Избранное II - Валерий Дудаков

Подражание Маяковскому (в память его посещения парижа)

Подлетаем к Орли, самолёт нестройноГул меняет с высоты круженьем,И шарахаются в сторону новостройки,Утомляя однообразием зрение.

Старый, сколько ты вынес вокзал,Прилетающих, отъезжающихвстречи, расставанья,Но кто же это умный нам подсказал,Что в новом больше очарованья?

Выходят пассажирки – возгласы, смех,Каждая сразу мнит себя парижанкой,Задницы, как расколотый орех,Выставляют напоказ, словно иностранки.

А Париж – ах, Париж – он праздник для всех,В нём себя первым чувствует и последний,Нет города лучше для веселий и утех,И, как говорится, стоит обедни.

В саду Булонском поют соловьи;Лувр, Нотр Дам, опять же Сена,И пишут художники картинки свои,Живопись смакуя, как лошадь сено.

Так вот залетишь на пару дней,Окунёшься в суету в одеянии ярком,И хмарь повседневная вроде светлей,И жизнь покажется бесценным подарком.

Полночный Париж

Заблудился в сиреневых теняхВлажный ветер, свернувшись в клубок,Затаилось пространство и время,Жизнь земную прикрыв на замок.

Вереницы огней сиротливоОтражаются в мелкой волне,Вдоль бульваров, таясь боязливо,Тень прохожих бредёт по стене.

Смотрят сонно погасшие стёклаНа застывшие в Сене мосты,Старым золотом в патине блёклоЧуть мерцают соборов кресты.

Гребни Лувра заброшены в просинь,Треплют кудри седых облаков,И воздушным движеньем доноситЛёгкий запах зацветших садов.

Замирают беззвучно фонтаны,Шум людской ресторанный затих,Но легко, по-весеннему пьяно,Где-то кружится вальса мотив.

Путь в Бургундию

Выкатывало солнце красный шарСквозь зелень кипарисовой завесы,И в дымке голубой за ближним лесомУж занялся невидимый пожар.

Ещё светились травы вдоль дорогСеребряною изморозью хрупкой,И к первому теплу тянулся чуткоЦвет белых вишен, что слегка продрог.

Наш путь струился лентой сквозь поля,Туман редел, очистив горизонты,Под солнечным апрельским лёгким зонтомТак нежилась и грелась вся земля.

Блестел асфальт дороги как стекло,Плывущих туч вбирая отраженье,И мерное бесшумное движеньеК заманчивой Бургундии вело.

Так в утреннем сиянье выплыл Бон,Вознёсшийся упрямым дерзновеньем,И символ всех надежд на возрожденье,В «Отеле Дьё» как чудо был рождён.

Алтарный образ воплотил РогирНастойчивым желанием Руллена,С души оковы дьявольского пленаСнять призывал, являясь в божий мир.

Парил в сиянье окон «Страшный суд»,Живым в пример, болящим в утешенье,И дивное художника твореньеЖить праведно сзывало божий люд.

Монако – Монте-Карло

Сквозь многослойное стеклоКрадётся луч. На случай всякийОтдерну штору у окна.Вчера мы прибыли в Монако,Но солнца нет. Оно моглоЗапрятаться, но есть надеждаЧто отойдёт ко дню от сна,И выжидает побережьеКогда появится тепло.Красуются вдоль казиноРоскошных марок всех машины,Отполированы и чинны,Как сторожащий их швейцар,А дамы, редкостный товарСвой выставляя напоказ,Идут на ярмарку тщеславья,Так умилительно и славноВсе прелести своих фигурНачистили для камасутр,Как бамперы у «Ломбардини».Вкруг казино вчера и ныне,Шум, поцелуи, звонкий смех –Вот, несомненно, тот успех,Которому учиться сложно,И бродят в шляпах осторожноНебриты, небольшого роста,Лихие парни «Коза ностра».А уж у наших всюду блат,Где раздаётся русский мат.И, заглянув в календари,Поймешь – давно в кафе «Пари»Настал сезон утех и празднеств,И треплет ветер – безобразникЦветные флаги, вея с гор.На суше тесно, но просторМорской для яхт и кораблей,Ревнивых жён, ночных блядей,Чтоб мелкие свои желаньяСчитать вершиной мирозданья.Застыл в дворцов зеркальных залахМонако образ на века,Лишь море льстиво лижет скалыИ горы треплю облака.

Посвящение Каннам

Прозрачного моря глазная впадинаПялилась в сферу небес,Шар золотой, облаками скраденный,Мерно к зениту лез.Неба касались кисточки сосен,Пеной зелёной намыливая облака,И, расчищая весеннюю просинь,Будто искали в заливе что-то,Брили на бреющем вертолётыПлывущих в дымке барашков бока.Зубья парусов ощетинив клиньями,Выплывали гордо тонкие, длинныеЯхты, друг другу кивая мачтами,С теми мореходами удачными дачными,Кто годы не первые, много лет,Швартуется к набережной Круазет.Море застыло от края до краяИ искрится бриллиантовым проблеском,Если и пробежит волна какая,Ласкаясь изгибом с звенящим воздухом.Пляж расцвечен зонтами вокруг,Ждать отели гостей устали –«Карлтон», «Маджестик барьер», «Сплендид»,Кто их увидит, пожалуй, сбрендит,И в окруженье отпечатков рукСтеклами блещет дворец Фестивалей.Остров разлёгся щукой уснувшей,Стражем надёжным залив замыкая,В нём монастырь погрузился в минувшее,И только крикливая стая чаекДревний покой его нарушает.Но вот над бухтой вспыхнули клиньями,Перечеркнув купол бездонный,Тонкие аэропланов линии,Словно сияющий крест огромный,И колокол церкви ударил надвратный,Видно, не даром русские строили,Край освещая в стократ благодатныйФранции, но часть и нашей истории.

Клюни

В «Отель Бургонь» покойно, глухо,Ещё досматривать бы сны,И лишь жужжит живая муха,Но в ней так слышен зов весны.

А за стеной, в прогалах света,Скамья в растеньях, столб, пустырь,Цветут сады в преддверье лета,Где был когда-то монастырь.

В окне, небесной сфере тондо,В сиянье света без границ,Восстали башни и ротондаВ тиши разрушенных гробниц.

Могущественный в прошлом давнем,Знал монастырь лихие дни,Но греют розовые камниВоспоминанья о Клюни.

Оплот любви, надежды, веры,Он освящал Бургундский край,И стал для Франции примеромПути земного в вечный рай.

Немало сирых и голимых,Вождей ретивых, коих рать,Для целей подлинных и мнимыхГотовы подлость совершать.

Конвент французский просвещённыйТакой закон сумел издать,Чтоб с пылом душ революционныхСобор на камень распродать.

Конец ознакомительного фрагмента.