нее, водя пальцами по ее прекрасному лицу.

Он любил ее глаза. Они постоянно меняли цвет в зависимости от настроения, и Лукасу нравилось запоминать их. Когда она смеялась, ее глаза были бледно­янтарными, как мед, находящийся в стеклянной банке на солнечном окне. Когда он целовал ее, они темнели, пока не становились насыщенного цвета кожи красного дерева, но с красными полосками и золотой нитью насквозь. А прямо сейчас они становились темными — приглашая прикоснуться его губами к ее.

"Лукас" рявкнул его отец. Элен и Лукас отпрянули друг от друга и повернулись, чтобы увидеть Кастора, застывшего наверху лестницы с белым лицом. "Одень рубашку и пройди в мой кабинет.

Элен, иди домой ".

“Папа, она не сделала...”

"Сейчас!" закричал Кастор. Лукас не мог припомнить чтобы его отец, когда либо так сердился.

Элен побежала. Она протиснулась мимо Кастора со склоненной головой и выбежала из дома, прежде чем Ноэль смогла спросить, что случилось.

"Сядь".

"Это была моя ошибка. Она беспокоилась обо мне," озвучил Лукас свою позицию вызывающе.

“Меня не волнует, ­ сказал Кастор, его горящие глаза впились в Лукаса. “Меня не волнует, насколько невинно все это началось. Кончилось тем, что ты уже наполовину голый, твои руки вокруг нее, и вы всего в нескольких шагах от кровати.”

“Я не собирался—” Лукас даже не смог закончить эту ложь. Он собирался поцеловать ее, и он знал, что если бы он поцеловал ее, то продолжал бы целовать до тех пор, пока либо Элен, либо катаклизм не остановили его. По правде говоря, Лукаса больше действительно не беспокоило, что некий дядя, которого он никогда не встречал, был отцом Элен. Он любил ее, и не собирался менять это независимо от того, насколько все это неправильно.

"Позволь мне объяснить тебе кое­что."

"Мы кузены. Я знаю," прервал Лукас. "Тебе не кажется, что я понимаю, что она так же тесно связана со мной, как и Ариадна? Просто я не чувствую этого."

"Не лги себе," мрачно сказал Кастор. "Сционы страдают инцестом с Эдипа. Были и другие, в этом Доме, которые влюблялись в своих кузенов, как и ты с Элен."

"Что с ними случилось?" Спросил Лукас осторожно. Он уже догадался, что ответ отца ему не понравится.

"Результат всегда один и тот же." посмотрел Кастор на Лукаса. "Такой же, как у дочери Эдипа, Электры, дети, рожденные от связанных Сционов всегда страдают нашим величайшим проклятием. Безумием".

Лукас сел, пытаясь осмыслить и найти выход из этого тупика. "Мы—мы не должны иметь детей."

Без предупреждения, без уведомления, что Лукас зашел слишком далеко, без звука, его отец бросился на него как бык. Лукас вскочил на ноги, но не знал, что делать дальше. Он был в два раза сильнее своего отца, но его руки остались недвижимы по швам, а Кастор схватил его за плечи и толкал его, пока не прижал к стене. Кастор посмотрел в глаза своего сына, и на мгновение Лукас подумал, что его отец ненавидит его.

"Как ты можешь быть таким эгоистом?" зарычал Кастор, и в его голосе слышалось отвращение.

"Сционам не достаточно просто уехать и решить, что они не хотят иметь детей. Мы говорим о нашем виде, Лукас!" Как будто чтобы убедительнее доказать свою точку зрения, Кастор бросил Лукаса на стену настолько сильно, что она начала рушиться позади него. "Четыре Дома должны выжить и остаться раздельными для поддержания перемирия и держать в заключении богов на Олимпе, или каждый смертный на этой планете будет страдать!"