Джеймс Поттер и Зал Пересечения Старейших - Джордж Липперт

В отличие от тех лодок, на которых плыли он и его приятели первокурсники, эта не освещалась фонарем. И не направлялась к замку. Она находилась вдали от огней Хогвартса, и была больше чем лодка, на которой плыл он, но все же достаточно мала, чтобы укрыться в тусклой тени на краю озера. В ней был один человек, долговязый и худой, похожий на паука.

Джеймс подумал, что это скорее всего женщина. Как только он уже собирался отвернуться и забыть ничем не примечательный вид, фигура неожиданно посмотрела на него, как будто почувствовав его любопытство. В угасающем свете, он был почти уверен, что их глаза встретились, и совершенно неожиданно его обдало холодом.

Это действительно была женщина.

Ее кожа была темной, а лицо худощавое, жесткое, с высокими скулами и острым подбородком.

Платок аккуратно подвязанный на голове, покрывал большую часть ее волос. Посмотрев ей в лицо раз уж она наблюдала за ним, он не увидел на нем страха или злости. Её лицо фактически вообще ничего не выражало.

А затем она исчезла. Джеймс моргнул от удивления, прежде чем мгновение спустя понял, что она не исчезла, на самом деле, а просто скрылась за изгородью из тростника и камышей, так как их лодки находились на расстоянии. Он покачал головой, улыбнувшись про себя, что было характерно для нервного первокурсника, и вернулся к созерцанию предстоящего пути.

Гогот первокурсников наполнил внутренний двор вместе с хором из непрерывной болтовни. Джеймс совсем растерялся в толпе, обнаружив себя где то на ее задворках, пока они поднимались по лестнице к залитому светом коридору. Там стоял мистер Филч, которого Джеймс узнал по его волосам, мрачному виду и кошке, миссис Норрис, которую он баюкал на изгибе своей руки. А вот и зачарованные лестницы, даже сейчас передвигающиеся в новые положения, к радости и смутному беспокойству новых учеников.

И вот, наконец, двери в Большой Зал, насыщенно блестящие в свете свечей. Когда ученики собрались здесь, все разговоры затихли. Зейн, стоящий плечом к плечу с Ральфом, который был чуть ли не самым высоким среди первокурсников, повернулся и посмотрел через его плечо на Джеймса, усмехаясь и виляя бровями.

Двери скрипнули и открылись вовнутрь, выпуская свет и звуки, и Большой Зал открылся им во всей красе. Четыре стола факультетов были полны учеников, сотни людей улыбались, смеялись, болтали и дурачились. Джеймс стал искать Теда, но не смог найти его в этой кутерьме.

Высокий, немного неуклюжий учитель, который вел их к дверям развернулся к ним лицом, обезоруживающе улыбаясь.

— Добро пожаловать в Хогвартс, первокурсники! — заговорил он сквозь шум Зала. — Меня зовут профессор Долгопупс. Вскоре вас распределят по факультетам. Как только с этим будет покончено, вы сядете за свои столы и будет подан ужин. Прошу следовать за мной.

Он повернулся, махнув мантией, и быстро пошел в центр Большого Зала. Первокурсники, нервничая, последовали за ним, сначала сумбурно, затем уже рысью, стараясь поспевать. Джеймс увидел запрокинутые назад головы Ральфа и Зейна, которые смотрели подбородками ввысь. Он почти и забыл уже про зачарованный свод зала. Он и сам посмотрел, лишь чуть-чуть, стараясь казаться не слишком впечатленным. Чем выше он смотрел, тем более прозрачными становились стены и альковы свода, обнаруживая потрясающее изображение неба снаружи. Холодные, хрупкие звезды блестели как серебряная пыль на ювелирном вельвете, а справа, прямо над Гриффиндорским столом, был виден полумесяц, чей лик был одновременно весел и безумен.

— Он сказал, его зовут Долгопупс? — Зейн спросил Джеймса уголком рта.

— Да. Невилл Долгопупс.

— Ух, — выдохнул Зейн. — Вам британцам надо бы подумать об изяществе. В таком имени можно спокойно потеряться.

Ральф шикнул на него, так как толпа начала затихать, заметив первокурсников выстроившихся посреди зала.

Джеймс посмотрел на стол на возвышении, стараясь выцепить взглядом учителей, про которых он знал. Там сидел профессор Слизнорт, выглядевший именно таким толстым и уморительно вычурным, как описывали его родители. Слизнорт, как вспомнил Джеймс, пришел как временный учитель во времена его отца, и судя по всему неохотно, но потом решил никуда не уходить. Рядом с ним был призрак профессора Биннса, затем профессор Трелони, моргая по-совиному за своими гигантскими очками. Далее за столом, легко узнаваемый благодаря размеру (Джеймс увидел, что он взгромоздился на три огромных фолианта), сидел профессор Флитвик. Некоторых, сидевших среди преподавателей, Джеймс не узнал — это были новые преподаватели, пришедшие после времен его отца, и поэтому незнакомые. Никаких признаков Хагрида видно не было, но Джеймс знал, что тот сейчас среди великанов с Гроххом, и не вернется раньше завтрашнего дня. И наконец, из-за середины стола встала и подняла руки в приветствии Минерва МакГонагалл, директор.

— Добро пожаловать старым ученикам, и добро пожаловать новым, — произнесла она пронизывающим, хоть и неровным голосом, — на первый банкет нового учебного года в Хогвартсе, Школе Чародейства и Волшебства.

Счастливый гул одобрения донесся от учеников, сидевших за спиной Джеймса. Он оглянулся через плечо, посмотрев на толпу. Он увидел сидящего Теда, гудящего в сложенные рупором руки, окруженного компанией удивительно красивых старшекурсниц и старшекурсников за Гриффиндорским столом. Джеймс попытался улыбнуться ему, но Тед не заметил.

Когда возгласы утихли, профессор МакГонагалл продолжила:

— Мне приятно видеть, что вы так же рады быть здесь, как и ваши учителя, и весь персонал школы. Давайте будем надеяться, что пронесем дух взаимопонимания и единства через весь школьный год.

Она посмотрела на собравшихся, останавливая свой взгляд на некоторых чуть дольше положенного. Джеймс услышал нестройное шарканье и приметил несколько подозрительно виноватых улыбок.

— А сейчас, — продолжила директор, поворачиваясь посмотреть, как два старшекурсника несут в центр зала стул. Джеймс узнал в одном из них Стивена Мецкера, старосту с которым они встретились в поезде. — по нашей доброй традиции первой встречи в году, посмотрим же за Распределением новых учеников по их факультетам. Первокурсники, не подойдете ли вы ближе к платформе? Я буду называть ваши имена по одному. Вы будете подходить к платформе и садиться…

Остальное Джеймс пропустил мимо ушей. Он прекрасно знал всю церемонию, так как бесконечно мучил родителей вопросами про нее. В былые дни он с нетерпением ожидал Распределения больше чем чего-либо еще. Но, по правде говоря, сейчас он понимал, что под этим нетерпением маскировался парализующий, кошмарный страх. Распределяющая Шляпа была первым испытанием в череде тех, которые ему предстояло пройти, чтобы доказать, что он именно такой, каким его ожидают увидеть родители и весь остальной волшебный мир.

Но полностью добила его статья опубликованная в Ежедневном Пророке несколькими неделями ранее. Это была ничего не значащая, веселая, маленькая статья светской хроники «с-кем-что-случилось» таких множество, но почему то она наполнила Джеймса каким-то холодным, липким страхом. В статье была представлена биография Гарри Поттера, который теперь женат на своей школьной возлюбленной, Джинни Уизли, и объявлялось, что старший сын Гарри и Джинни Поттер, будет зачислен на первый курс в Хогвартс. Особенно Джеймса напрягало то о чем говорилось в конце статьи. Он мог повторить слово в слово: «Мы в Ежедневном Пророке, наряду с остальным волшебным миром, желаем юному мистеру Поттеру всего наилучшего, чтобы он выполнил свои обязательства и, возможно даже, превзошел наши ожидания, возложенные на сына столь любимой и легендарной фигуры.»

Что Ежедневный Пророк и остальной волшебный мир подумает о сыне той самой любимой и легендарной личности, если он сядет на стул и Распределяющая Шляпа объявит что-либо кроме Гриффиндора? Тогда, на платформе Девять и Три Четверти, Джеймс поведал о своих страхах отцу.

— Нет никакой особой магии в том, чтобы быть Гриффиндорцем, как и в том, чтобы быть в Пуффендуе, Когтевране или Слизерине, Джеймс, — сказал Гарри Поттер, присев и положив руку на плечо мальчика. Джеймс лишь сжал свои губы, зная, что отец ответит что-то такое.

— А это успокоило бы тебя тогда, когда ты готовился сесть на стул и надеть шляпу? — спросил он низким, серьезным голосом.

Его отец не ответил, только сжал губы, печально улыбнулся и отрицательно повертел головой.

— Но я был обеспокоенным, предвзятым, маленьким оболтусом тогда, Джеймс, мой мальчик. Постарайся не быть таким же, о'кей? Мы знаем прекрасных ведьм и волшебников со всех факультетов. Я буду горд и посчитаю за честь, что мой сын зачислен на любой из них.

Джеймс кивнул, но это его не успокоило. Он знал, чего его отец на самом деле хотел и ожидал, несмотря на весь этот разговор. Джеймс должен был стать Гриффиндорцем, как мама и папа, так же как его дяди и тетя, как все герои и легендарные личности, про которых он слышал еще будучи ребенком, вплоть до самого Годрика Гриффиндора, величайшего из основателей Хогвартса.