Наследники Ексекюляха. Интеллигенция Якутии - Вадим Дементьев

Во мне, видимо, и в какой-то момент взыграли северные гены, родственные этим просторам, тайге, действительно, бескрайней, мощным рекам и бесчисленному количеству аласных озер. Якутия только на первый взгляд подавляет своим размахом, необъятностью, а затем к ней привыкаешь. Вписавшись в этот простор, человек ощущает гордость за то, что ему довелось жить в таком великолепном природном мире.

Но особенно меня поразили якуты, те люди, которые по каким-то неведомым причинам угнездились здесь, обжились и освоились. Что они, степняки, могли здесь найти? Многомесячный холод и знойное лето? Рыбные реки и богатую на зверье тайгу?

Спорят ученые, домысливают историки, но отсюда сегодня этот смелый и трудолюбивый народ не сдвинуть никакими указами-приказами. Символ саха – врытый в таежную землю столб сэргэ – коновязь. Это и обетный деревянный обелиск: здесь я (мы, они, мои предки, моя семья, мой род) угнездились, нашли свой земной предел, и вокруг него крутится-вертится колесо жизни и истории. Здесь я, раскосый добрый якут, пребываю со своей болью и радостью.

Определение «якутская интеллигенция» имеет свои оттенки и особенности, которые приходится пояснять. Русская интеллигенция считалась в XX веке прослойкой общества, социальным стратом людей, не образующим своего класса. Конечно, было обидно считать себя какой-то там «прослойкой», почти что «прокладкой» в общественных отношениях.

В Якутии в начале того же XX века классы еще только зарождались. Пролетариата, к примеру, не было вообще. Бедное крестьянство и зажиточные тойоны существовали. Буржуазия?.. Она-то вместе с врачами, учителями (их было на весь Якутский край из якутов единицы), писателями, купцами, улусными предводителями и формировали якутскую интеллигенцию. Отличительное ее качество – грамотность и желание принести пользу своему народу, участвуя в деле просвещения якутов.

Просветительский характер якутской интеллигенции сказался и на всей последующей истории Якутии. Перед местными интеллигентами стояла задача вывести свой народ к успехам цивилизации, прежде всего, выражающимся в экономическом и культурном развитии. Пути решения этих вопросов и стали ареной, сначала споров и дискуссий, а затем и кропоприлитной борьбы и вражды, посеявших свои злые зерна на многие десятилетия.

С начала XX века в Ленском крае наблюдалась пестрота общественных умонастроений и взглядов: существовали феодальные предрассудки, монархические настроения, социал-демократические воззрения (привитые якутам политическими ссыльными), народнические идеи, утопические программы, националистические проявления. Всего понемногу. Даже просветительская платформа, вроде бы обязывающая всех интеллигентов объединиться, была весьма шаткой. Людмила Реасовна Кулаковская, внучка Алексея Кулаковского, справедливо констатирует: «Мы привыкли думать, что благое дело встречает доброжелательное отношение у всех людей. Удивительно, но факт, почти любое сподвижническое дело большинство вначале подвергает обструкции, недоброжелательно и саркастически выискивая в благородных поступках что-либо порочащее. Вспомним, каким непониманием со стороны определенного круга якутской интеллигенции был встречен сам Кулаковский со своим желанием создать якутскую письменность, грамматику, литературу. Вспомним, как он часто, говоря о красотах якутского языка, о его перспективах, беспокоился, что некоторые его не поймут, осмеют».

В таком водовороте взглядов, теорий, начинаний, проектов, существовавших в сложной общественной и бытовой среде, иной раз отторгавшей прогрессивные и насущно необходимые изменения, прошли первые десятилетия существования якутской интеллигенции.

Октябрь подхлестнул национальную народную стихию, готовую к самовыражению и овладению культурой в полном объеме. К власти и в культуру пришли новые люди, новые интеллигенты из народа, с бедняцких низов. Грамоту они усваивали на ходу, горя желанием изменить жизнь своего народа к лучшему. Одновременно, другая часть интеллигенции оказалась в лагере противников социальной революции. Гражданская война в Якутии длилась дольше, чем в остальной России, и немало интеллигентов погибло в боях с той и другой стороны.

С конца 20-х годов начинается активный рост числа якутских образованных людей, представителей новых для республики профессий, творческой интеллигенции. Если бы не постоянные репрессии (вплоть до 50-х годов), не дамоклов меч т. н. якутского «национализма» (см. подробнее о нем статью «Ночная беседа с профессором Башариным»), нависающим над якутским образованным сословием, свой расцвет культура республика начала бы с довоенных времен.

Подводя итоги, отмечу, что якутская интеллигенция всегда ставила своей целью задачу быть вместе с родным народом. И в горе, и в радости. Она сделала немало хорошего для просвещения и культурного развития народа саха. Выдвинула из своих рядов блестящих деятелей науки, культуры, образования, литературы и искусства. Свою миссию она понимала возвышеннее, чем в других культурах.

Якутская интеллигенция – это зеркало истории и духовного развития республики. Это – особо бережное и трепетное отношение к своему наследию, к именам знаменитых якутян, независимо от их идеологических взглядов, национальности и вероисповедания.

Известно, что само понятие «интеллигенция» отсутствует в европейских языках. На Западе знают «интеллектуалов». И только в России это иностранное слово обрело второе рождение. Интеллект интеллигенции никогда не мешал. Но этого мало. Интеллигент, интеллигентность – это кодекс чести, это – демократизм, народность, трудолюбие, патриотизм… Это – люди культуры, как своей, так и мировой. Это – интернационалисты и борцы за национальное дело.

Сегодня коренные понятия вытесняются птичьим языком современной (американо-европейской) цивилизации. Слово «интеллигенция» постепенно уходит из языка. Его заменяют на понятия «средний класс» и «элита». Все синонимы этого слова протестуют против такой подмены. Никогда интеллигенция не называла себя высокомерно «элитой», не собиралась представлять «средний класс» (значит, в обществе имеется и низший – те же крестьяне и рабочие?). Не любит она и слово «толерантность», то есть терпение. Что же, значит, якут должен «терпеть», скрипя зубами, у себя в республике русского? А русский в той же мере отвечать лицемерной толерантностью якуту?

Такие чужеродные слова-понятия меняют наши убеждения и традиции, нашу историческую память, национальный генный код. Этого мы не должны допустить!

Портреты якутских интеллигентов, которые вы найдете в книге, разные по своей яркости, величине влияния на жизнь своего народа. Но они и едины в отражении потока человеческой жизни как круг солнца, круг природы. Как спил якутской лиственницы – где-то на годовых кольцах он может быть толще, получше, а на иных и потоньше, похуже.

Для меня же все эти годовые кольца дороги. Только они разнятся степенью роста в отдельные периоды. Так и есть в континентальной Якутии, где амплитуда колебаний летней и зимней температуры достигает ста с лишним градусов, и где времена года по-особому прекрасны и непохожи на те, что мы видим в Европейской России или в другой части страны.

У меня до первой поездки в Якутию была мечта увидеть эту страну в мае, когда по Лене идет ледоход. В одной из книг Семена Петровича Данилова я вычитал, что эта картина незабываема, одно из чудес природы, которое нужно обязательно в своей жизни посмотреть.

Насчет своей поездки я уже договаривался с Семеном Петровичем. Пока договаривался, поэт скончался. Так до сих пор и не видел настоящего ленского ледохода.

Поэтому творчество Семена Данилова у меня навсегда связано с весенним месяцем маем. Вся его поэзия – это гимн обновлению жизни, преображению природы.

Апрель, когда Якутия пробуждается от зимней спячки, когда начинает припекать солнце и появляются первые проталины, я отдаю Лене Слепцовой – Куорсуннаах. И потому еще, что она красивая якутка, весенняя госпожа.

Зимние месяцы мной приготовлены для ушедших якутских стариков. Морозный декабрь, с туманами и долгими ночами, когда только огни в камельках согревали людей, – это память о Дмитрии Кононовиче Сивцеве – Суорун Омоллоне. Крепкий на мороз, но солнечный январь – это дань моей любви к Софрону Петровичу Данилову.

На известном портрете Афанасия Осипова Алексей Елисеевич Кулаковский изображен в июньский день: шишки у лиственницы еще красные, в руках у поэта якутская махалка-тойбур от комаров… Июнь, прекрасный летний месяц, время белых ночей, месяц ысыаха… Дарю его Алексею Елисеевичу.

Сам Афанасий Николаевич Осипов любит осень, старается писать свои пейзажи в преддверии зимы, когда на вершинах гор уже белеет снег, а в долинах всё еще буйствуют желтые, красные, голубые краски. Сентябрь, по-моему, – это месяц Афанасия Осипова.