Том 2. Последний человек из Атлантиды - Александр Беляев

Он что-то обдумывал и, казалось, колебался. Потом, решительным движением вскинув голову, он взглянул прямо в глаза Сель.

– Вот как… Для меня этот сад – символ.

– Что же он означает? – спросила Сель, несколько смущенная пристальным взглядом художника, но не опуская глаз.

– Посмотри на этот сад! – с воодушевлением начал художник. – Ты видишь в нем роскошные плоды, но не можешь насладиться их вкусом. Ты видишь диковинные цветы, но не можешь сорвать их. А если захочешь сделать это, они только больно уколют руки. Здесь все чарует глаза и ничто не доступно для обладания… Жизнь – это тот же Золотой Сад…

Вздохнув, художник опустил голову и замолчал.

Молчала и Сель.

Потом, подойдя к нему ближе, она спросила взволнованным, тихим голосом:

– Ты… ты хотел бы обладать всеми цветами мира?

– Только одним! – воскликнул художник, вновь окинув ее горячим взглядом.

– Каким же? – спросила Сель.

– Этот цветок ты! – страстно воскликнул юноша.

– Но ты забыл, что сад, в котором растет этот цветок, для тебя запретный, – лукаво смеясь, возразила Сель и, повернувшись, побежала к ждущей ее Ца.

V. При свете звезд

Синий купол звездного неба покрывал Атлантиду.

На вершине огромной пирамиды, у храма Посейдониса, жрец Эльзаир, астроном и астролог, наблюдал движение небесных светил.

На обширной площадке, мощенной шашками черных и белых мраморных плит, стояли различные астрономические инструменты из бронзы.

Астроном записывал на бронзовых пластинках свои наблюдения. Он макал стилос, сделанный из вещества, не растворяющегося в едких кислотах, в стеклянный сосуд в виде раскрытой пасти льва, и наносил на пластинку знаки, напоминающие ассирийскую клинопись. Кислота выедала на пластинках эти знаки неизгладимыми темными углублениями. Небольшая глиняная лампа, изображающая дельфина, с волокнистым фитилем, вставленным в масло, бросала слабый свет на полированные таблицы.

Жрец так был погружен в свое занятие, что не слыхал, как в люк, закрывавший вход на площадку, постучались.

Стук повторился.

– Кто там?

– Именем Солнца!

Жрец поднял люк, и на площадку вошли пять жрецов: Кунтинашар – архитектор и математик, Анугуан – историк, законовед и дипломат, Зануцирам – химик и инженер металлургической промышленности, Агушатца – врач и Нуги-Эстцак – философ и хранитель культа…

– Как твои наблюдения, Эльзаир? – спросил Кунтинашар.

Эльзаир развел руками:

– Или в моей голове, или в небе творится что-то неладное. Планеты сдвигаются со своих орбит, и даже все неподвижные звезды будто сдвинулись немного вправо с предначертанного им в вечности места… Смотри сам…

Кунтинашар подошел к инструментам, внимательно осмотрел их, произвел градусные измерения, проверил цифры таблиц и пожал плечами:

– Да, загадочное явление…

– Я сообщу об этом Ацро-Шану, хранителю Высших Тайн. Если не сумеет и он объяснить, то одни боги знают, что творится в небесах!

– Просматривал ли ты таблицы за прежние годы? – спросил историк Анугуан.

– Я просмотрел уже за четыре тысячи пятьсот лет. Ничего подобного в записях не встречается.

– Ну, вот что, – произнес Зануцирам, – вы, звездочеты и математики, интересуетесь только небом, а нам интересно то, что творится здесь, на земле. Нуги-Эстцак, посмотри, хорошо ли прикрыта подъемная дверь!

– Кого?.. – спросил рассеянно Нуги-Эстцак.

Философ не слышал вопроса. Мысли его были далеко.

Посмотрев на него и безнадежно махнув рукой, Зануцирам подошел к двери, поднял ее, убедился, что внизу никто не подслушивает, и, плотно закрыв, сказал вполголоса:

– Мы одни… Агушатца, скажи, что ты сегодня узнал во дворце?

Агушатца осмотрелся кругом, как бы не доверяя и этому уединенному месту, и так же тихо начал говорить:

– Плохие новости… Царь жаловался на боль головного мускула[6], и я был у него… Ничего серьезного.

– Ничего серьезного? Да, это плохие новости, – с иронией проговорил Зануцирам.

– Есть хуже, – продолжал Агушатца. – Возвращаясь из опочивальни царя, я встретил царского скорописца. И он успел шепнуть мне, что Гуан-Атагуераган уменьшил наши доходы наполовину и изменил не в нашу пользу состав Верховного Совета.

– Этого надо было ожидать…

– Так дальше продолжаться не может!

– Здесь нас пять из семи членов Верховного Совета. Великий Ацро-Шану, хранитель Высших Тайн, живет в тысячелетиях – он выше наших забот. Шишен-Итца с тех пор, как царь пленился его дочерью и «породнился» с ним, взяв ее в свой гарем, готов лизать царские пятки. Только мы одни можем защитить интересы великой касты жрецов. Мы – соль Атлантиды. Мы – истинная сила ее. Мы храним знания, накопленные десятками тысячелетий.

– Так откажемся строить, откажемся лечить, выделывать бронзовое оружие и строить корабли – и царь сразу почувствует, что значит ссориться со жрецами!

– Нож хочет перестать быть острым, а солнце горячим? – с улыбкой произнес архитектор Кунтинашар. – Не забросят ли нож и не разведут ли костры, если угаснет солнце, чтобы обогреться? Ты увлекаешься, Агушатца. Это опасный путь!.. А что, если обойдутся без нас? Посмотри на этого выскочку, раба Адиширну-Гуанча. Он не накоплял знания тысячелетиями, как наша каста, и он вырос в грязи, а сумел создать произведения, достойные богов. Он был и остался рабом, и тем не менее мне, великому Кунтинашару, приходится завидовать этому мальчишке! Да, завидовать! Перед вами я не скрываю этого. Когда приезжают иноземцы, что поражает их больше всего? Не мой маяк, а его бог Солнца, на чьей ладони мы помещаемся сейчас со всеми нашими храмами и пирамидами. «Кто создал это чудо?» – спрашивают иноземцы. Раб. Не я!.. Как это перенести? А среди этого сброда найдется немало таких, как Адиширна. Мы держим их в полуживотном состоянии и этим охраняем наши законные права. Но что, если развяжут их скрытые силы?.. Твой план, Агушатца, никуда не годится…

– Но что же нам предпринять?..

– Надо убрать неугодного нам царя.

Эта мысль была у всех жрецов, но никто не осмеливался высказать ее первой.

И они сидели в выжидательном молчании.

– Ты – философ, Нуги-Эстцак, – нарушил молчание жрец-архитектор, – скажи нам, что бы ты сделал, если бы камень преградил тебе дорогу?

– Чтобы решить эту задачу, не нужно быть философом, – простодушно ответил Нуги-Эстцак, – на это хватит ума и у раба. Я отбросил бы ногой камень в сторону…

Жрецы переглянулись и поняли друг друга.

– Да, но как это сделать?.. – задумчиво произнес архитектор.

– Вот как, – добросовестно показал философ, шаркнув своей сандалией по скользким плитам.

Жрецы улыбнулись.

– Если бы это было так просто! – произнес архитектор.

– А что этот… головной мускул, – обратился к Агушатце астроном, – чем его излечивают?

– Настой из двенадцати горных трав, собранных на заре в новолуние.

– Нет ли чего-нибудь покрепче? Да, покрепче! Чтобы сразу мускул этот самый головной…

– Есть, конечно. Но, может быть, ты сам подашь царю это питье «покрепче», Эльзаир? Первый глоток он заставляет выпить раба, второй – меня, а потом пьет сам.

– Какое возмутительное недоверие к жрецам!..

– Бросим загадки, – сказал Кунтинашар, – Гуан-Атагуераган обречен нами на смерть!..

– История знает такие примеры, – воскликнул историк Анугуан, – 8227 лет тому назад жрецами был убит царь Абунарцалаган, 5016 лет тому назад был такой же случай царе-убийства «для блага великой Атлантиды». Так и записано в летописи нашего тайного архива: «для блага великой Атлантиды».

– Но жрецам, – сказал Кунтинашар, – не следует принимать непосредственного участия. Надо создать дворцовый переворот. Пусть это будет делом рук брата царя – Келетцу-Ашинацака. Маленькому князьку Атцора[7] заманчиво сделаться властелином мира. Его не трудно будет убедить в том, что он законный наследник, неправильно устраненный от престола. За доказательствами дело не станет. Можно призвать на помощь магию и астрологию – это по твоей части, Эльзаир. Возведенный на престол с нашей помощью, он будет послушным орудием в наших руках. Воспользуемся его приездом на праздник Солнца и посвятим его в наш план.

– Этот план лучше других, – сказал Анугуан, толстенький старик с полузакрытыми глазами. – Но здесь есть одно препятствие: Келетцу-Ашинацак родился с сердцем овцы. Он вялый, нерешительный и боязливый. Едва ли нам удастся склонить его на такой поступок… Что ж, попробуем! А если не удастся, про запас у меня имеется план получше… Я имею сведения, что среди рабов…

В подъемную дверь кто-то сильно постучал три раза.