Светлейший князь Старко (СИ) - "Мархуз"

Мальцов взял бы десять процентов, но хотел внести долю не деньгами, а рельсами и шпалами. Старко шпалы устроили, а вот цена на рельсы нет. Он-то знал, что производство стали вот-вот резко увеличится, а значит упадут расценки за стальную продукцию. Пришлось Сергею Ивановичу переобдумать вложения. Штиглиц согласился купить акций на два с половиной миллиона рублей, но при своеобразном условии.

— Прошу предоставить мне право продать долю или её часть обратно в компанию в случае необходимости. Согласен на стартовую цену, даже если акции поднимутся вверх.

Принц Ольденбургский сказал, что и он, и император возьмут лишь по пяти процентов, так как других проектов хватает и на них тоже деньги нужны уже сейчас. Заодно передал мнение импаратора о том, что ежели никакой прибыльности в итоге не будет, то по крайней мере России останется девятьсот вёрст готовой железной дороги. Глядишь, потомки к ней ещё пристроят отросток на восток. Так когда-нибудь и до Тихого океана дотянется.

В общем, несмотря на разные взгляды, пул организовался. Старко внёс за двадцать процентов, а на остальные акции дал подписку выкупить в ближайшие годы. Тем более, что сумма сразу всё равно не нужна, а его доходы от добычи золота достаточно велики и все это знают.

Глава 5

Договор об объединении королевства Ганновер и герцогства Старко был подписан 1 июня 1856 года. В него, кстати, вошло и великое герцогство Тоскана. Общая территория превысила девяносто тысяч квадратных километров, что соответствует трём Бельгиям, например. Королём нового государства стал Георг Пятый (член английского королевского семейства, между прочим), а премьер-министром был назначен Николай Иванович Вересов. Военный министр — Андрей Платонович Каретин. Светлейший князь Старко официально должности не имел, зато по дополнительному секретному договору получил в своё распоряжение кое-что солидное. Во-первых, он выкупил землю Оснабрюк за триста тысяч британских фунтов. Кроме того, девяносто процентов промышленности и сельских угодий в герцогстве Аурих и маркизате Эмден также принадлежали ему. Естественно, что бывшее великое герцогство Ольденбург осталось за Старко, как и права дожать Бремен и забрать его себе со временем. Опять же, экономическая экспансия в Гольштейн. Ну, и Северная Вестфалия так и оставалась собственностью Олега Александровича, как и вначале, когда он выменял её у короля Пруссии за долю в алмазах Южной Африки.

После того, как празднества закончились король вплотную занялся политическими интригами в Италии, а наши занялись подсчётами убитых и неубитых медведей.

— Олег Александрович, общий доход с наших земель превысил три миллиона талеров за год. И это несмотря на низкие щадящие налоги и пошлины. Этих денег вполне хватает на региональном уровне для самоуправления и развития.

— А каковы доходы от Цейлона? — поинтересовался Легостаев.

Главное, блин, имеет же небольшую долю, а посчитать ленится. Ну что за друг-товарищ?

— Даже не спрашивайте, Андрей Андреевич, уже Ост-Индская компания завидует. Мы же у них выкупили плантации кофе, когда они раздумали этим заниматься. Ну и чаёк выращивать начали.

Конечно про Ост-Индскую зависть — это враки, те только из Бенгалии умудрились вывезти ценного на миллиард фунтов, а по всей Индии угробили порядка сорока миллионов индусов. Но Старко нашёл себе нишу на Цейлоне и добавил к ней вывоз индийского хлопка к которому англичане потеряли интерес, переориентировавшись на южные штаты САСШ.

— Добыча золота в Австралии уже достигла девяноста тонн в год, — продолжил Вересов, — так что наши семь тонн практически незаметны на общем фоне.

Увы, золота хватит лишь лет на пятнадцать, хотя именно сейчас миллион фунтов стерлингов в год совершенно не лишний. Потом общая добыча рухнет до тридцати тонн в год и это будет тянуться пока не найдут золотишко в Западной Австралии. И пусть с ним, нельзя свою экономику строить на халяве.

— Друзья, я уже заказал оборудование для пуска второй очереди металлургического комбината в Швеции и сразу сделал заказ на руду под него на двадцать лет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Олег Саныч, а зачем? — разумно заметил Вересов.

— Николай Иванович, скоро Бессемер запатентует свой процесс литья стали и начнётся европейская гонка за рудой и чугуном. Не удивлюсь, если в Швеции очередь из фабрикантов-металлургов образуется. Поэтому и в Англии договоры на каменный уголь подписал, чтобы не страдать потом от нехватки.

Все всё понимали, осознавали, но как-то не хотелось верить пока производство стали не подпрыгнет.

— Я не хочу долго запрягать чисто по-русски, лучше заблаговременно всех собак накормлю несколько раз.

— Олег, так другие посмеются над тобой, — подкузьмил доктор Рихтер.

— Лучше я буду выглядеть пуганой белой вороной, Иван Карлович, чем потом гордым обитателем паперти с протянутой рекой. Вон, как англичане реготали над моей идеей выращивать чай на Цейлоне. А теперь каждые две тысячи тонн это четыре с лишним миллиона фунтов весом и всегда есть хороший сбыт. Посчитайте сколько фунт чая стоит, пусть даже по оптовой цене. Один корабль привозит в Европу гору денег!

Тут не оспоришь, свой длинный рубль с торговли Старко имел регулярно. А если ещё прикинуть сколько стоит четыре миллиона фунтов специй и пряностей в Европе?

— Пожалуй на этом можно закончить пока, — поставил точку Николай Иванович.

Подсчёт денег — процесс прятный, как и на воду глядеть или на огонь, но есть другие важные дела, которые следует обсудить в ближайшее время. Одним из них являлось обсуждение с Лессепсом создания общества по строительству… Панамского канала. Нет, не класса «МММ», а реального. А уж сколько раз можно будет продать свою долю акций на взлётах и откупать её же на падениях, будучи уверенным в итоговом результате. Хотя, можно и не спекулировать, а тупо его построить лет за десять-двенадцать. Но как же хочется позлить в процессе всю эту зажравшуюся евроту, которая судит о деле на полдороге, причём по газетным статьям, даже не взглянув хотя бы на карту.

Самое время заняться индустриализацией Голштинии и созданием там баз подготовки новой полиции и пограничной стражи. И начинать с благоустройства Киля, развития его порта, а попутно сделать Брюнсбюттель не деревней, а городком. На всякий случай, вдруг доведётся Кильский канал построить в будущем. Пока герцогом Гольштейна является дружественный король Дании следует этим пользоваться.

Король обеих Сицилий, Фердинанд Второй, искренне и от всей души наслаждался победой русских. Англия и Франция с их глупыми придирками на тему прав каких-то там заключённых или излишней тирании отморожены, а опасность войны с Сардинским королевством развеялось по ветру. Как минимум, потому что савойцы теперь должны думать о своём герцогстве, а не о всеитальянском величии. А то что иногда происходят покушения на него, так они все неудачные. Его королевство покорно и исполнительно и видимо народ свыкся с диктаторской формой правления. Конечно, иезуиты докладывают о переговорах между Флоренцией и Римом, но это естественно в сложившийся ситуации. Немного нервировала географическая близость России, завладевшей островом Сардиния, но уж ему-то, кавалеру ордена Андрея Первозванного, наверняка нечего опасаться. Пусть у Наполеона Третьего теперь голова болит.

И он был прав по-своему. Франция оказалась разделённой на два политических лагеря. Наполеон Третий наконец-то осознал, что излишне закрутил гайки и теперь потихоньку начал их ослаблять. Уж слишком велик оказался авторитет родственничка, опиравшегося на армию. Верный и преданный Александр Валевский советовал уменьшить цензуру и перенаправить энергию масс в перестройку экономики. Хотя чего её менять, если она вполне хорошо себя чувствует и помогает зализывать раны. Плохо, что с перевооружением имеется проблема. Штуцеры себя не оправдали, а ведь были так хороши в начале Восточной войны. И всё военное производство под них свёрстано — придётся переделывать массу дульнозарядного стрелкового оружия в казнозарядное. Производить новое пока финансово сложно. Император ещё не знал, что оружейник Шасспо уже близок к завершению работ по созданию игольчатой винтовки и на следующий год закончит её. Естественно, если его вместе с изобретением не переманит маркиз Грациани или король Георг Пятый. Агенты Старко уже искали француза, зная лишь фамилию, но чисто для проформы. Дело в том, что попаданец был наслышан в будущем о нём (и даже фамилию знал), но в голове сидел эдакий 1870-ый год, а не на пятнадцать лет раньше. Да и самому Антуану Альфонсу было всего лишь двадцать три года (как Калашникову в своё время). Изобретатель нуждался в деньгах на разработку и внедрение, в поддержке сильных мира сего и в соответствующем современном оборудовании.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})