Спецоперация, или Где вы были 4000 лет? (СИ) - Владыкина Ирина Владимировна

Потом он объяснял это тем, что у него просто разболелась голова, и он больше не мог находиться на этом празднике искусства.

* * *

За всеми воспоминаниями Петр не заметил, как дошел до дома Офелии, хотя собирался идти в свою съемную квартиру. Ноги сами привели его к ней. Он не знал наверняка, дома она или нет. А что если она не одна, и Георгий у нее? Ну и что? Значит, пришло время раскрыть карты. В конце концов что будет? Ну уволит он его с работы. Это, конечно, хорошее место, лучше в Городе по своей специальности он найдет вряд ли. А может, оставить все, как есть? Офелия, кажется, сама не очень хочет афишировать их отношения. Интересно, какие у нее для этого причины? Что-то не очень верится, что дело в деньгах или возрасте Петра.

Молодой человек подошел к подъезду, где жила Офелия, остановился, не решаясь позвонить в домофон. Дворовый кот терся у его ног. Петр погладил его, вытащил из сумки кошачий корм и высыпал на землю. Он всегда носил с собой что-то для кошек и подкармливал бездомных пушистиков.

В наушниках пропищало сообщение в мессенджер — Андрей. Спрашивает, какие у Петра планы на вечер.

— Еще не знаю, — пишет Петр.

Андрей (голосовое сообщение):

— А ты где? Не дома же, я тут решил зайти к тебе, надо пару вопросов обсудить, а тебя нет.

— Какая разница?

Андрей (голосовое сообщение):

— Так, полагаю, ты у Офелии, а значит, вечером ты будешь занят. Ладно, развлекайся. Расскажешь потом про свою несравненную, удивительную даму бальзаковского возраста и про ваши ролевые игры. Ну раз ты сегодня занят, пойду с Эллочкой на расстановки, не знаю что это, но Эллочка говорит, что какая-то крутая современная психологическая практика. По мне, так вся эта психология фигня какая-то. Но иногда приходится исполнять прихоти других, чтобы получить от них то, что хочешь. Хорошо хоть не в торговый центр меня тащит. До встречи!

Петр положил телефон в карман, снова погладил котика. Медлит. Смотрит на окно кухни Офелии. Шевельнулась штора? Дома. Его опять охватило желание обладать ею, и он почувствовал эрекцию. Мимо прошла какая-то бабуля и с удивлением посмотрела на него. Петр понял: летом в шортах очень видно, когда у мужчины эрекция. В наушниках, которыми он закрывался от внешнего мира, звучала песня «Жизнь и смерть».

   В шумной толпе переполненной улицы,

   Сбившись плечами, как твердь в твердь.

   Так, что даже отрывались пуговицы,

   Смотрят друг в друга Жизнь и Смерть.

   И Жизнь ухватилась рукой за перила

   Сказала: «Простите, я могу Вам помочь?»

   И Смерть внезапно заговорила,

   Вместо того чтобы скрыться прочь.

Та самая, которая играла у Офелии на кухне, когда случился их первый, сначала стыдливо-испуганный, а потом жестко-нахальный секс.

   Смерть сказала: «Жизнь, я тебя люблю.

   Я смотрю на тебя и, волнуясь, немного робею.

   Хочешь, я ради тебя всех их убью?

   Я бы сделала что-то еще, но я не умею».

В тот вечер Петр пришел к Офелии, чтобы отдать коммунальные счета и деньги за квартиру. Офелия встретила его в шелковом красном халате и с ярким макияжем. В волосах нагло кричал о красоте своей хозяйки красный мак.

— Не успела умыться и переодеться после домашней репетиции. Я всегда репетирую при полном параде. Ты квитанции принес? — вместо приветствия сказала Офелия.

— Да. — он протянул квитанции.

Их руки на мгновение встретились. Прикосновение кожа к коже вызвало у Петра легкую дрожь. Офелия задержала свою руку в руке Петра, перед тем как взять бумажки.

— Чаю хочешь?

Петр не хотел чай, он вообще любил кофе, а чай не очень, но он был не против еще побыть с Офелией, поэтому сказал, что хочет.

Они сидели на кухне. Неловкое молчание первой нарушила Офелия странным, казалось бы, вопросом:

— А ты веришь в прошлые жизни?

Петр часто думал о том, что жизнь не может быть концом всему, но ни с кем это не обсуждал. Его скептический научный мозг требовал доказательств. Он перечитал все возможные исследования на эту тему, и особенно его заинтересовало предсмертное состояние человека и состояние сразу после того, как аппараты фиксируют смерть. Он знал о том, что первыми умирают клетки мозга — они наиболее чувствительны к нехватке кислорода. Но некоторые нервные клетки способны жить настолько долго, что человек продолжает что-то чувствовать и даже думать. А вот что после? Когда тело полностью умирает?

— Не знаю. Научно ничего такого не доказано, но наука еще слишком не развита, чтобы отвечать на вопросы о человеческом духе. А почему вы спрашиваете?

— Да вот подумываю о том, не самоубиться ли как-нибудь, — сказала буднично Офелия, налила Петру в кружку заварку, добавила туда пару листочков мяты, лимон и продолжила. — Моя жизнь бессмысленна, театр давно не приносит мне радости, живу, как со стороны кажется, вроде бы насыщенной жизнью, но зачем это все? Мне иногда хочется уйти из этого мира. Но я трусиха. Мне жалко это бренное, уже не молодое, увядающее тело.

Петр удивился такой откровенности и даже немного испугался ее.

— У вас прекрасное тело, не наговаривайте на себя, вы выглядите лучше, чем большинство моих ровесниц. Многие расстроятся, если вы решите покинуть этот мир.

Офелия, стоя к нему спиной, тихо произнесла:

— А ты?

— А я в особенности, — Петр посмотрел ей прямо в глаза, когда она повернулась. В ее рыбьи, широко распахнутые глаза.

Офелия не стала ждать еще каких-то знаков, она положила свою руку на бедро Петра. Медленно, но бескомпромиссно рука поднималась выше, к паху молодого человека. Ремень его брюк она расстегнула быстро и уверенно. Петр уже был готов. «Лишь бы не кончить прямо в штаны», — пронеслось у него в голове. Офелия продолжала хозяйничать в его брюках.

— Я так рада, что твое тело мне отвечает. У большинства мужчин от страха пропадает эрекция в первое близкое свидание со мной. Я уже к этому привыкла. А у тебя все в порядке. Видимо, есть в тебе что-то особенное.

Петр неуверенно пытался избавиться от руки Офелии, одновременно мямля что-то о том, что, может, не надо, и что после этого все не будет прежним. Но не смог. Только стон, тихий, хриплый и освобождающий, вырвался из его груди. И он сказал вслух:

— Такое ощущение, что я ждал этого несколько тысяч лет.

— Четыре, — улыбнулась она, скидывая с себя халат на пол, оставшись совершенно нагой. Только красный цветок украшал ее черные волосы.

Петр с робкой страстью поцеловал ее.

— Прости.

— За что простить? Это делаешь это очень нежно, страстно и робко. Прекрасное сочетание. И даже немного возвращает меня к жизни, — прошептала она игриво. — Ты что-то странное делаешь не только с моим телом, но и с моей волей. Я не могу тебе сопротивляться. Да и не хочу.

Зрачки зеленых глаз Петра, как черная дыра, захватывали внимание Офелии, в них появилась не характерная для него жесткость, что-то почти дьявольское, жаркое и огненное. Отрывистые движения бедер. Тело Офелии подчинено ему. Он может сделать с ней все, что захочет. Петр хватает ее за волосы, сминает мак, бросает на пол. Его дыхание становится все чаще. Она вскрикивает. Кончил. Она не успела.

Петр очнулся, виновато посмотрел на Офелию. Она ровно, поднимая смятый цветок, сказала:

— В следующий раз у меня тоже получится.

Быстро оделась и направилась в ванную. Когда вышла, Петр уже допил чай.

— Забыла тебе предложить к чаю козинаки, хочешь?