Контрольный выстрел - Джордж Локхард

— Скай… Винг… А теперь Каэл! Сколько можно терпеть?! Почему мы все вместе не уничтожим гада?!

— Уничтожим. Но не вместе. ЭТО Я ЕГО УНИЧТОЖУ, ОДИН!!!

(яростное рычание дракона)

— Но чем я смогу помочь, профессор?

— Вы были там. Хотя и не помните. Однако никакая амнезия не уничтожит рефлексов. Из всех людей у вас, капитан, наибольшие шансы добится успеха. И кроме того, вы отлично тренированы, сильны, обладаете отменной реакцией, и некоторыми специфическими свойствами…

Окинава вздрогнул, и с трудом отвёл взгляд от воронки, на дне которой лежал громадный цилиндр. Холод дальневосточной степи пробирался даже под тёплую шинель, и многочисленные автоматчики, которые стояли по периметру квадрата колючей проволки, кутались в шарфы. Овчарки жалобно выли, ветер нёс снежинки. Капитан Хамсин поёжился, и присоединился к офицерам, сидевшим в командирской машине. Захлопнул дверь. Зывывающий ветер сразу отошёл далеко-далеко, и Окинава с благодарностью принял чашку крепкого грузинского чая из рук генерала. Отхлебнул, и повернулся к профессору.

— Какие свойства, товарищ Штейнберг?

Учёный помолчал, а затем внезапно метнул монету в лицо пилота. Тот машинально поймал её, и взглянул на усмехающиеся лица.

— Не понял.

— Реакция, капитан. Ни один человек не успел бы поймать эту монету. Вы, очевидно, привыкли, но для нас это кажется невозможным. К примеру, сейчас ваша рука была не видна — вы сместили её столь быстро, что глаз не смог сфокусироватся.

Окинава невольно повертел рукой, сжимая и расжимая пальцы.

— Профессор, но я человек! Я думаю как человек, чувствую как человек, ем, сплю, курю…

Ответил полковник СМЕРШ, Григорий Клименко.

— Вы человек, да. Но в тоже время с вами сделали нечто, значительно усовершенстовавшее ваш организм. В течение первого года, пока вы жили в клинике, лучшие учёные Советского Союза изучали вас, капитан — и пришли к выводу, что вы следующая ступень эволюции. Они — он указал в окно, на решётчатую башню охраны — они сотворили из вас сверхчеловека, и выбросили на помойку, после окончания опыта. Они весьма похожи на нацистов.

Окинава стиснул зубы. Из горла рванулось рычание, могучие кулаки сжались. Тело капитана превратилось в монолит, под поверхностью которого проступили гранитные глыбы мышц.

— Я убью их всех! — он с трудом оторвал взгляд от воронки, и взглянул на помрачневших офицеров.

— Вот ещё один их дар. — сурово заметил профессор. — Вы только что рычали, как зверь, капитан.

Он закрыл глаза.

— Товарищ Штейнберг, вы правы. Во время боя, при виде врага, со мной что-то происходит. Я становлюсь зверем, способным на страшные вещи…

Профессор кивнул.

— Мы знаем. Наблюдатели часто отмечали эту особенность. Несомненно, перед нами побочный эффект усиления всех характеристик — эмоциональная перегрузка. Мозг работает на пределе возможностей, и часто срывается, уступая контроль…

— Профессор… — тихо произнёс Тихонов. — Потом.

Штейнберг запнулся, и посмотрел на посеревшего Окинаву.

Тот долго молчал, после чего спросил:

— Последний вопрос. Они нужны вам живыми? Или мне МОЖНО…?

— Живыми, невредимыми, и дружественно настроенными! — быстро сказал Клименко. — Держите эмоции в руках! Что бы с вами не сделали в прошлом, сейчас вы — не капитан Окинава Хамсин. Сейчас вы — посланник Советского Союза, и ведите себя соответствующе. Это ПРИКАЗ, капитан.

— Служу Советскому Союзу.

Он стоял возле огромного цилиндра. На расстоянии сотни метров виднелись десятки солдат, танки, и чёрные силуэты командиров.

«Но эти сто метров — мои!» — подумал Окинава. Страшная ярость клокотала в душе пилота. Они… Они… Да как они СМЕЛИ!!! Издеватmся над НИМ! Над НИМ!!!

— Я — Окинава! — проревел он, неизвестно кому. — Я — это ВСЁ!

«Я убью их. Пусть потом меня расстреляют, но я УБЬЮ их! Всех! Разорву на части! Выпью кровь! Крылья оторву!!!»

Капитан замер. В голове завихрились мысли.

«Откуда я знаю, что у них есть крылья?! Неужели при виде корабля память пробуждается?! О, небо, пусть так и будет! Пусть!»

— Выходите! — он ударил цилиндр кулаком. Звон. Никакой реакции.

— Говорит капитан Окинава Хамсин, Советская Армия. Вы в безопасности. Покиньте корабль. Мы здесь, чтобы помочь.

«Ха! О да, я помогу… О да!» — какое-то странное ощущение кольнуло пилота в кончики пальцев. Взглянув на них, Окинава замер. Ногти удлинились! Немного, но совершенно определённо. И они начинали принимать странный золотистый оттенок…

«Что со мной происходит?!» — в ужасе подумал человек, отпрыгнув от цилиндра. Он повернулся, и побежал к периметру. Навстречу подбежали Клименко, Штейнберг, и Тихонов.

— Что?

— Смотрите, профессор! Я коснулся корпуса… И вот! — Окинава в ужасе протянул руки к офицерам.

Генерал вполголоса чертыхнулся. Глаза Штейнберга полезли на лоб, Клименко неестественно замер.

— Это как понимать? — наконец смог спросить генерал.

— Не знаю! Я боюсь, товарищ генерал! Эта штука… Она меняет меня! Смотрите — это же настоящие когти, как у льва!

Они переглянулись.

— Товарищ Тихонов, я прошу немедленно прекратить операцию, и заменить капитана Окинаву. — твёрдо заявил профессор.

Генерал задумался. Тем временем, на глазах у шокированных людей, когти бесшумно втянулись обратно, приняв вид ногтей. Окинава потрясённо повертел рукой, и поднял взгляд на Штейнберга.

— Вы всё ещё думаете, что я человек?… — тихо спросил он.

— Согласен. Капитан, покиньте периметр. Операцию завершит ваш дублёр. — Тихонов нервно сцепил руки за спиной, не сводя взгляд с пальцев лётчика.

— Нет.

Все удивлённо посмотрели на Окинаву. Тот стоял бледный, как смерть.

— Нет. Я не имею права. Если я не человек, то мне ничего не грозит там. Я не могу подвергнуть опасности товарища.

Тихонов стиснул зубы. Клименко посмотрел на него, и кивнул. Штейнберг вскинулся, но слова Окинавы заставили его промолчать.

— На всякий случай, прошу вас — если вы увидете, что я… что я больше НЕ Я… Убейте меня.

Повисло тягостное молчание. Наконец, бледный Клименко подошёл к колючей проволоке вплотную, и протянул руку.

— Вы человек, капитан Окинава. Настоящий.

— Спасибо, товарищ полковник.

Они смотрели, как лётчик повернулся, и недрогнувшим шагом пошёл обратно.

Штейнберг схватил генерала за плечо.

— Остановите его! Неужели вы не поняли?! Он сам пришелец! Они могут менять своё тело, маскируясь под…

Тихонов посмотрел на профессора, и тот замолчал, словно натолкнувшиь на стенку.

— Он — человек, товарищ Штейнберг. — негромко сказал генерал, следя за Окинавой. — Больше, чем человек. Советский человек!

«Я убью вас всех. Я убью вас, за то, что вы сотворили со мной. Я убью вас за эти когти. Я убью вас за эти непонятные кости в моей спине. Я убью вас за уничтоженную жизнь!»

Окинава яростно отрывал пласты обгоревшего покрытия, добираясь до огромного люка на торце цилиндра. Он уже не боялся смотреть на свои руки… На то, что час назад называлось руками.

«О небо, кто я такой?…» — ослепительно сверкавшие золотые когти достигали уже трёх сантиметров в длину. Кожа на пальцах начинала синеть, но очень странно — словно из-под неё проступал узор.

Последний кусок покрытия отлетел в сторону. Взору открылся огромный, четырёхметровый люк, который почти полностью перекрывал торец…

«Откуда я знаю, что это спасательная капсула?!»

Он уже не удивился. Стремительно пробежал пальцами по краю люка, отыскивая кнопку. Пальцы до ладоней покрылись блестящей синей чешуёй, как у…

«Как у ящерицы. О небо, неужели я — рептилия?! Не может быть… Нет, нет, не может!..»

Вот она. Под рельефной крышкой, изображавшей…

В голове Окинавы взорвался чёрный шар. Он отскочил от люка, и упал в траву. Тело свела судорога.

«Нет! Нет! Не верю! Это не я! Я не он! Я не ЭТО!»

Лётчик корчился в траве, с стоном пытаясь сбросить шинель, неожиданно ставшую его душить. В это миг трое солдат подскочили к Окинаве, и быстро вытащили его за периметр. Профессор, подбежав, внезапно замер, и в ужасе шагнул назад. В руке бледного, как смерть, генерала появился пистолет.

— Нет! Не надо! — Штейнберг перехватил руку Тихонова. — Может, вдали от корабля он вернётся!

— Кто?! Кто вернётся?! — генерал повернул посеревшее лицо к профессору. — Это же не человек! Это… Это…

— Дракон.

Глухой, страшный голос Окинавы заставил людей отступить. Шинель бывшего пилота с треском разошлась по швам, выпуская на свободу могучее тело.

Окинава изменялся, с каждой секундой увеличиваясь в размерах. Завыл ветер, втягиваясь в тело экс-человека — очевидно, он пользовался молекулами воздуха как строительным матералом.