Рождение богов - Галина Раздельная

Его ладони коснулись вязкой поверхности сновидения, следующий рывок будет последним, и он сможет вырваться на свободу. Сопротивляясь поглощающей его темноте, Энлиль не стал терять время. Ещё немного, и он действительно останется здесь навсегда. Поборов боль в последний раз, он с силой разорвал поверхность сна, и в этот же момент его грудь наполнилась пьянящим воздухом с привкусом крови и крика.

– Молодец, дыши, дыши, – знакомый голос звучал уже совсем рядом.

Энлиль приоткрыл тяжёлые веки, и неясные образы, как продолжение сна, заполнили всё вокруг. Над ним парило чьё-то лицо, окутанное золотистым свечением. Оно наверняка всё ещё оставалось из его снов и, пытаясь прогнать наваждение, Энлиль вновь поспешил прикрыть глаза.

– Выкарабкался! Ах, ты, зараза! – этот рёв принадлежал тоже кому-то знакомому, но в нём и близко не угадывалась мелодичность и красота первого голоса, заставившего Энлиля очнуться. Но зато именно он окончательно привёл его в себя.

– Энки, чтоб тебя, зачем так кричать, – простонал Энлиль.

Он вновь открыл глаза, и на этот раз всё вокруг стало на свои места, отгоняя наваждение сна. Энлиль в одночасье вспомнил всё. Он и его отряд выполняли тайное поручение Канцлера в одной из враждующих с их Республикой системе. Им необходимо было освободить пленных дипломатов, и дело шло терпимо, до определённого времени, пока он сам же всё не испортил.

Оставив корабль за несколько миль от тюремного комплекса, Энлиль, возглавив небольшую группу, отправился к цели на двух автолётах. Раса, построившая эту тюрьму, не блистала особым развитием, но не брать её в расчет было бы глупо.

На подготовку у отряда ушло не больше часа. За это время на руках у Энлиля и его первого помощника и лучшего друга Энки появились планы каждого крыла тюремного комплекса. Ещё через полчаса экспертам из его отряда удалось обезвредить охранную систему. Теперь тюрьму защищали только мобильные отряды, пока ещё не знавшие об отказе охранной системы.

Энлиль и его бойцы быстро разыскали требуемые камеры. Оставалось только вывести заключённых и незаметно покинуть планету. И тут в дело вмешались молодецкий задор и доля предпринимательской жадности. Энлиль и Энки уже давно официально не состояли на службе у Республики, и лишь иногда, в обмен на выгодное сотрудничество и покровительство, выполняли тайные поручения одного из четырёх Канцлеров, выступая, по сути, наёмниками, и на хлеб себе зарабатывали подобным нелёгким, не всегда законным ремеслом, не имеющим одного определения или названия. И чаще всего касалось оно поимки опасных преступников. Так что, завидев среди предводителей тюремной охраны одного из разыскиваемых Республикой второсортных негодяев, друзья не пожелали упустить лишний шанс подзаработать.

Но, прежде чем скрутить преступника, оба благоразумно закончили начатое, вывели заключённых и переправили их на корабль. За новой целью отправились только вдвоём, что, по всей видимости, и стало ошибкой. К тому времени охранники тюрьмы заметили пропажу заключённых. Поднялась тревога, территорию всего комплекса наводнили дополнительные отряды. В такой суматохе Энлиль и Энки не то что не нашли свою цель, но не сразу разобрались, как вообще выбраться из тюрьмы. Отступать им пришлось уже отстреливаясь. На подходе к транспорту Энлиль, получив ранение в грудь, потерял сознание. Энки быстро затолкал друга внутрь и приказал улетать на корабль.

Энлиль пришёл в себя через двадцать минут после того, как они покинули планету. Преследования не последовало, что вполне очевидно. Подобными технологиями враждующая страна ещё не обладала.

– Вам придётся пробыть в регенерационной капсуле пару дней, пока повреждённые ткани полностью не восстановятся, – знакомый голос вновь вывел Энлиля из задумчивости. Но на этот раз он уже знал, кому он принадлежит.

– Спасибо, Иннат, – Энлиль поблагодарил лучшего медэксперта в своём отряде, – твой голос спас мне жизнь.

Девушка ничего не ответила, не скрывая своего недовольства. Ей вовсе не нравилось время от времени оказываться в подчинении у этих двоих сорвиголов. Но таков был приказ Канцлера: во всем содействовать и помогать временным командирам. Она выставила все параметры регенерационной капсулы и быстро удалилась, чтобы обследовать освобождённых заключённых, оставив командиров наедине.

После её ухода Энки сразу же умыкнул принесённый Энлилю поднос с едой, от которой тот отказался. Расслабившись, наёмник устало вместил своё огромное тело в неудобное кресло в углу комнаты. Впрочем, ему с его габаритами и внушительным ростом, достигающим практически двух с половиной метров, было трудно угодить во всем, что касалось удобств. Даже Энлиль, который отличался завидными физическими данными и был явно выше практически всех, кого встречал, иногда ловил себя на мысли, что на фоне друга он смотрится юнцом. Удивительно, но при своих габаритах Энки удавалось ещё и оставаться маневренным, расторопным и скорым на реакцию мысли и тела. Без этих качеств он бы не вернулся живым после первого же сражения.

Из занятого Энки угла начало доноситься упорное чавканье. Энлиль страдальчески возвёл глаза, слабо улыбаясь. Годы шли, а его друг так и оставался тем мальчишкой из детдома, не упускающим возможности перекусить. Когда же Энки переживал любое потрясение, аппетит его возрастал в два раза, и в эти дни его редко можно было встретить с пустующим ртом.

– Не засиживайся, – обратился к нему Энлиль, пряча улыбку. – Иди, проконтролируй Иннат.

Энки громко поперхнулся, закашлявшись. Каждый раз при упоминании имени этой девушки он выдавал себя с головой. Пожалуй, лишь слепому было неизвестно о давней симпатии второго командира к талантливому эксперту и врачу. О чувствах Иннат оставалось только догадываться, ведь дальше симпатии Энки так и не решался пойти.

Энлиль мысленно потешался, представляя себя коварным сводником. Пусть поработают вдвоём, волей-неволей Энки как командиру придётся открыть рот в её присутствии.

Сам он поспешно прикрыл веки, не дав Энки возможности протеста. Тот попереминался с ноги на ногу, но всё же тихо покинул небольшую стационарную палату, не забыв прихватить с собой уже начатый обед.

Но засыпать Энлиль вовсе не собирался. Слишком ощутимым оставался привкус недавнего кошмара, и он совершенно не хотел оказаться в нём вновь. Сколько ещё прошлое будет вторгаться в его жизнь, Энлиль не знал. С трагичного дня, унёсшего жизнь его родителей, прошло уже больше пятисот лет, достаточно, чтобы не думать об этом, но недостаточно, чтобы забыть.