«Фабрика слёз» - Вера и Марина Воробей

– Ну пока, котенок, – Рома наконец перестал смеяться. – Я тебе позвоню.

«Когда?» – хотела спросить Каркуша, но, поборов себя, сдержанно попрощалась с Ромой, пожелав ему и его другу удачи на кастинге.

5

– И что, ты реально так в этого своего Рому втюрилась, что готова позориться перед миллионами людей? – И без того огромные глаза Клавы расширились и округлились.

– Я не «втюрилась», а влюбилась, – повысила голос Каркуша. – И не перед кем, как ты говоришь, позориться не собираюсь. Я просто пытаюсь помочь любимому человеку осуществить его заветную мечту и надеюсь на твою поддержку. А если ты не готова или элементарно не хочешь мне ее оказать, то так и скажи, а переубеждать меня ни в чем не надо, потому что я иду на этот шаг осознанно. Ясно?!

Катин голос звенел, готовый вот-вот сорваться на слезы. Они сидели на кухне, совсем как в тот вечер, когда Каркуша, повстречав Клаву в метро, привела ее к себе домой. На столе стояли пустые чистые чашки. На плите остывал давно вскипевший чайник. Подругам сейчас было явно не до чая.

– Все мне ясно, – миролюбиво заметила Клава. – Ты успокойся, не кричи. Я же не отказываю тебе в поддержке. Только все это как-то наивно, детский сад какой-то… Я имею в виду твой план. И потом, я одного никак в толк не могу взять, почему ты так уверена, что мы с тобой пройдем кастинг? Где гарантии, что нас возьмут?

– Если мы будем до завтрашнего утра перетирать все «за» и «против», вместо того чтобы придумывать номер для кастинга, то нас, разумеется, никуда не возьмут, – сквозь зубы процедила Каркуша, одарив подругу таким тяжелым взглядом, на какой только была способна.

– Хорошо, – после паузы произнесла Клава, выдержав Каркушин взгляд. – Допустим, мы придумаем номер, да еще такой, что все члены комиссии восхищенно ахнут, будут долго нам аплодировать, а потом скажут, что без нас их распрекрасное шоу… Кстати, все время забываю, как оно называется?

– ЖЗР, – угрюмо напомнила Катя и пояснила: – Жизнь замечательных ребят.

– Замечательно! – подхватила Клава и продолжила свою мысль: – Так вот, они, в смысле, члены комиссии, скажут нам с тобой: «Девочки, вы такие суперские, такие замечательные, что без вас, таких талантливых, наше шоу «Жизнь замечательных ребят» состояться просто не может! Без вас, девчонки, это будет не шоу, а просто полный отстой! Короче, мы вас берем!» И даже если вся комиссия с ума от счастья сойдет и вцепится в нас всеми руками и ногами, кто тебе сказал, что мы не вылетим после первого же голосования? Или не знаю, после чего там вылетают из этих шоу?

– Не вылетим, – сказала Каркуша и так посмотрела на Клаву, что той моментально расхотелось шутить и вообще продолжать эту тему.

– Хоть бы посмотреть на этого твоего Рому! – вздохнула Клава. – Ради кого я должна идти на такие жертвы? Взглянуть бы на него хоть одним глазком!

– Взглянешь, – сурово пообещала Каркуша. – И не далее чем завтра. А сейчас, если ты, конечно, не передумала, давай подумаем, что мы сможем показать.

Клава задумчиво почесала бровь и уставилась в окно отсутствующим взглядом. Каркуша нетерпеливо заерзала на табуретке.

– Мне бы хотелось, – спустя некоторое время заговорила она, – чтобы ты каким-то образом продемонстрировала свой художественный талант. Конечно, если ты сядешь и начнешь рисовать дружеские шаржи на членов комиссии, то это будет неприкольно… И потом, надо как-то и меня подключить… Хотя я даже не представляю, как это сделать. Ну почему я такая бездарная? – Каркуша досадливо сощурилась и подняла глаза к потолку, словно ожидая увидеть там ответ на свой вопрос.

– Это неконструктивно. – Клава резко поднялась и начала нервно прохаживаться по кухне. – Не бывает бесталанных людей. У тебя очень развито воображение…

– А толку? – уныло протянула Каркуша, радуясь в душе, что дело приняло совсем другой, деловой оборот.

Это означало, что Клава согласна принять участие в кастинге. Все остальное представлялось Каркуше малосущественным. Почему-то она нисколько не сомневалась, что им удастся придумать интересный и оригинальный номер. И, словно в подтверждение ее надежды, Клава вдруг замерла посреди кухни, а потом, хлопнув в ладоши, радостно выкрикнула:

– Придумала! Ура! Вернее, не придумала, а вспомнила! Классная фишка! Только нам придется кое-что изменить… Мама моя, в смысле Паша, этот фокус изобразила, когда в театральный поступала… Она рассказывала, что вся комиссия от смеха под стол рухнула! Слушай, – взглянула Клава на Каркушу. В ее глазах плясали огоньки. – Ты петь умеешь? Ну хоть чуть-чуть?

– Вообще-то, – вздохнула Каркуша, – мне в детстве медведь на ухо наступил. Все так говорят… А без пения ничего такого придумать нельзя?

– Без пения не получится, – тоном, не терпящим возражений, заявила Клава. – Ты будешь петь, а я рисовать! Это будет бомба, вот увидишь! Паша этот номер вдвоем с подружкой исполняла. Только у них никто не рисовал. Они вместе пели и жестами показывали то, о чем пели. А мы с тобой сделаем так: ты будешь блажить, а я рисовать.

– А почему мы в таком случае вместе блажить не можем? – уцепилась за соломинку Каркуша. – Ты же говоришь, что мама с подругой на пару пели?

– Можно, конечно, – неуверенно пожала плечами Клава, – только боюсь, что меня это отвлекать будет. Понимаешь?

– А мы попробуем порепетируем, может, и не будет тебя это отвлекать? – Каркуше до ужаса не хотелось петь в одиночку. Тем более что когда она говорила про медведя, который в детстве наступил ей на ухо, то была недалека от истины. Впрочем, это не мешало Каркуше дурным голосом орать по утрам в ванной весь репертуар ее любимой Земфиры. – А что будем петь? – живо поинтересовалась Катя.

– «Марш нахимовцев». Слышала такой?

– Никогда. – Каркуша отрицательно замотала головой. – Что еще за дрянь?

– Никакая это не дрянь. Раньше, во время войны и потом еще долго этот марш был очень популярен. Нахимов – герой, морской адмирал. Нахимовское училище, слышала о таком? Там морскому делу учат… – И, не дожидаясь ответа, с воодушевлением продолжила: – Стало быть, «Марш нахимовцев» – это марш моряков. А Паша рассказывала, что, когда она училась в школе, у них была такая игра, называлась «Зарница». Тогда была «холодная война», и Советский Союз боялся, что на него нападет Америка, вот детей и воспитывали в военно-патриотическом духе. Короче, класс, в котором училась Паша, был классом «Юных моряков», то есть нахимовцами. Они бегали по пересеченной местности с деревянными винтовками, маршировали строем и пели этот марш. А потом Паша вспомнила все это и приготовила очень смешной номер и поступила с ним в театральный институт. Потому что, она сама призналась мне, кроме этого офигенно смешного номера и красивых глаз, никакими особыми талантами ее Бог не наградил. Понятно?