Ради жизни на земле-86 (сборник) - Михаил Ильин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В еще ясном уголке его сознания возникли образы, навеянные прочитанной накануне боя книгой о кубанских казаках. Перед его мысленным взором встали освещенные солнцем два заветных кургана казачьей славы — Аларик и Золотая Грушка. Когда казаки отправлялись на войну, они проходили мимо Золотой Грушки и сыпали по шапке земли на курган, где начинались походы. Вернувшись домой, сыпали по шапке земли на Аларик — место окончания походов. Золотая Грушка намного превосходила по высоте Аларик. Таковы последствия любой войны…
Смертельно уставшего человека, лежавшего без сознания под елью, долго не могли привести в чувство звуки родной речи.
— Товарищ лейтенант, можете подняться?
Моторов открыл глаза и близко увидел юное, девичье лицо, попытался, ухватившись за ветвь ели, встать, но снова упал.
Теперь это было не страшно. Санинструктор Надя Ляхова позвала на помощь товарищей, возвращавшихся из разведпоиска в ближнем тылу противника. Они соорудили из свежевырубленных кольев и плащ-палатки носилки, уложили на них лейтенанта и понесли его к тому месту, где им предстояло ночью переходить через немецкий передний край.
Переход они совершили благополучно.
В волчьей пасти
12 сентября 1942 г.В каждом отбитом у врага населенном пункте жители с горечью и гневом рассказывают о мрачных днях фашистской оккупации, о чудовищных издевательствах гитлеровцев над советскими людьми.
— Когда к нам ворвались части гитлеровской грабь-армии, над деревнями и селами нависла кладбищенская тишина. Петух не прокукарекает, поросенок не прохрюкает, корова не промычит — все сожрали непрошеные пришельцы. Отбирая последнее, они посмеивались: «Что, рус, кушать нечего? А вон еще кошки и собаки бегают…»
— В селе Березки колхозница Олимпиада Чаркина обругала словом «ирод» гитлеровского солдата-мародера, который «организовал» из ее сундука теплую шаль. Тот пожаловался старшему. А старший — унтер-офицер Кант, жизнерадостный однофамилец знаменитого философа, приговорил виновную к пятнадцати копейкам штрафа и распорядился уплачивать его по копейке в день в городе Старая Русса, до которого от Березок — двенадцать километров. Пожилая женщина, чтобы внести издевательский штраф, над которым гоготали носители «нового порядка», за полмесяца отшагала триста шестьдесят километров — от села до города и обратно.
— Нынешним летом всех девушек и женщин деревни Лесной оккупанты насильно погнали на сенокос. Понятно, что никто не хотел работать так, как на колхозном лугу. В наказание за это фашисты, угрожая автоматами, приказали им раздеться и разуться, идти домой нагими и босыми, держа одежду и обувь в поднятых руках. Так и появились на деревенской улице: впереди плачущие голые девушки и женщины, позади — ржущие, как жеребцы, гитлеровские «сверхчеловеки».
24 сентября 1942 г.Наши летчики с партизанского аэродрома переправили на самолете через линию фронта пятерых детей — сирот с захваченной противником территории Ленинградской области.
У тринадцатилетней Дуси Иванцовой из деревни Гористой гитлеровцы расстреляли хромого отца, раненного в ногу на войне с белофиннами. Он сам вырыл себе могилу и упал в нее, скошенный пулями палачей.
У Васи Орлова из села Перство, однолетка Дуси, оккупанты сожгли вместе с домом отца, мать и старшего брата. Васю спасли от смерти соседи.
Пятнадцатилетняя Лена Кайцына из села Радча, спрятавшись на чердаке, видела, как солдаты в грязно-зеленых мундирах увели на расстрел ее мать — врача, как разгромили все в больнице — выбили стекла, поломали мебель, сорвали со стен и растоптали картины.
В одной из заброшенных бань села Вахрамеево партизаны нашли труп молодой женщины, задушенной удавкой. По трупу с плачем ползал грудной ребенок, а второй ребенок — двухлетняя девочка спала, прислонившись к коленям убитой матери…
2 октября 1942 г.Это было в селе Глухая Горушка.
У офицера гестапо, жившего в доме бывшей колхозницы Марии Михалкиной, пропала коричневая рубашка с металлической застежкой-молнией.
Приказав собрать у церкви всех взрослых жителей села — женщин и стариков, — тощий, как залежавшаяся селедка, обер-лейтенант, брызгая слюной, кричал:
— Если не найдется рубашка, я покажу вам, где зимуют дер крепе… раки…
Жители тщательно осмотрели дома, сараи и погреба, даже залезали на крыши и заглядывали в печные трубы: коричневой рубашки нигде не было.
Вечером гестаповский офицер приказал вторично собрать жителей у церкви и выстроить их. По-петушиному переставляя ноги-циркули, он ходил вдоль неровной шеренги и, размахивая плеткой, орал:
— Воры!.. Всех перепорю!.. Дома сожгу!..
Толпа молчала.
Мария Михалкина, чтобы предотвратить жестокую расправу над односельчанами, решила взять вину на себя. Она выступила из шеренги:
— Наказывайте меня… Это я спрятала рубаху… Фашист наотмашь стегнул Марию плеткой по лицу, а ударом ноги свалил на землю. Не спеша вытащил из кобуры парабеллум и прицелился в лежащую женщину.
В эти трагические секунды к месту расправы подъехал на мотоцикле немецкий солдат, протянул офицеру сверток и доложил:
— Отобрал у скупщика… Ваш денщик променял на шнапс…
Не слушая солдата, обер-лейтенант выстрелил в голову Михалкиной. Убедившись, что женщина убита наповал, он небрежно принял от солдата сверток и развернул. Из старой газеты выпала его коричневая рубашка.
4 октября 1942 г.Утром боевое охранение третьего батальона заметило группу разведчиков противника. Далеко впереди них, бросаясь из стороны в сторону, зигзагами, бежал человек в лохмотьях. Остальные осторожно ступали по его следу.
Наши солдаты обстреляли немцев и отогнали их за ничейную полосу.
Человек в лохмотьях поднял руки и крикнул по-русски:
— Братцы, не стреляйте!..
При таких драматических обстоятельствах Николай Иванов, бывший минометчик, вырвался из фашистского плена. Разведывая минное поле, гитлеровцы ценой возможной гибели советского военнопленного предохраняли себя от опасности.
Николай Иванов рассказал, что фашисты заставляют военнопленных работать до изнеможения: дробить бутовый камень, мостить дороги, рыть под обстрелом окопы. Лагерь расположен на пустыре, огражденном колючей проволокой, через которую пропущен электрический ток. День и ночь за пустырем наблюдают с вышек часовые-пулеметчики. Пленные спят в земляных норах, выкопанных руками. Питаются гнилой картошкой. Люди умирают ежедневно. Недаром заключенные назвали лагерь на пустыре «загибаловкой».
Факельщики
14 сентября 1943 г.Солдаты разведывательной роты ворвались в село Слободку по пятам противника, поспешно отступившего за реку Устрой.
У толстой, наполовину засохшей ракиты на восточной окраине села стояла толпа женщин. Подойдя ближе, разведчики увидели, что изможденные немолодые женщины в заношенных до дыр платьях плевали в лицо унтер-офицеру, привязанному веревкой к морщинистому стволу дерева.
— Поймали гада!.. Поджигал наши избы… Жаль, что его подручные, полицаи, успели удрать…
— Далеко не уйдут, — сказали разведчики. — Проход через линию фронта надежно закрыт… Ищите их в селе или поблизости от него…
Скоро в Слободку прибыл штаб дивизии.
Вечером к дому, который занял начальник штаба подполковник Герасимов, женщины подвели двух толстомордых мужиков со связанными руками — полицаев. Изменники, одетые в фашистские мундиры противного ящеричного цвета, смотрели на людей исподлобья, по-волчьи злыми глазами.
— Вот холуи Гитлера…
Население Слободки обыскало все тайники и придорожные кусты. Одного полицая вытащили из заброшенного погреба, другого — из стога сена.
Унтер-офицера и полицаев взяло под стражу дивизионное отделение Смерш.
Сразу же началось следствие. Многочисленные свидетели из Слободки и соседних сел и деревень уличили гитлеровца и его подручных в сожжении их домов и имущества, в расстреле сорока советских военнопленных в колхозном свинарнике, в изнасилованиях девушек и женщин, в реквизициях хлеба, скота, овощей.
Злодеи предстали на показательном процессе перед судом военного трибунала, который приговорил их к смертной казни через повешение.
Спустя сутки на холме у церкви состоялась публичная казнь осужденных…
«Непобедимые» в плену
17 января 1943 г.Перед нами пленные из немецкой пехотной дивизии, разгромленной в бою под деревней Палючи. Они ежатся от жгучего мороза, хрипло кашляют и утирают мокрые арийские носы рукавами шинелей.
— Надеялись на рождественский отдых во Франции, а попали в пекло, — показал на допросе пленный солдат. — Прямо с марша дивизию бросили на передовую…
