Шоссе Энтузиастов. Дорога великих свершений - Алексей Рогачев

Конец «России»

Гостиница, концертный зал, кинотеатр украшали наш город, верой и правдой служили москвичам, и никаких разумных причин расставаться с ними не имелось. Но в эпоху демократии все решают денежные соображения. Исключительно выгодный участок, занимаемый комплексом, притягивал к себе внимание многих предпринимателей. Какими уж аргументами пользовались они для согласования своих планов с городским руководством, по-видимому, навсегда останется тайной. Ясно то, что в эпоху демократии многолюдные, представительные народные собрания, которыми были съезды КПСС, стали попросту не нужны. Следовательно, отпала необходимость и в размещении делегатов. А сотне-другой депутатов Думы требуются не гостиничные номера, а комфортабельные квартиры.

Сразу вытащили на свет божий все старые глупости, добавив к ним явную ложь об «обветшалости» здания, которому не исполнилось и сорока лет. На основании этого бреда «Россию» приговорили к сносу. К делу приступили в 2004 году. Здание не сносили, а аккуратно разбирали на части. Из ее прекрасных (будто бы обветшавших!) панелей собирались построить четыре гостиницы меньшего размера на городских окраинах. На освободившейся площадке должен был возникнуть многофункциональный гостинично-офисный комплекс на полторы тысячи номеров с подземной парковкой на 2,5 тысячи мест. Сразу же подоспел и проект, выполненный почему-то иностранцем – англичанином Н. Фостером. Концертный зал все же намеревались сохранить.

Новость сначала была воспринята как дурной анекдот, но незамедлительно начавшаяся разборка «России» сняла все сомнения. А дальше все пошло по традиционному демократическому пути. Освоив немалые средства на разборке и получив соответствующую прибыль, и дельцы, и городское руководство потеряло интерес к «многофункциональному комплексу». Формальным поводом для прекращения работ послужили какие-то юридические препятствия, споры о законности проведенных конкурсов, иски об имущественных правах. Многие годы разбирательством связанных со сломанной гостиницей вопросов занимались арбитражные суды, прокуратура, антимонопольная служба. Участники разборок отстаивали собственные интересы, вовсе не задумываясь о нуждах Москвы, в центре которой целое десятилетие красовалась огромная помойка, которую для приличия со всех сторон затянули высокой сетчатой оградой, увешанной нелепыми рекламами. И уж тем более никто не хотел заниматься строительством обещанных новых гостиниц. Предназначенные для этого панели «России» свалили на пустыре, где они благополучно сгнили.

Заодно задним числом решили оправдать и уничтожение прекрасной гостиницы. Снова в ход пошел тезис о якобы ее обветшалости. Глупость подобного утверждения была видна невооруженным глазом – обычные панельные пятиэтажки благополучно стоят по полвека, а капитальное здание, выстроенное из лучших материалов, вдруг обветшало всего за 45 лет? Концы с концами явно не сходились, и тогда с ходу изобрели новое оправдание – уровень обеспечиваемых гостиницей удобств не отвечал современным требованиям. Но, во-первых, в Москве имелись десятки гостиниц, по своему уровню стоящих гораздо ниже «России», и при серьезном отношении к делу следовало начинать именно с них. Во-вторых, повышение комфортабельности отнюдь не требует уничтожения здания – вполне достаточно провести переоборудование номеров, системы обслуживания, предприятий питания.

Причины сноса «России» лежали в чисто спекулятивной сфере. В московской казне завелись средства, которые требовалось быстро и с пользой для определенных лиц освоить. А лучшим способом решить эту задачу как раз и является разрушение какого-нибудь крупного здания. Ломать – не строить, душа не болит! Причем уничтожение именно гостиницы приносит и еще одну ощутимую выгоду. Гостиничный фонд Москвы не настолько велик, чтобы не ощутить потерю сразу шести тысяч комфортабельных мест. Ликвидация «России» снизила конкуренцию и открыла дорогу к дальнейшему росту цен на гостиничные услуги.

Явление новой городской администрации ознаменовалось очередным поворотом истории. Было принято волевое решение, что вместо бывшей гостиницы и несостоявшегося «многофункционального комплекса» должен появиться парк. Зачем он нужен и какой в нем прок, естественно, не объяснялось. Просто парк – и все!

Закрутился новый виток грандиозного проекта. В 2012 году прошел конкурс на лучшую концепцию развития территории. Конкурс был открытым, в нем мог принять участие каждый желающий. Затем последовал еще один – на сей раз профессиональный, на который поступило 87 заявок из 27 стран мира.

По его итогам проект парка был наконец-то принят. Помимо зеленых насаждений в Зарядье должен появиться музыкальный центр и автомобильная стоянка на 200–300 машино-мест. Посыпались новые обещания: дескать, работы начнутся в 2014 году, а в 2016-м будут полностью завершены. Но и этот назначенный год подходит к концу, а чудесного парка все еще нет. На обширной стройплощадке возводятся какие-то железобетонные конструкции, вокруг которых с энтузиазмом суетятся строители. Сколько времени они будут копаться, никому не известно…

От Варвары до Георгия

Варварка прочно удерживает первенство среди улиц Москвы по числу культовых сооружений – как в абсолютном зачете, так и по плотности на один километр. На недлинной – около полукилометра – улице целых пять церквей, не считая отдельно стоящей колокольни. В среднем – один храм на каждую сотню метров.

Своим прекрасным состоянием, более или менее близким к первозданному, эти свидетели московской старины обязаны все той же «России». Расчистка трущоб Зарядья раскрыла памятники, освободив их от закрывавших поздних сооружений, а обильное финансирование, отпущенное на приведение в порядок окрестностей строившейся гостиницы, обеспечило проведение комплексных реставрационных работ.

Правую сторону улицы открывает церковь Варвары, на которой красуется табличка с цифрой 2. Однако всего сто лет назад храм числился не под вторым, а под двадцать вторым номером! Это значит, что улица в те времена была длиннее на целых десять владений! Пестрый конгломерат покрывавших их разномастных и заметно обветшавших строений снесли в 1937 году, когда расчищали подъезды к сооружавшемуся новому Москворецкому мосту. На месте плотно застроенного квартала возникло открытое пространство, именуемое ныне Васильевским спуском.

Именно благодаря этому сносу церковь Варвары оказалась первой на посвященной ей улице. Храм, выстроенный по проекту P. P. Казакова в 1796–1804 годах на средства майора И. И. Барышникова и московского купца Н. А. Смагина, представляет собой отличный образец архитектуры зрелого классицизма. Ее поставленный на высокий подклет объем завершен купольной ротондой с барабаном и главой. Традиционные алтарные апсиды отсутствуют, вместо них плоский восточный фасад завершается треугольным фронтоном, подобным тем, что установлены над коринфскими портиками северного и южного фасадов. Менее интересна двухъярусная колокольня суховатых ампирных форм. Ее пристроили к храму в 1820-х годах по проекту А. Г. Григорьева. В советское время верхний ярус колокольни разрушили, но в 1967 году при реставрации восстановили. Под существующим строением сохранился белокаменный подклет более древнего храма, возведенного на этом месте в 1514 году зодчим Алевизом Новым – автором Архангельского собора в Московском Кремле.

Церковь Варвары. 1796–1804 гг. Фото 1880-х гг.

С Варварской церковью соседствует более древний храм – Максима Блаженного, выстроенный в 1698–1699 годах. Это было время расцвета нарышкинского барокко – стиля яркого, пышного и нарядного. Но неизвестные строители предпочли архаичные формы, типичные для московского храма середины XVIII столетия.

Церковь Максима Блаженного. 1698–1699 гг. Фото 1880-х гг.

Под № 8 на Варварке числится целый комплекс культовых сооружений – бывший Знаменский монастырь. Основанный около 1630 года, он полностью выгорел в 1668 году. После этого и начал складываться дошедший до нас архитектурный ансамбль. Его центром является пятиглавый кубовидный собор. Сохранившаяся подрядная запись на строительство донесла до нас имена строителей – костромичей Федора Григорьева и Григория Анисимова. Первый из них именуется «каменных дел подмастерьем», очевидно, именно ему принадлежал замысел храма. Строительство шло довольно долго – с 1679 по 1884 год. Возможно, сказался сложный рельеф, потребовавший устройства фундамента на дубовых сваях. В нижнем ярусе собора размещались теплая зимняя церковь Афанасия Афонского и обширная трапезная. На втором этаже – летняя холодная церковь Богородицы Знамения с галереями-папертями с западной и северной сторон и ризницей.

С юго-запада к собору примыкала шатровая колокольня, с северо-запада – открытая каменная лестница. Колокольня и лестница разобраны в конце XVIII в. Многочисленные пожары и возобновления после них привели к большим изменениям в облике собора. В конце XVIII века разобрали колокольню и лестницу. Роспись интерьеров переделывалась в 1740 году и в 1782–1783 годах.