Плут. роман - Виталий Новиков

На кухню вбежал Ванилин, и обнимая супругов, обратился к ним:

– Ребята, ну что вы в самом деле. Хватит вам ругаться.

Элеонора резким движением руки сняла руку Ванилина со своей шеи, отошла от них в сторону и отвернулась.

Кто-то позвонил в дверь.

– Иди открывай, твои гости наверное, – злобно обратилась к супругу Элеонора.

– Что-то рановато, – сказал Суматохин и пошел открывать.

Глава 4

Он не стал смотреть в глазок и открыл дверь сразу, резко. Перед ним предстал неизвестный молодой человек в длинном чёрном плаще и шляпе.

– Позвольте я пройду, – решительно начал неизвестный.

– Простите, с кем имею честь? – также решительно остановил его Суматохин, заслонив проход в квартиру всей своей высокой и широкой фигурой.

– Ну что ж, Михаил Анатольевич Каштанов, – незнакомец снял шляпу и слегка поклонился.

– Извините, но вы скорее всего ошиблись квартирой.

– Вы должно быть Олег Никитич Суматохин?

– Да, а что? – решительность в голосе Суматохина исчезла.

– Тогда я к вам.

Слишком самоуверенное поведение незваного гостя, заставило Суматохина понервничать, и он с минуту простоял, как вкопанный, не зная как действовать дальше: то ли пропустить незнакомца, то ли сделать что-то ещё.

– Простите, а Вы по какому вопросу? Зачем я вам понадобился? – на последних словах голос Суматохина дрогнул и он начал теряться еще больше.

– По очень серьезному. Очень! – Каштанов подался немного вперёд, давая тем самым понять, что он не шутит.

Но Суматохин не поддался на это, и сам немного выпятил грудь вперед и левой рукой уперся в косяк, преграждая путь Каштанову.

– Неплохо было бы сначала объяснить цель вашего визита, а потом уже нагло вторгаться в чужой дом, – сказал Суматохин.

Каштанов встал на прежнее место.

– Я от Бориса Васильевича Шпагина. Надеюсь, вам это имя о чём-нибудь говорит? – сказал он.

Это имя говорило Суматохину о многом. О многом очень неприятном для него. Ему стало по-настоящему страшно, и он не смог найти, что ответить.

– Можно я теперь всё-таки пройду, – улучив момент крайней растерянности хозяина квартиры, гость продолжал напирать на него.

– А, конечно, конечно, – Суматохин освободил Каштанову проход.

Каштанов прошел, снял плащ, повесил его на вешалку, обернулся к зеркалу, достал из кармана расческу и начал причёсываться. На вид ему было лет двадцать пять не больше. Его темные короткие волосы были тщательно зализаны на бок. Узкие, маленькие, почти как у китайца, его глаза излучали большое чувство собственного достоинства и самоуверенность на правильном белом овале лица. Нос у него был тонок, с широкими крыльями, рот представлял собой две тоненькие розовые полоски. Суматохин сразу почувствовал шестым чувством, что этот человек чужой: он сделан из другого теста и пришел из другого мира. Каштанов был одет в рубашку цвета индиго, черный стильный галстук и широкие брюки.

В прихожую из кухни вышла Элеонора. Каштанов обратился в ее сторону:

– Михаил Анатольевич Каштанов, – быстро представил гостя, стоящий позади него Суматохин.

– Очень приятно, Элеонора, – представилась жена Суматохина и сделала что-то вроде книксена.

После представления гостю на её лице мелькнула игривая улыбка.

Каштанов уставился на неё каким-то странным растерянным взглядом. Потом быстро опомнился, засунул расчёску в карман рубашки, взял руку Элеоноры и поцеловал её.

– Мне тоже очень приятно. Очень. Вы знаете, я раньше думал, что такие женщины бывают только на обложках дорогих журналов. Хотя нет, к чему я сравниваю, Вы намного лучше, – выдал неожиданно Каштанов.

Элеонора не знала, как правильно отреагировать на такую внезапную лесть, и снова лишь игриво улыбнулась.

– Давайте обсудим наши дела на кухне, – обратился к Каштанову Суматохин, которому надоело наблюдать за этим непонятным любезничанием между ним и его женой.

– Дорогая, нам с молодым человеком надо кое-что обсудить с глазу на глаз, где-то с полчасика, и не плохо было бы, если нас никто не будет беспокоить. Хорошо? – обратился Суматохин теперь к жене, увлекая гостя на кухню.

Элеонора измерила мужа самым презрительным взглядом, и ничего не ответив, отвернулась и ушла в комнату. Муж вызывал теперь у неё исключительно отрицательные эмоции.

– Водку? Коньяк? – предложил он гостю.

– Нет, спасибо.

– Что так?

Каштанов посмотрел на Суматохина своим странным невозмутимым взглядом, посмотрел ему в глаза и сказал:

– Я спиртное не употребляю. Спиртное – это для слабых людей.

– Суматохин бегло посмотрел на гостя. «Да, с ним мне будет тяжело договориться о чём-нибудь», – подумал он.

– А я выпью, – сказал он вслух, достал из холодильника бутылку коньяку, немного отпил из горлышка и убрал бутылку обратно в холодильник.

– Да вы не мельтешите так, что вы всё крутитесь, как будто не можете устоять на одном месте. Садитесь же, – сказал Каштанов.

– Я не кручусь вовсе, – неуверенно промямлил Суматохин. Его бесил наглый тон гостя, который был моложе его лет на пять, если не больше.

Суматохину показалось, что Каштанов всем своим поведением дает понять ему, что он находиться в зависимом положении и ему не имеет никакого смысла диктовать свои правила.

– Вот так-то лучше. Не люблю суеты, – сказал Каштанов, одобряя то, что Суматохин наконец сел напротив него.

– Кстати, а кем вы приходитесь по отношению к Борису Васильевичу, если не секрет? – спросил после некоторой паузы Суматохин.

– Извините, что сразу не сказал. Я его племянник, – сказал Каштанов. Потом добавил: – По маме.

– Зачем такие подробности?

Всякий раз, оказываясь в сложных ситуациях, несмотря на некоторую пассивность, Суматохин становился очень чутким ко всему происходящему вокруг. Поэтому, когда Каштанов поведал ему о своем отношении к Борису Васильевичу, Суматохин тут же уловил некоторое потепление в его голосе. «А ты оказывается братец не так уж и грозен – каким хочешь показаться», – с тщательно скрываемым самодовольством подумал Суматохин. «И с тобой мы еще вполне можем поладить».

– Ну что будем делать, Олег Никитич?

– Я не знаю, чем я вам могу помочь?

– Пожалуйста, не прикидывайтесь дураком. Вы далеко не дурак. Обмануть такого умного человека, как мой дядя – это еще надо суметь, это не каждый сможет.

– Зачем же так? Почему обмануть?

– А что разве не так?

– Конечно, нет.

– Ну, хорошо. Объясните мне, что случилось?

– Конечно, я поступил как свинья. К сожалению, я не помню, сколько прошло времени с момента нашей последней встречи с Борисом Васильевичем, полмесяца, а может быть месяц.

– Почти два месяца, – уточнил Каштанов.

– Господи, какой кошмар – два месяца! Если бы вы знали, как мне стыдно. Честное слово я не знаю, что мне делать? – и Суматохин отвернул голову в сторону, чтобы не смотреть в глаза собеседнику.

– Вы хотели объяснить, что произошло?

– Я рассчитывал отдать большую часть тех денег, что брал у вашего дяди уже в этом месяце. Но произошло страшное. Норин папа тяжело заболел, и понадобились деньги на его лечение, много денег. В результате мы с женой потратили почти все свои сбережения. Не поверите, но я очень переживал из-за всего этого. В страшном сне я не мог себе представить, что окажусь в такой ситуации. Я много думал: как мне быть? И я решил, чтобы не оправдываться, когда человек оправдывается, он всегда подпадает под подозрение, сразу накопить всю сумму, которую должен или на худой конец большую часть и принести Борису Васильевичу. Таким образом, мне было бы не так стыдно перед ним. И Борис Васильевич, я думаю, простил бы меня. Жаль, что получилось, что вы как бы первый нашли меня и поставили меня в такое положение. Такое положение, даже не знаю, как его назвать, не честного человека что ли.

– По-моему вы сами себя поставили в такое положение.

– Да, вы правы. Но поверьте, если бы вы не появились сегодня, я бы самое большое недели через две, сам дал бы о себе знать Борису Васильевичу.

– Эх, вашими бы устами…

– Понимаю, мне трудно сейчас поверить. Но хотите верьте, хотите нет, можете спросить у моих друзей, всё, что я когда-либо брал в долг, я всегда возвращал.

– Очень надеюсь на это. Очень.

– Можете передать Борису Васильевичу, что деньги ему я верну в самое ближайшее время. Конечно, всё сразу не смогу, сами понимаете в связи с болезнью отца жены, мы оказались в затруднительной ситуации, но половину как минимум…

– Кстати, что сейчас со здоровьем папы?

– Какого папы?

– Я имел виду здоровье вашего тестя.

– А, сейчас ему значительно лучше. Самое страшное уже позади.

– Прекрасно. Только я не очень понял: как вы хотите разрешить вопрос?

– Просто передайте Борису Васильевичу от меня: во-первых, тысячу извинений, а во-вторых, что через неделю, максимум через две я привезу деньги.