Четыре всадника - Ноэл Моррис

Дверь в кабинет слегка приоткрылась с тяжелым скрипом, после чего распахнулась до конца. Пред взором Огюстена появился знакомый ему француз, который всегда ярко выделялся своей белоснежной шевелюрой. Глаза сверкали, но в то же время у них был характерный взгляд человека с деньгами.

– Ален, тебя что, стучаться не учили?

– Я думал, старых друзей не так встречают, – с ухмылкой ответил второй француз.

– Ты мой партнер. Знакомый. Но никак не друг. Не завышай себе самооценку.

Ален нахмурился. Разговор явно склонился в сторону недоброжелательных отношений, а зная, что переговоры станут еще хуже, Алену хотелось покинуть дом насовсем.

– Земля, – продолжил Огюстен, – когда я ее получу и где?

– С превеликим уважением к тебе, – чуть заикаясь, начал говорить Ален, – землю я выдать не смогу.

Губы у Огюстена напряглись, а кулак он сжал с такой силой, что стали видны белые костяшки. Он молча встал и прошел в противоположную сторону кабинета, где находился шкаф для одежды и прочего хлама. Ален продолжал молчать, тяжело сглатывая слюну и боясь повернуться в сторону Огюстена.

– И почему же? Почему я не смогу получить землю, которую ты мне любезно обещал предоставить? – снова начал диалог Огюстен.

– Сейчас с урожаями и финансами очень тяжело, земля мне понадобится или хотя бы продать смогу за хорошие деньги, ты же предлагаешь за гроши ее продать.

– Вы.

– Прости, что? – недоумевал Ален.

– Не ты, а вы, жалкий ты ублюдок. Мне она нужна без каких-либо споров, ты либо отдашь мне за такую цену, либо отдашь ее бесплатно. Можешь даже в рабство ко мне идти, мне наплевать.

– Прошу меня простить, но мне придется все же отклонить ваше предложение. Не могу я так рисковать и остаться ни с чем.

Огюстен сжал кулаки еще сильнее, было видно, что он был готов нанести мощнейший удар по затылку его приятеля. Или уже заклятого врага. Он открыл шкаф и заглянул внутрь. Ален продолжал бояться поворачиваться и решил продолжить беседу, повернувшись затылком к Огюстену.

Сам же тиран нашел в шкафу небольшую веревку, которая лежала на дне под его плащом, висящем на крючке. Он схватил ее и, не раздумывая, принялся душить Алена. Он долго дергался и пытался вырваться. Криков естественно никаких не было. Тихое убийство, лишь стук бьющихся ног о пол, в попытках вырваться. Со временем лицо Алена начало терять розовые оттенки и начало бледнеть.

Обездвиженное тело лежало на полу. Огюстен слегка склонился над ним, дабы разглядеть всю утраченную жизнь в глазах своего врага. В коридоре послышался небольшой шорох. Это проходил мимо один из прислуг, совсем молодой парниша, лет двадцати шести.

– ЩЕНОК ВШИВЫЙ, А НУ НЕМЕДЛЕННО ЗАШЕЛ СЮДА! – завопил Огюстен, не соображая, что он делает от нахлынувшей в мозг ярости.

Парень зашел в кабинет с трясущимися руками и ногами, а по лицу уже стекали первые капли слез. Огюстен оглядел его сверху донизу, словно смотрел на грязную свинью, которую он был готов зарубить.

Он подошел к слуге и замахнулся ладонью. Парниша начал умолять, чтобы его не трогали. Но получив сильнейшую пощечину, он упал на пол.

– А ну встань, отродье. И закопай этот труп у нас в саду, сделав небольшую могилку. Соверши хоть один настоящий поступок, достойный мужчины.

Парень закинул тяжелое тело на плечо и потащил его вниз. Многие из слуг попрятались по комнатам, но все равно со страхом в душе наблюдали за этой картиной в щелочки дверей.

Принеся труп во двор, слуга побежал в небольшой сарай за лопатой. Раскопав могилу, парень скинул бледное тело в яму и принялся зарывать ее обратно. Крест он сделал из небольших дощечек и связал веревкой. Проделав всю операцию, он отправился убрать лопату и после ушел обратно в дом. Сделал он все это с каменным лицом, но душу его словно раздирала тысяча бесов.

Наступила ночь. В доме была тишина и покой. Свет нигде не горел. Окна кабинета Огюстена выходили прямиком на дворик с могилой. В то время он не спал, лишь сидел и пристально наблюдал за свежей закопанной ямой. Мысли в его голове смешивались, а взгляд его скорее выдавал наслаждение, а не отвращение. Его даже не мучила совесть. Его знакомый умер, он его закопал, точнее слуга, но по его инициативе. Он же не выкинул его в реку или не скормил свиньям. Поступил, как подобает, но что касается убийства, то для него это казалось чем-то законным. Человек вас разозлил или чем-то не удовлетворил, значит, от него можно спокойно избавиться. Наконец, насладившись видом могилы, Огюстен лег спать.

Окна кабинета застучали от большого порыва ветра. Капли дождя неугомонно стекали по нему, падая прямо на пол и заливая все подряд. Огюстен сонно приоткрыл глаза и оглядел комнату. Сначала его внимание привлекла погода, а уже после – фигура, стоящая возле рабочего стола. Он приоткрыл глаза еще больше и привстал с кровати, облокотившись на локти.

– Ты кто такой? Вы выродки решили мне и по ночам мешать? – обратился он к фигуре, явно думая, что стоял один из слуг.

– Сначала кончаешь с нами, а потом бранно выражаешься в нашу сторону.

Огюстен протер глаза. Перед ним стоял Ален. Словно живой, только он точно помнил, как его тело закапывали в саду.

– Какого дьявола происходит? Кто ты?

– Ха-ха. Ты прекрасно знаешь, кто я такой. Или всех кого ты убиваешь, сразу убираешь из своей памяти?

– Этого не может быть. Да и кого всех? Я больше никого не убивал. Как ты выбрался из могилы?

– Я не выбирался, дорогой мой Огюстен. Всех? Думаешь, я первый и я последний? Кстати, мог бы и получше кладбище для меня выбрать, земля тут нечистая, проклятая.

– Ты не настоящий, не может быть, – начал говорить Огюстен, немного задыхаясь от волнения.

– Знаешь, даже хорошо, что я смог появиться на этой проклятой земле. Видать, Господь дал мне шанс отомстить за свою же смерть, – сказал Ален, улыбаясь.

Огюстен вскочил с кровати и упал на колени, умоляя о пощаде. Такого поведения от него никто не ожидал, да и верить то в это не хотелось. Словно малый ребенок, он наверно впервые в жизни молил о пощаде. Интересно даже, как он себя ощущал в тот момент.

– Знаешь, могу предложить тебе сделку.

– ДА! ДА! Проси все что угодно! Господь милосердный!

– Я хочу, чтобы ты мучился еще больше. Хотя тебе ведь смерть понравилась моя. Значит, получаешь от этого удовольствие, но это не важно. Можешь попрощаться с жизнью, либо… – начал пояснять ему Ален.

– Да, я все сделаю, продолжай! – умолял его Огюстен, стоя на коленях.

– Принеси кого-либо в жертву, отдай мне, либо убей сам. Компания мне не помешает.

Ален приблизился к нему и положил ладонь на дрожащий лоб Огюстена.

– А теперь спи и обдумай все, несносный ты паршивец.

Глаза Огюстена закатились, и он потерял сознание.

На следующее утро он снова сидел за столом в гостиной, ожидая свой завтрак. Слуги начали суетиться, словно муравьи и каждый боялся произвести лишний шум, чтобы не привлечь к себе внимание.

Лицо Огюстена было бледное, слегка напуганное или обеспокоенное. Таким его никогда не видели, поэтому все начали переживать вдвойне. После минутного ожидания, перед ним упала тарелка с яичницей, приправленная специями. Он схватился за нож и вилку и принялся жадно поедать завтрак. После трех кусков, Огюстен остановился и перестал жевать.

– Дерьмо, а не яичница, не могли лучше сделать?

Последний кусок оставался во рту, он его не проглотил, сморщил лицо и выплюнул обратно в тарелку. После, Огюстен привстал со стула, схватил тарелку в руку и с сильным толчковым броском, словно у спортсмена, отправил эту тарелку в дальнюю стену. Блюдо разлетелось по всей комнате вместе с осколками. Кто-то из слуг сразу же принялся подбирать все, что лежало на полу. Их хозяин не переносил на дух грязь и бардак.

– Где эта чертова кухарка? Передайте этой потаскухе, чтобы зашла ко мне в кабинет, немедленно! – орал Огюстен, поднимаясь по ступеням на второй этаж.

Зашел он в комнату, тяжело дыша, и лицо его немного покраснело. Следом за ним, спустя некоторое время пришла и кухарка, которая была напугана до смерти. Она знала, что в кабинете он может сделать с ней все что угодно. Наорать, избить, изнасиловать, угрожать. Выговор – самый лучший вариант из всего этого. Просто потерпеть и вернуться к своим делам, но вот испытывать терзания к своему телу – это уже совсем другое.

– Вызывали, господин? – надрывающимся голосом начала кухарка.

– А, это ты, дрянь, да, звал.

– По какому вопро…

– Ты прекрасно знаешь, тупая ты сука!

Кухарка опустила глаза в пол и боялась как-либо продолжать диалог. Лучше уж выслушать все, что он скажет, помахать головой в знак согласия и вернуться на первый этаж к своим, там немного спокойнее.

– Я похож на свинью?

– Простите, что?

– Ох, я видимо вместо слов начал еще и хрюкать. Или может быть ты еще и глухая? Не повезло твоим родителям родить сразу тупую и глухую. Что ты думаешь об этом?