Цикл - Джереми Роберт Джонсон

А Бакету нравилась двадцатипятилетняя продавщица по имени Тони, которая, по слухам, также подрабатывала стриптизершей в «Котельной». Ее тело покрывали татуировки, у нее были ярко-фиолетовые волосы и большие голубые глаза, и однажды она даже спросила Бакета, как на самом деле его зовут.

– Не говори, что Бакет – твое настоящее имя, – сказала она. – Что это за имя такое, Бакет?

– Мое имя.

– Ладно, слушай… Я знаю, что оно ненастоящее. Прямо чувствую. У меня тоже несколько имен. Давай так. Сначала я скажу тебе свои имена, а ты скажешь мне свои. Как тебе идея?

Бакет прищурился. Люси впечатлило, как он устоял перед чарами Тони.

Тони наклонилась через прилавок.

– На самом деле у меня три имени. Тони. Так меня все называют. Еще есть имя, данное родителями, Антуанетта – охеренно изысканное, только для особых случаев.

Настала очередь Бакета наклониться. Стоило ей выругаться, и он уже покорен. Она говорила с ним как со взрослым. Ему это нравилось.

– Есть и третье имя. Я использую его только в одном месте. – Бакет приподнял брови. Люси знала, о чем он думал. Слухи оказались правдой! Тони правда стриптизерша! – Никому не рассказывай, но иногда я представляюсь Эмити.

– Погоди… Эмити? Типа, как в фильме «Челюсти»?

– Ну, взяла я его не оттуда, но да. Мне оно нравится, потому что клиенты считают его классным, но настоящая причина – его значение.

– «Дружелюбие»?

– Да. Вот в чем на самом деле заключается моя другая работа. Клиенты приходят с определенной целью и, собственно, получают, чего хотят, но не понимают, что я на самом деле им даю. Им хочется услышать: «Я рядом, и я не отвернусь от тебя. Ты можешь мне доверять. Я тебя выслушаю. Я буду смотреть на тебя, потому что ты важен. Я – твой друг». Люди одиноки, понимаешь?

Люси взглянула на щенячье выражение Бакета и решила, что эта женщина заслуживает, чтобы ее называли изысканным именем вроде Антуанетты.

– Вот такие у меня имена. Теперь твоя очередь.

– Ладно. На самом деле история не очень интересная. Меня зовут Бахит. Просто Бахит.

– Бахит. Мне нравится. Звучит, как бы сказать, экзотично.

Люси взбесилась. Экзотично. Постоянно слышишь это гребаное «экзотично». А на родине у него это вполне распространенное имя.

Бакет улыбнулся, не в силах противиться шарму Тони.

Тони спросила:

– Так откуда тогда Бакет?

– А, ну я не…

– Рассказывай давай! В магазин три часа никто не заходил. У магазинного кота гребаный диабет. Он просто валяется весь день. – Тони указала на тушку полосатого кота, свернувшегося в клубок на одной из витрин. – Пожалуйста, расскажи что-нибудь интересное.

– Ладно. Так меня называл мой младший брат Далир, когда мы жили в Пакистане. Он все не мог правильно выговорить Бахит. Ходил за мной хвостиком и повторял: «Бакет! Бакет!» – и мы все смеялись.

– Боже, это так мило.

– Да, но, э-э…

Люси заметила, как на лице Бакета что-то промелькнуло. Возможно, он вспомнил, что она тоже слушает, или осознал, что собирается поделиться прошлым, которое старался похоронить глубоко внутри.

– Мой младший брат, он, э-э, умер. Подхватил какую-то лихорадку, у него отключился мозг… И после этого родители долго грустили. Мы почти не разговаривали. А потом они очухались и решили, что нам нужно переехать подальше от… всего, наверное. Так мы и оказались в Калифорнии, а потом в Орегоне. И как только сюда приехали, я заметил, что они стали звать меня Бакет. Сначала меня это сильно раздражало, но позже я вроде как понял, что это… Ну, знаешь, будто у меня что-то осталось от младшего брата. Так что теперь я не против.

– Ой. Черт… Сочувствую.

– Да ладно, случилось и случилось. – Бакет попытался разрядить обстановку. – Тем более с таким именем жить намного легче. Теперь по буквам надо проговаривать только Марвани, когда куда-то звоню. А вот Бакет все сразу понимают.

И в тот день Люси узнала о Бакете больше, чем за два года дружбы. Она подумала, что ФБР стоит нанимать стриптизерш для проведения допросов.

Но на этот раз в магазине работала не Тони. Люси заметила, как Бакет осмотрел магазин и на его лице отразилось разочарование. Кот диабетик? На месте. Ряды пыльных старых альбомов? На месте. Женщина, на которой он планировал жениться? Отсутствует. За кассой стоял Иуда – нормальный парень, от которого всегда пахло пивом и сигаретами. Его всегда можно было расспросить про нашивки на джинсовой куртке, но все же… Тони/Антуанетты/Эмити не было.

Плюс, судя по вкусу кренделя из магазина, тот лежал на вращающейся стойке со времен пирамид, так что вылазка из дома для Люси пока что не задалась.

По крайней мере, не вижу вечно озабоченных лиц. По крайней мере, не надо отвечать на тщательно сформулированные вопросы, призванные помочь мне вступить на путь к исцелению.

Когда тебя воспитывают два конченых алкоголика, у тебя развивается аллергия на заботу. Люси нравилось в себе эта особенность, но она сильно противоречила родительским инстинктам Хендерсонов.

Люси выбросила дерьмовый крендель в мусорное ведро, оставив маленький кусочек, который предложила магазинному коту. Тот открыл глаз, похлопал лапой по куску кренделя, лизнул подношение, а затем снова впал в диабетический ступор.

Се ля ви.

Настало время отключиться от реальности и покопаться в виниловых пластинках, спокойно дышать через нос, хихикать над случайными обложками альбомов и даже доставать самые забавные, чтобы Бакет тоже их оценил. Бакет болтался без дела: она видела, как он поглядывал на входную дверь, ожидая Тони, но та так и не пришла.

Люси задавалась вопросом, с кем была Тони в этот момент. И что значило для клиентов ее имя.

Она снова взглянула на Бакета. Он поймал ее взгляд и притворился, что просматривает стенд с кучей грязных старых комиксов. Но через несколько мгновений его взгляд снова скользнул в сторону двери.

Люди одиноки, понимаешь?

Через час Люси наконец почувствовала, как впервые за долгое время расслабились плечи. Прикрепленные к стене коврики отпружинили, когда она провела по ним пальцами, и Люси испытала внезапную тоску по лесам рядом с местом, где родилась, по грубой коре деревьев и тому, как та царапала кожу рук и как от этого контакта она чувствовала себя открытой миру и живой. Люси закрыла глаза и попыталась вспомнить запах места, которое считала домом, пока не пришли власти, забрали ее и поместили в приют, а также внесли ее имя и фотографию в базу данных для усыновления.

Но все было бесполезно. То место и все хорошее вместе с