Хозяйка магического экспресса (СИ) - Милованова Анастасия

— Откуда такая уверенность в том, что девочка провела ночь в комфортных условиях? — недоверчиво прищуривается на меня Мири.

— А вот сейчас и узнаем, — я киваю на Кропалька и пододвигаю его к себе.

Фуршунь недовольно фырчит и даже пытается отбиваться, цепляясь лапками за пиалу. Но куда ему против меня. Особенно когда мне нужно узнать, как прошла ночь в маленьком купе в самом отдаленном вагоне «Торопыги».

Зверёк сдается и обреченно глядит мне в глаза, посылая мыслеобраз. Именно тот, который я и ожидала увидеть. Крохотное помещение, в котором нашлось место только узкой койке и небольшому столику, погружено в предрассветные сумерки. Как я и предполагала, Розмари спит на кровати, вольготно развалившись звездой. Что бы ни думала сейчас про меня Миранда, но перед тем как заселить незваных гостей в это купе, я распорядилась принести туда лучший матрац из наших запасов. У меня счёты к Маркусу, и не зачем малышке страдать из-за того, что ее так называемый папа то еще жулье и проходимец.

Сам объект моей маленькой пакости спит на полу, поджав ноги и укрывшись своим же пальто. И вот этот вид не приносит мне никакого удовлетворения. Я с досадой понимаю, что вместо ощущения свершения хоть и маленькой, но всё же мести, я чувствую угрызения совести. Почему-то мне становится жаль Фаста, будто он не ночь на полу провел, а оказался выброшен на свалку жизни. И от этого внутри как-то гадко, что ли. Будто бы я надавила на и так больное место. Внутри начинает свербеть от чувства вины, и это еще больше портит мне настроение.

Права Миранда, ребячество всё это. Пора бы уже забыть мои обиды на этого эгоиста, и вести себя, как и положено деловой гратте. Тем более у нас очень выгодная для меня сделка.

Я мотаю головой, тем более, что в видении Маркус приподнимает голову и сонно смотрит прямо на меня. Точнее на фуршуня, который по моему велению весь остаток ночи следил за нашими гостями. По мелькнувшей на губах мужчины понимающей улыбке, становится ясно — Фаст мой маневр раскусил. Ну что ж, значит стоит ожидать очередной раунд обмена колкостями и остротами.

— Мири, подай, пожалуйста, завтрак на двоих пассажиров. Рози и Маркус уже скоро будут тут, — я отвожу взгляд от Кропалька и вновь открываю папку с отчетами.

Помощница тут же спохватывается и убегает на кухню, ненадолго оставляя меня в одиночестве. Правда углубиться в отчеты мне не удается, поскольку буквально через десять минут дверь в столовую с грохотом распахивается. Фуршунь испуганно икает, переворачивает пиалу с орехами и забивается мне под бок.

А я, пряча улыбку, наблюдаю за приближающимся ко мне Маркусом. Если не вспоминать показанное Кропальком видение, то помятый вид Фаста всё-таки приносит мне легкое удовлетворение. За мужчиной, позевывая, идет Розмари и мой маленький предатель с громким писком бросается к девочке. Похоже, я рискую остаться без персонального талисмана!

— Агата! — останавливается передо мной Фаст и в его голосе звучит праведное негодование.

— Доброе утро, грат Фаст, — не поднимая головы от отчетов, произношу я подчеркнуто отстраненно. А сама еле сдерживаюсь, чтобы не усмехнуться. — Как спалось?

— А то ты не знаешь, — Маркус падает на диванчик напротив и пристально смотрит на меня. — Знаешь, это вовсе не смешно!

Малышка Рози пристраивается рядом с «папой» и сонно наблюдает за тем, как фурушнь тащит к ней пиалу с орехами.

— Да? — я вскидываю брови в показном недоумении. — Так я и не шутила. Места были только в голубом вагоне, уж прости, но у меня нет привычки придерживать лучшие места для возможных безбилетников. Это, знаешь ли, плохо для бизнеса.

Маркус в ответ молчит, лишь сверлит меня своими недовольными глазами.

«Будто отшлёпать хочет», — мелькает в голове, и от этой мысли я покрываюсь румянцем. Надо срочно чем-то отвлечься, иначе этот проходимец быстренько поймет, откуда у меня такая повышенная краснощекость взялась.

— Рози, а как спалось тебе? Мне кажется или твой папа наговаривает на моё гостеприимство?

— А мне понравилось, — отвечает девочка, успев запихнуть пару орешков в рот. — Если бы еще папа не храпел, то я бы точно выспалась.

Я прикрываю рот ладонью в попытке скрыть довольную улыбку, а Маркус изумленно смотрит на малышку, явно не ожидая от нее такой откровенности.

— Да не храпел я, — выставляя локти на стол и утыкаясь лбом в скрещенные ладони, говорит он. — И вообще, все храпят, когда им неудобно.

К нам подходит Миранда и ставит перед гостями поднос с завтраком. По тому, что лежит на тарелках, я понимаю, что продукты закончатся гораздо быстрее — Мири решила побаловать Рози и Маркуса, отойдя от стандартного меню. По крайней мере, вафли с ягодами и яичница с сосисками подавались у нас очень редко.

Пока эти трое общаются и обмениваются последними новостями, я продолжаю просматривать отчеты. То и дело ловлю на себе взгляды Маркуса. Он смотрит на меня совсем не так, как два года назад. Тогда я была для него влюбленной дурочкой, чувствами которой было легко манипулировать. Которая для него была открытой книгой.

Нет, сейчас в его взгляде сквозит искренний интерес. Будто только сейчас он начал воспринимать меня как ту, с кем надо считаться. А еще в этом его изучающем прищуре я вижу нечто, чего никогда не было раньше. Так Роди и Дерек, мои стюарды, смотрят на помощниц Миранды. С чисто мужским интересом.

Возможно, два года назад эта информация меня бы взбудоражила, заставила пытаться заслужить еще большее внимание Фаста. Сейчас же я лишь передергиваю плечами и вновь выпрямляю спину. Как делаю всегда, когда хочу показать, что всё у меня под контролем.

— Ты посмотри, какая важная гусыня, — смеясь, говорит Миранда. — Нет бы пообщаться, она все в своих бумагах роется.

— Праздные разговоры не принесут нам денег, Мири, — строго говорю я и закрываю последний отчет. — Рози, ты когда-нибудь видела момент перехода?

Девочка, секунду назад с упоением уплетающая вторую порцию вафель, тут же отодвигает от себя тарелку и с энтузиазмом смотрит на меня. И молчит, потому что по количеству напиханной за щеки еды может запросто соревноваться с Кропальком. Последний и вовсе счастливо распевает сонные рулады, свернувшись клубком в пустой пиале.

— Понятно, значит, не видела, — усмехаюсь я и смотрю на запястье, где подаренные дядей Рупертом часы подсказывают мне, что очень скоро мы прибудем в Лодброк. — Тогда, если твой папа не против, я украду тебя на пару минут, и мы посмотрим на это действо из кабины машиниста!

— Пап?

— Да Боги всех миров, когда я тебе что-то запрещал? — Маркус взмахивает руками, показывая мы можем идти. — Тем более гратте Агате я доверяю, как самому себе.

Я скептически приподнимаю бровь, тем самым сигнализируя, что попытка подлизаться не удалась. Фаст лукаво улыбается в ответ и подталкивает Рози ко мне:

— Идите-идите, а мы тут с Мирандой пока обсудим дела наши житейские. Правда, Мири?

Я закатываю глаза, но комментировать внезапно появившийся у этого плута бытовой интерес считаю лишним. Ну, хочется ему распушить пёрышки перед старой подругой — пускай. Главное меня в покое оставит.

Взяв Рози за теплую ладошку, я увлекаю ее за собой. И все дорогу по проходу между столами ощущаю просто обжигающий взгляд в спину. Однако обернуться себе так и не позволяю. Незачем давать Маркусу знать, что на меня действуют его приемчики!

— Рози, — зову я, когда мы выходим из столовой и идем коридором, который огибает весь состав по внешней стороне. Не хочется тащить девочку через все вагоны, тем более сейчас пассажиры уже наверняка потянутся на завтрак. — Рози, а как ты познакомилась с папой?

Я украдкой оглядываюсь, отслеживая реакцию малышки на вопрос. Мало ли для нее это болезненная тема, а я вовсе не хочу ее отпугнуть раньше времени.

— Папа сказал, что сам расскажет, — лицо малышки моментально становится серьезным, из глаз уходит восторженное выражение.

Мне же остается только ругать себя за топорную прямолинейность, с которой я решила лезть в душу малышки. Надо же, как ее Маркус подготовил, со всеми вопросами отправив к нему. Знает же, что его расспрашивать — это все равно, что вести торги с доминионскими торговцами. Тебе вроде бы и всю информацию выдают, а ты сидишь и думаешь — а какой процент из всех этих сведений правдив?