Павлины в моем саду - Елена Мошко

Василия укачало. Всю дорогу он сидел в полудреме, прислонившись к нашим дорожным сумкам, поставленным друг на друга. Мне еще никогда не было так спокойно на душе. Уезжая из суеты города, мы не только оставляли в нем болезненные воспоминания, но и обретали свободу.

Перед отъездом Василий собрал все свои очки в коробку и торжественно их выбросил. Мама потом бранила его за это, но он только молча и торжественно улыбался ей в ответ: не оправдывался, не спорил и не извинялся. Несмотря на то, что он так был уверен в себе, я переживала за его самочувствие, и сейчас была рада тому, что у него будет время восстановиться после операции. Я готова была сделать все, только бы он мог полноценно отдохнуть.

За окном электрички мелькали луга и полесья, иногда – населенные пункты. Весеннее солнце дарило Земле свое робкое тепло. Подъезжая к одной из остановок, поезд слишком резко затормозил. Василий встрепенулся:

– Кажется, я уснул, – он чуть было не соскользнул в проход между сидениями.

– Ты спал, но проснулся вовремя – мы скоро подъезжаем.

– Ой, посмотри – радуга. Марина, я вижу радугу!!!

Василий затаил дыхание. Над лесом парило разноцветное чудо природы. Макушка радуги пряталась в облаках. Я объяснила:

– Там за лесом – бухта, на берегу которой мы будем жить. Радуга такая большая, потому что там испаряется вода, превращая воздух в прозрачную акварель.

– Если бы я мог, – произнес Василий, – я подарил бы ее тебе. У меня был бы самый большой в мире для тебя подарок.

Я улыбнулась:

– Мне пришлось бы постоянно жить здесь, чтобы любоваться ею.

– Вот – лес, вот – радуга. Всё твое навеки! – он ликовал.

– Спасибо. Я подумаю, что я могу подарить тебе взамен.

– Ты меня уже одарила: твой подарок – это весь мир, который я вижу. В его словах было столько искренней благодарности, что, казалось, ни время, ни расстояния не смогут изменить гармонию нашей дружбы.

Мы ошибались только в одном, воспринимая наши отношения как данность – вечными оказались только секунды нашего счастливого общения.

Мы думали, что мы просто улыбаемся друг другу, дышим одним воздухом и любуемся пейзажами за окном. На самом деле мы пили блаженство, наслаждаясь беззаботностью и детскими фантазиями. Василий, рассматривая мир заново: то купался в облаках, то млел под лучами солнца, то мысленно бежал по зеленой полянке. Он вовлекал и меня в эту игру цвета и полутеней. Нам бы тогда остановиться, но электричка увозила нас во времени все дальше и дальше…

Глава 2

Две аксиомы

1

Был самый обычный летний день. Солнечный, безветренный и немного пыльный, не предвещавший никаких перемен. Что послужило тогда точкой отсчета: поднос отборной, спелой вишни в моих руках, к которой дружно примкнули мои собеседники? Или нечаянная встреча? Сказать невозможно. Только с этого момента кривая моей жизни сорвалась и стала выстраиваться по своим неведомым мне доселе формулам. Мы сидели во время полдника в столовой летнего лагеря. Последние часы затишья перед открытием сезона, вкус спелых ягод и отсутствие начальника лагеря располагали к неспешной беседе. Из двух моих «напарников по вишне» я знала только девушку – студентку старшекурсницу – мы вместе готовились к открытию. С переменным успехом Диана помогала мне мыть окна и застилать постели. Но слаженно с ней можно было только ходить в столовую. Лицо молодого человека показалось мне знакомым, хотя видела я его здесь в первый раз.

– Ягодки настолько спелые, что до открытия сезона точно не доживут, а привезли их, наверно, на весь лагерь, – предположила Диана.

Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы заметить, как она таяла от удовольствия: маленький алый рот червонной дамы вел неспешный счет божественным плодам.

– Твоя одежда тоже может не дожить до этого момента, – заметила я.

– Бриджи были узковаты, а кофта с глухим воротом, поэтому им пришлось познакомиться с моими ножницами. – Диана меланхолично провела рукой вдоль необработанного выреза новоиспеченной майки, свободные края которой открывали доступ не только воздуху, но и посторонним взглядам. – Если вам на лоне природы внезапно потребуются глубокий вырез или незатейливые шорты – имейте в виду – я могу дать урок кройки и шитья.

– Лето обещают жаркое, – заметила я.

– Однако тебе можно было обратиться к более опытному дизайнеру по одежде, – произнес молодой человек, – например ко мне. Я бы обязательно еще кое-что убрал. Ой, извиняюсь, – подровнял.

Поймав возмущенный взгляд Дианы, парень удовлетворенно сложил ногу на ногу, закинув театральным движением челку на затылок. Слегка долговязый, он выглядел в этот момент лежащим на шезлонге на берегу моря. Затемненные очки только дополняли его колоритный образ. Наслаждаясь вкусом вишни, он внимательно следил за реакцией девушки. Диана, будучи еще минуту назад раскрепощенной, немного вальяжной, фыркнула:

– Знаешь, ты опоздал. Личный дизайнер, для справки – мужчина, у меня уже имеется, и только с ним советуюсь, что мне надевать, а что снимать. С посторонними я это не ап-суждаю.

– Какой же я посторонний, коллега? Мы просто незнакомы. К Вашим услугам Василий Потапов – помощник начальника лагеря.

– ??? Теперь я знаю, кто сегодня с утра надрывался в рубке «Пав-та-ряю всем а-тря-дам»… – усмехнулась Диана. – Нам тоже следует представиться. Для Вас, господин начальник, я – просто леди Ди, а моя подруга – дама Мари.

– Зачем же так официально? Между нами не может быть никакой субординации. Я такой же подчиненный, как и вы. Я только формально буду выдавать вам зарплату.

– Ты… Вы… – нам зарплату? – У Дианы округлились глаза.

На доли секунды одна из вишенок, забыв о направлении своего полета, повисла на ее губах знаком вопроса. Я улыбнулась, прикрыв лицо рукой. Наблюдая сквозь пальцы, я внимательно посмотрела на молодого человека. Да, это был он – повзрослевший малыш из моего прошлого. Если бы я сейчас не услышала его полного имени, я бы его не узнала, или узнала, но не сразу. Мне стало интересно – вспомнит ли он меня? Он был так увлечен разговором с Дианой, что я решила не прерывать их беседы, оставив свое открытие в тайне.

Больше девяти лет прошло с тех пор, как я проходила свою первую практику в школе. Наше знакомство тогда оборвалось так же неожиданно, как и началось, в один день. Пока Василий наблюдался у врачей и отдыхал в санатории после операции, его семья готовилась к переезду: отчиму дали квартиру в одном из пригородов. Эта новость, заставшая нас врасплох, обернула наше отдохновенье в скорбь. Нам не верилось – неужели мы должны расстаться? Размышляя об этом сейчас и глядя со стороны на своих собеседников, я еще раз подтвердила свою аксиому – последней встречи не бывает. Прощаешься с человеком, и, думаешь, что больше никогда его не увидишь, судьба обязательно преподнесет тебе сюрприз – встречу с ним. И наоборот, кажется, завтра будет обычный день, все те же голоса и те же лица – можешь потерять самых дорогих, самых преданных и близких тебе людей. Между делом. Навсегда. Не успев сказать последние слова.

– О чем задумалась? – спросил меня Василий, заметив мой внимательный взгляд.

– Мы расстаемся, чтобы встретиться, – сказала я невпопад и тут же добавила, чтобы вписаться в тему разговора, – Работаем, чтобы уволиться. Одеваемся, чтобы раздеться. Получаем деньги, чтобы потратиться.

– Как все запущено… – простонала Диана.

– Что, действительно, запущено – так это мои волосы, – Василий вытянул свой чуб во всю длину и обратился к Диане, – ты говоришь, что ты владеешь ножницами?

– Да.

– Могу ли я обратиться к тебе с просьбой?

– Смотря с какой…

– Подстричь меня. Здесь в лесу, к моему огорчению, нет парикмахерской.

– Впрочем, и зеркал тоже нет, – усмехнулась Диана. – Приходи, подстригу. Если ошибка будет непоправимой, ее заметят все, кроме тебя.

– Пусть так. Как найти это место на территории лагеря, где совершаются непоправимые ошибки? – спросил Василий.

Диана секунду пребывала в задумчивости, потом миролюбиво произнесла:

– Мы сейчас готовим к заезду седьмой корпус, заходи после ужина… до того, как мы услышим твой «Ат-бой»…

– А если отбоя сегодня не будет?

– Стричь будем наголо в принудительном порядке всех подряд, кто войдет в наш корпус. Может быть, тогда желающих побывать в нашем салоне – поубавится. Опять таки начальство заходить будет реже, – Диана рассмеялась.

Василий обменивался колкостями с Дианой, отдавая предпочтение спелым вишням. Я не хотела им мешать. Разглядывая пейзаж за окном, я сидела молча, вслушиваясь в музыку его повзрослевшего голоса. Что я чувствовала? Безветрие, которое воцаряется после шторма или перед большой бурей. Спокойствие, которое даруется любимой мелодией или родными людьми. Полноту жизни.

2

Вопрос «Помочь?» я услышала неожиданно, будучи уверенной, что я работаю одна во всем корпусе. У меня за спиной стоял Василий и добродушно улыбался. Поправляя очки, он наблюдал за тем, как я вешаю занавески в меленький цветочек. Я удивилась: