Имена любви - Алексей Цветков

«был долгий дом напев простой луны…»

был долгий дом напев простой лунысвечной нагар за столько лет печалив потемках губы гнева и любвитак сбивчиво и быстро обещали

зачем один он был никто из насодолженная память просто милостьтак воздух восставал так ветер гаса жить на свете все не приходилось

родившись раз я поступлю как всекто целовал и дождь с картинки вытерпусть это будет девушка в косеиз паспорта который ты не видел

последний раз заночевать в пленувлюбиться блин вздымая ртуть под сорокхоть кажется кто эти мы емукоторый нам не возникая дорог

ты знаешь я пойду теперь сгорюя собственно и раньше жил негласнотогда возьми и где-нибудь в садутак пристально под сливами так ясно

«облако яблоко белый налив…»

облако яблоко белый наливострые челюсти леса хрустясиним на горлышке пульс терпеливв мякоти тела как дети друзья

мы ли посмертно повторно ежипасмурно в панцире устьями внутрьне возражай постепенно скажив зеркале зев отраженью не пудрь

колется голос в подкожном зобукаждое слово отважно в печатьписчебумажные на берегув бережный вереск сойдем отвечать

стороны света четыре кускачуткая стрелка чей север в грудиутром ежиху прижать у кустабелое облако не уходи

в северный вереск весь ветреный путьпесни красавиц ура на войнудолго на свете я был кто-нибудьили такой же влюбленный в одну

черная бабочкаручки торчкомяблоко по лугубелым волчком

«какой внутри воспламенится свет…»

какой внутри воспламенится светкакая брызнет красота и славакогда тому из них кто слева слеппририсовать глаза того кто справа

в количестве не менее чем двухвстречаются и существуют душичтобы тому кто тщетно сверху глухтого кто снизу приаттачить уши

покуда воздух вертится бугромотпущена нога на побегушкикому в комплекте молния и громдля детской должности в игрушки

слова кому я автором слывукитайские и в сумерках раскосыдавай прижаться к теплому слонуи молча греться слизывая слезы

все перепуталось и некому обнятькороткую в колготке ногувсе перепуталось и сладко обонятькапуста родина ей богу

и ты душа кто вышел посмотретьна улицу и улыбнуться постнобольшим кто прежде жил но это смертьтеперь ее бояться поздно

«наутро на смертной постели…»

наутро на смертной постелиприснятся в последней странекрасивые листья растенийукромные твари в травесвинцовым затылком в подушкуследить целиком отболевкак странника сонную тушкусъедает задумчивый левнедолгая в лютне сонатак луне вековое лицотакую картину когда-торисует художник руссо

так жалобны кошки и людисекрет этой жалости просту них обагренные рукимечтательный по ветру хвостпоэтому люди как детиих совесть стремится к нулюдругих бы придумать на светено все-таки этих люблюя сам этот странник усталыйбосые ступни без стремянно стоит расслабить суставыкак тут же с костями съедят

подбив свои пени и льготыспасибо светилам втроемчто времени лучшие годыя может быть кошкой провелвнемлите олень и волчицачто ссориться больше нельзянам только любить наловчитьсяи будем навеки друзьядопустим природа прекрасназабудем тревогу и стыда камень бессмертен напраснохоть сам ни о чем не грустит

«они существуют но сбивчиво и тайком…»

они существуют но сбивчиво и тайкомво времени где как лазанья мясо слоямиполучилось вот что я вышел за табакома уже эти четверо в очереди стоялиу ларька разживиться или их вроде шестьделикатно алели глаза зеленела кожарапортую центру жизнь во вселенной естьно искать не ищите ни на что не похожа

если верить тому что стряслось я приятно радвот качнулся навстречу сам капитан со стаканомот лица всего старопрамена здравствуй братили ты сестра или что там у вас под скафандроммы сыны кислорода и в образе шерстяномуроженцы тундр но от космоса аж больныенаберу брюссель заходите все вшестеромили все-таки четверо где же два остальные

от кита и кентавра виден мой огонексвет надежды и даже когда лежал простуженя врачей убеждал что разум не одинокно грустил не веря что разум кому-то нуженкак тасуются карты или слоится фаршя обрел у ларька сиреневых и ушастыхпросигналим рогликом и к андромеде маршнапролом но чтобы не загреметь в участокза других на умственном не надорвись трудестаропрамен кругом перегрузки с утра тройныевызываю центр триколор в трехпалой рукезвездолет за нами на пльзень вперед родные

«пой иволга зачем она боится…»

пой иволга зачем она боитсячто воздух зол и звук не состоитсясвисти листву от грусти отвлекаянам жалобно что желтая такаякак вовремя на перешейке летаневелика но с крылышками флейтаотвертка тайны в колтунах и кронахв поля бинокля вписанная птицаза кадром в астматических воронахгде наша жизнь назад не повторитсявся в желатине в зыбкой протоплазмезов черных губ и бледная ключицая прошлое уговорю случитьсяно будущее согласится развекиномеханик в фонаре стрекочеттам голос нем и все движенья мимозачем она молчит и петь не хочетнад тишиной подвешена незримогде в трещинах кому судьба щедрато иволгу навеет то щегла

Нож Авраама

Б. Кенжееву

с треском осыпалось облако как потолокеще ни в чей не зачислены каталогбезымянно брызнули звезды в канун восходапоперек горы вибрирует нить расколаи смысл умолчания изобличает ложьсловно сельдь в рассол серебристо со дна морскогов зените дрожит занесенный нож

нелюдские в пустыне искривлены голосався гора горит испаряется в небесаотсюда ближе к которому кровь по нравуи в живых держащему жалобных жертв оравукто сорвется в крик мигом молнией укорятьрайский сад но кара проста за потравув кулаке костяная тверда рукоять

солнце солоно или блестит лицо в потувесь от веры продрог но в гравий упер пятуперед тем как по горлу дай рассмотрю насечкиэто мы верблюды и чуткие человечкиточно точки тире на недолгих песках путинаши тщетные женщины белые наши овечкино по лезвию теперь не пройти

жизнь почти увенчалась что он в нас изменилнедоединокровный полубрат измаилне из тех кто гарью на рукояти вышитгорячо надо мной прощальная бронза пышетбестелесный голос охрип говорить отцуотпусти покуда живьем а зарежь овцуи овца подошла но он не слышит

кашлянул в интервале велящий глотая смехздесь тропа на треблинку еврей один на всехинструмент с костяным набором и смерть огромнадеревянная радуга охрой и хромом бревнамы столкнулись на острие ни осла ни овнавот овца подошла но и та ни в чем не виновнаей ведь тоже отняли голос она однапопусти зодиак застегнуть ожерелье годатак и выкосит бронза весь присмиревший гуртна окраине мира где меркнет граница горязвезды наших кибиток наших юрт

«я вас любил любовь еще вообще…»

я вас любил любовь еще вообщея к землякам вернусь и к землеройкамв их сводчатые дачи черноземаили другое место подберукак древний богатырь на перепутьеу надписи abort retry ignore

или не я а кто-нибудь из нихпока пустые проницал сердца явас заточил в одну из вечных книги умер в ней смеясь и прорицая

или не вас а грустную вон тучто прорезью в строке как запятаяо ней уже не спеть когда во ртуотговорила рыбка золотая

но alt-control-delete и вот обратнос повадками подводного щеглалетит виляя хвостиком опрятнотакая маленькая и жива

«по краям крапива…»