Власть Рода. Родовые программы и жизненные сценарии - Валерий Докучаев

После знакомства на вопрос ведущего: «И какую же мы с вами будем решать задачу?» – она ответила быстро, чётко, не раздумывая, жёстко: «О смерти». Видимо, сформулирована проблема была задолго до встречи в этом зале. Она уверенно заявила её одной фразой с какой-то беспощадной силой обречённости – о смерти!

Сын

Шёл дождь – холодный, осенний, с ветерком. Иногда он превращался в летний, отвесный ливень, с той лишь разницей, что в нём ощущалось дыхание льда, который суют тебе за шиворот.

Вода у солдата хлюпала не только в ботинках. Ремень мокрого автомата врезался в плечо и не добавлял тепла. В промозглой луже сумеречного холода, казалось, плавали и его мысли. Собственно, не мысли, а какие-то обломки мыслей нагромождались друг на друга: «…дёрнуть за крючок, и всё… А там… наплевать, что там. Главное, не так, как сейчас. И этот ангар, тёмный и страшный, с покатыми, мокрыми боками. Какой он, к чёрту, военный объект? Ходить, караулить… что тут караулить – всякий хлам, он лежит и лежит. Ему наплевать, что человек бегает вокруг него промокший, холодный, голодный, злой и играет в службу. Дёрнуть за крючок, и всё – нет никакой службы».

А там, в караулке, дембеля Бич и Бугай доедают посылку Васьки. Мамаша – наивная дура деревенская – нацарапала на пакетике с носками: «Осень, Васенька, холодная будет, носочки тёплые надевай – ножки береги. Варенье любимое твоё так упаковала, что оно дойдёт в сохранности. Ты ребят всех угости, хоть какая-то будет у вас радость…»

Большая радость. Ваське досталось из посылки только ящик выбросить. Остальное дембеля сожрали, ещё и над запиской поиздевались. Дёрнуть за крючок, и всё – нет никаких дембелей. Бугай в караулке целыми днями спит в Васькиных носочках.

А я тут с Васькой по полсуток в наряде – слово-то какое дурацкое придумали для этой беготни вокруг ангара…

Далеко за полночь зашлёпало по лужам. Вскинуть автомат замёрзшие руки были не в состоянии. Шлепки приблизились, и Васькин шёпот снял накативший страх:

– Живой?.. Топай в караулку, погреешься, пока эти спят… я тебе там сухарей намочил в кипятке.

Много ли надо человеку для счастья. Войти в тёплую, сухую караулку. Выпить горячей воды с сухарями. Вылезти из этого мокрого наряда. Пока храпят дембеля, поспать. Или, как шутят солдатики-первогодки, они же – молодые, они же – нырки: «Увидеть дом и умереть!»

Мечты, мечты… Бугай стоял на пороге караулки в исподнем и мочился на дорожку. Он, разинув рот, в зевоте презрительно глядел на солдатика. Тот с трудом тащил на себе своё мокрое обмундирование после полусуточного голодного стояния у особого военного объекта. Непреодолимое желание шлёпнуть этого мокрого, жалкого солдатика – нырка, как таракана, накатило на Бугая. Он, не сдвигаясь с места, направил струю на солдатика и заорал: «Как стоишь, нырок, перед дембелем?»

Неизвестно, от сердца ли, от ног ли, но откуда-то изнутри мощная горячая волна обиды кинула солдатика в жар животной ненависти. Он как на зачёте в учебке вскинул автомат и с упоением дёрнул за крючок. Раскатистый грохот рванул ночь. Автомат затрясся в руках. Неправдоподобно звериный крик Бугая. Он кинулся на солдатика, успев придавить его своей стокилограммовой тушей… И тишина… Лишь дождь – свидетель бесстрастный – продолжал лить слёзы на участников человеческой трагедии.

Стало солдатику тепло под Бугаём. Он на какое-то мгновение даже уснул или потерял сознание. Очнувшись, солдатик с трудом выполз из-под тяжёлого тела и начал вытаскивать свой автомат. Он беспомощно толкал Бугая, пытаясь спихнуть его с автомата. Он тужился и не знал, что предпринять.

Да и не было необходимости в его потугах. Дверь караулки распахнулась, и из дверного проёма вылетел Бич с автоматом. Увидев лежащего голого Бугая, он не раздумывая даванул на спусковой крючок автомата. Снова полыхнуло и загрохотало пламя в ночи. Солдатик безвольно осел и затих. А Бич всё вбивал и вбивал пули в этот жалкий, холодный, безжизненно мокрый комок в каком-то упоении невыстраданной мести.

Потом он перескочил через тела и бросился на пост к ангару, но там резанул крик часового: «Стой, буду стрелять!»

«Ах… твою… нырка, мать!..» – завопил Бич и снова даванул на спуск. Часовой оказался проворнее. Он как на учебном плацу выполнил устав. Тело Бича поползло в судорогах по холодной луже куда-то в грязь, в жёлтую траву, но ему уже было всё равно – куда, зачем и почему… Часовой всё стрелял и стрелял, пока не щёлкнул патронник пустым звуком кончившихся патронов…

Ни криков, ни воплей, ни грохота в смутной пелене остатков холодного света, размазанного над особым военным объектом в верхушках сосен. И сникший человек с автоматом, нависший в ужасе над полуодетым трупом караульного деспота… И всё тот же блуждающий в ночи как привидение холодный дождь.

Тишина тенью чёрного покрывала зависла над залом какого-то ирреального комфорта. Ещё несколько мгновений назад в нём сидели преисполненные ленивых мыслей отдыхающие люди. Их вдруг сделали соучастниками страшной тайны. Художника самого надо было рисовать. Его поза с открытым ртом и кистью, занесённой для мазка, с которой стекает каплями крови краска… Эти капли, падая на ковёр, отсчитывали в зале ритм какого-то всеобщего небытия.

Рис. 4. Род Алексея – генограмма

Приводим генограмму по рассказу Валентины.

Комментарий родолога

Отметим несколько неоспоримых фактов.

1. Молодой солдатик Алексей – второй сын Валентины.

2. Дед Валентины по отцу был репрессирован и убит в возрасте сорока лет. Отец Валентины Виктор потерял своего отца в возрасте десяти лет.

3. Дед Валентины по маме Марк умер от последствий ранения в пятьдесят восемь лет, прожив несколько лет после войны с двумя пулями в груди.

4. Отец Валентины неожиданно умер в командировке от инсульта в возрасте тридцати восьми лет. Валентина потеряла отца в возрасте четырнадцати лет.

5. Бабушка Валентины по маме Таисья умерла в возрасте тридцати пяти лет от тифа. Мать Валентины Екатерина осталась без матери в возрасте одиннадцати лет.

6. Дяди Валентины умерли в раннем возрасте.

Обсудим эти факты

1. Власть Рода Валентины через закон Ухода приводит к уничтожению мужчин. События, которые привели Род к самоуничтожению, носят экстремальный характер: смерть в результате болезни, смерть в результате политической репрессии. Закон Рода – Уход проявляется через модели поведения, которые из поколения в поколение приводят мужчин Рода к уходу из жизни.

2. Отец и мать Алексея выросли в семьях сирот. Это обстоятельство несколько видоизменило модели поведения. У потомка сирот бессознательно сформировался личностный смысл: «У меня нет и никогда не будет». Такой личностный смысл приводит к тому, что человек не ждёт помощи, ощущает себя не таким как все, противопоставляет себя другим людям.

У человека формируется комплекс жертвы. В нашей истории он совмещается с законом Рода – Уход. Человек неосознанно начинает вести себя так, что провоцирует агрессивное отношение к себе других людей. Его собственная реакция на такое отношение носит пороговый характер.

Это значит, что до определённого момента человек терпит. Затем следует взрыв его эмоций. Во время этого взрыва он полностью находится во власти закона Рода – Уход.

К сожалению, истоки приведённого примера типичны. Мы видим в поведении солдата Алексея проявление целого ряд характерных признаков жертвы.

Во-первых. Он не смог отстоять свою независимость перед дембелями и позволил им перейти границы дозволенного в отношении себя.

Во-вторых. Всё время, которое он провёл в наряде, было окрашено негативными мыслями.

В-третьих. Он слишком долго терпел. Он не знал, как разрядить негативные эмоции. Личностный смысл проявился в виде словесной установки: «Дёрнуть за крючок, и всё». И вот возникла провоцирующая ситуация с прямым оскорблением. Сознание Алексея оказалось бессильным перед энергией бессознательного, которое диктовало единственное решение. И он, как в гипнотическом состоянии, подчинился спасительной установке: дёрнул за крючок, и всё.

Для энергетической разрядки именно в такой форме – прямой экстремальной конфронтации с дембелем, представителем жёстко организованной армейской структуры, – у солдата должна была быть генетическая предрасположенность.

Действительно, оказалось, что прадед Алексея по материнской линии был репрессирован – лишён всего хозяйства, сослан и не вернулся. Деду было в это время десять лет. У отца солдата возникли сложности с законом – представители ГАИ ложно обвинили его в совершении ДТП. Складывается уже на генетическом плане картина предрасположенности к напряжённым отношениям с властью.