Зона Посещения. Избиение младенцев - Александр Щёголев

Несу весь этот натюрморт в кабинет.

Когда открываю дверь, успеваю услышать: «…Я пришла к вам как мать». – «А уважаемый Носорог в курсе этого визита?..» Оба они, обнаружив непрошеного зрителя, молча созерцают меня, и тогда я изображаю гостеприимного простачка:

– Только-только из холодильника… Папа? Мэм?..

– Ставь, – кивает он на стол.

– Мамино воспитание? – усмехается она.

Я скольжу к столу, согнувшись, как заправский стюард. Мэм воротит нос, но мне на нее плевать, я здесь по другому поводу. Освобождая поднос, рассматриваю «импульсную бомбу» в пачке сигарет и четко вижу, что внутри – ничего похожего ни на аккумулятор, ни на катушку. Обманка это, блеф. Дамочка, наверное, любит играть в покер.

Ну и ладно. Моя импровизированная шпионская операция прошла гладко, прослушка восстановлена. Скоро все узнаю.

Я называю Макса папой, хотя формально он мне отчим. Мой биологический отец вовсе не он, а кто – мама на этот счет не распространяется. Хранит молчание, как пишут в романах. Говорит, чтоб я не забивал себе башку всякой дурью, потому что мы этого человека больше не увидим, бросил он нас, подлец, и накрылся медным тазом. Во всяком случае, в Хармонте его нет, не было и быть не может. Так она говорит. Вот и получается, что я, Петр Максимович Панов, не знаю даже, русский я по крови или метис какой.

На мой прямой вопрос насчет национальности мама однажды рассердилась: мол, ты землянин, дружочек! Живя под боком у пришельцев, быть человеком – уже хорошо. Она права.

Скорее всего с моим биологическим отцом связана какая-нибудь унылая банальщина. Разгадки эти меня давно уже не волнуют. Что касается Макса, то он не просто заменил мне отца, а стал им. Честно сказать, другого мне не надо, и фамилия «Панов» устраивает меня чуть более чем полностью.

Мы даже похожи внешне, нас часто принимают за родных. Оба приземистые, широкие в кости, только папа – натуральный шкаф, крепкий и сильный, а я – так, прикроватная тумбочка. Правда, и моя низкорослость обманчива, как и моя всегдашняя обаятельная улыбка. Если дам в торец, кто-то будет лечиться. Иногда, увы, такое приходится проделывать, чтоб поддержать репутацию.

Согласно семейным преданиям, отец Макса сорок лет назад работал в хармонтском Институте внеземных культур, представлял здесь русскую науку, и звали его Кириллом. Кирилл Панов. Зона убила этого человека, он стал чуть ли не первой жертвой аномалии, которую потом назвали «серебряной паутиной». Судя по отзывам современников, талантливый был мужик, во всяком случае, у нас в семье принято гордиться таким предком. И осталась после него молодая жена, сотрудница советского консульства в Хармонте. Потеряв мужа, она вернулась на родину, в СССР, где вскоре и родила сына – Максима Кирилловича. Замуж больше не вышла, храня верность мужу, а когда СССР развалился, когда родная Украина достала ее до печенок, навсегда перебралась в Хармонт – поближе к могиле мужа, чтобы в свой срок лечь рядом… Не подошел пока ей срок, моей любимой бабушке, благополучно живет она через несколько домов от нас.

Что касается подросшего Максима, то никоим образом славный его отец не стал для него примером. По молодости сталкерствовал он в чернобыльской Зоне, а потом, наигравшись, эмигрировал сюда, вслед за своей матерью. Остепенившись, взял в жены соплеменницу, женщину с маленьким ребенком (со мною, собственно). Мама моя – она тоже из эмигрантов. Оба они прибыли в последнюю волну эмиграции, то есть еще до всех этих дел с военными переворотами и полным закрытием Хармонта. Но познакомились уже здесь, когда мне было три года.

Своих детей бывший сталкер Макс намеренно не заводит, не хочет плодить уродов. Феномена «детей сталкеров» никто пока не отменял…

Такова наша история, если кратенько.

Любопытно, что среди эмигрантов – большинство тех, кто в своих странах тоже жили возле Зоны. Искатели лучшей жизни то ли неосознанно, то ли сознательно меняют один Периметр на другой. Феномен.

Папе Максу, прямо скажем, повезло, устроился он получше многих. Несколько лет отпахал простым оперативником в бюро «Маршал», а теперь – своя фирма, пусть и крохотная. Чтобы чужаку получить лицензию – это надо из кожи вон вывернуться. Без знакомств в контрразведке или среди военных тут шиш чего добьешься, но такие связи чреваты встречными просьбами, так что приходится по ниточке ходить. Любой, даже самый невинный бизнес в Хармонте отличается своеобразием, а уж частный сыщик – это, ребята, цирковой канатоходец без страховки.

Чем старше я становлюсь, тем больше беспокоюсь за папу.

Пока они там в кабинете толкуют, я времени не теряю. Лезу в Сеть. Прежде всего – Носорог. Что за чудище такое завелось в наших саваннах?

Оказалось – тяжеловес в мире местной фауны. Ганс Рихтер, гангстер и меценат, ценитель прекрасного, главарь крупной столичной банды, известный своей жестокостью и скрытностью. Инфы на него крайне мало, фоток нет, сплошные слухи. Например, такой: через банду Носорога идет практически весь нелегальный поток алмазов и золота в эту часть континента, и в настоящий момент он с хрустом дотаптывает незадачливых конкурентов. Мало того, опять же по слухам, он близок к тому, чтобы подмять под себя всю контрабанду в стране, целиком, не только алмазы с золотом… Касательно скрытности. Отсутствие фоток в Сети отнюдь не случайно, этот персонаж не терпит публичности. Мало кто его видел, да и слышал о нем тоже мало кто. Я вот до сего момента не слышал. Где живет, неизвестно, вместо биографии – прочерк. Не человек, а отзвук.

Ну и что понадобилось супруге Носорога в нашем захолустье?

Не нравится мне, как эта стерва прижала папу. Причем дважды. Сначала – упомянув с порога, как бы невзначай, про какую-то миссис де Лосано. Папа явно напрягся, услышав эту фамилию. А уж потом – Живчик, Пинк Флойд, Антисемит, непонятные мочалки с мылом…

Поиск по Живчику, Пинк Флойду и Антисемиту, понятное дело, ничего вразумительного не дал, кроме, разве что, кучи ссылок на песни известной группы. Нет, ясно, что это чьи-то кликухи, но чьи? Сталкерские, надо думать. Оно, конечно, папа был когда-то сталкером, но только в прошлой, в русской жизни! Здесь-то он добропорядочный и законопослушный гражданин.

Поиск по «Де Лосано» более продуктивен. Выясняется, во-первых, что упомянутая дама – кузина одного из заместителей коменданта. Во-вторых, четыре года назад случилась с ее семейством одна история. Мне тогда было всего одиннадцать, вот и пропустил. А дело получилось шумным. У миссис де Лосано пропал сын – член клана «За Чистый Город», активист по кличке Зиг Хайль. Антимутантское движение в то время не набрало еще нынешней силы, организации типа «Новый Ирод» и «За Чистый Город» были немногочисленными компаниями, состоящими из молодых оболтусов и маргиналов. Но появилась откуда ни возьмись версия, будто этого Зиг Хайля похитили аномалы. Поползли слухи о существовании якобы тайного сообщества «детей сталкеров». Бред, короче. Тем не менее страсти разгорелись нешуточные. И, похоже, именно тогда пошла первая волна гонений на «детей сталкеров». С поддержкой СМИ, с разными акциями. Народ-то роптал и до того, но с опаской. Как вдруг все эти обывательские фобии выплеснулись на улицы, причем при явном попустительстве военной администрации. Правда, до настоящих беспорядков все-таки не дошло… А через три дня сынок этот пропавший, младший де Лосано, внезапно объявился сам – возле собственного дома, живой и невредимый. Ничего не помнил – как, где, что. Репортеры разнюхали, что парень был в Зоне, откуда, видать, и вернулся таким дефектным. Или его кто-то по-тихому там разыскал и вернул мамочке.

Про участие Макса Панова в той истории – ни слова. Какова была папина роль, чем он «помог», как изволила выразиться мадам Рихтер? Ответ вообще-то напрашивается, если вспомнить, чем папа зарабатывал по молодости на жизнь…

Спрошу у него при случае. Даже интересно, что он мне соврет.

Поиск по словам «мочалка» и «мыло» дает ссылку на артефакты Зоны. Честно говоря, что-то подобное я и ожидал. Не ожидал только, в связи с какой аномалией эти артефакты будут упомянуты. С «душевой». С той самой, братцы, с той самой…

«Душевая» – это легенда, каких сотни накручено вокруг нашей Зоны. Якобы существует за «колючкой» место, откуда можно попасть в остальные пять Зон на планете Земля. Хочешь – в чернобыльскую, хочешь – в корейскую. Или, скажем, в сибирскую, в монгольскую, в американскую. Сходил – и вернулся назад. Этакие дыры в пространстве. Известно также, что без специальных артефактов через портал не пройти, и «мочалка» с «мылом» как раз из числа таких штуковин.

Если стерва имела в виду именно эти артефакты, спрашивается, каким боком здесь папа Макс?

Мне вдруг становится страшно за него.

Когда беседа в кабинете закончилась, и папа сдал клиентку с рук на руки водителю-боксеру, я спускаюсь к нему: