Боцман, бурундук, кот и крыса - Юрий Лигун

Чтобы не путаться, где звери земные, а где водяные, учёные к каждому водяному имени приделали слово «морской». Но всё равно путаницы получилось много. Скажем, если сухопутный заяц в сто раз меньше коня, то морской конёк в тыщу раз меньше морского зайца, который на самом деле – жирнючий тюлень ростом в два с половиной метра.

Но самая запутанная история получилась с морской лисой и морским волком. Потому что морская лиса – это рыба-скат с колючками на хвосте, а морской волк – это вообще ни рыба ни мясо. То есть ни то ни сё, а совсем другое. Как говорят на флоте, морской волк во всём знает толк. Потому что морской волк – это почётное прозвище опытного и бывалого моряка, такого, как знаменитый одессит Мишка. Про него ещё любил петь другой знаменитый одессит – Леонид Утёсов:

– Ведь ты моряк, Мишка, моряк не плачет и не теряет бодрость духа никогда!

Вот и Бурун Борисович Рундук не плакал и никогда не терял бодрость духа. Ведь характер у него был таёжный, северный – крепкий и закалённый. И хотя тринадцатый корабль плавал по южным морям, Рундук ни капельки не потел. Его даже ни разу не стошнило! Не то что некоторых пассажиров.

Да, кстати, мы забыли сказать, что тринадцатый корабль был пассажирским и катал пассажиров по разным красивым местам типа Африки и Крыма. А чтобы пассажирам веселей каталось, корабль был оснащён всякими бассейнами, саунами, ресторанами, кинозалами, зонтиками, лонгшезами и прочей чепухой, на которую настоящий морской волк времени не тратит. А так как наш боцман был настоящим морским волком, то всю эту корабельную начинку он называл смешным словом «финтифлюшки», которым в старину обзывали бесполезные украшения.

И они действительно были финтифлюшками, ведь первый же шторм доказал, что все эти бассейны, сауны, рестораны, кинозалы, зонтики и шезлонги нужны укачанным пассажирам, как зайцу стоп-сигнал. Потому что укачанным пассажирам нужен только гальюн, или туалет по-сухопутному.

А вот бурундучок обошёлся без гальюна. Что ему волны, когда он привык на кедровых ветках качаться, причём на такой высоте, что и два гальюна не спасут.

Когда первый же шторм разгулялся до семи баллов, боцман решил проверить, как несут вахту матросы. Надев штормовку – специальную куртку из плохо промокающего брезента, – боцман задумался. А задумался он, потому что не знал, оставить Буруна в каюте или взять с собой. Сначала он решил оставить и для безопасности посадил бурундучка в клетку. Но тут корабль накренило на большой волне, и клетка со скрежетом поехала к противоположной стенке. Правильно оценив обстановку, Неудахин сунул Рундука в карман, предварительно выудив из-за решётки, и, широко расставляя ноги, шагнул на зыбкую палубу.

Штормовая обстановка была непростой, но как говорится: «Качки бояться – в море не ходить!» Шторм не шторм, а всё равно надо проверить, правильно ли закреплён стоячий и бегучий такелаж, как моряки называют всякие нужные штучки, без которых корабль плавать не может. К тому же требовалось срочно обследовать все палубы, чтобы собрать шезлонги, зонтики и забытых пассажиров.

Боцман дело знал, и через час такелаж был проверен, а зонтики, шезлонги и вконец укачанные пассажиры были расставлены по местам. Осталось заглянуть на самую верхнюю палубу, куда волны не добивали, зато ветер швырял белую пену в лицо, как парикмахер перед бритьём. Но Неудахину было не привыкать! Он бросил натренированный взгляд в разные стороны и сразу заметил непорядок. Одна из шлюпок была скверно принайтовлена, то есть плохо закреплена. Ветер теребил две верёвки, вернее, фала, один из которых был длиннее и закручивался в петлю.

Вообще-то в такой сильный шторм требовался помощник, но Неудахин, забыв про свою неудачную фамилию, решил действовать в одиночку. В результате через мгновение он висел вниз головой над бушующим морем, пойманный за правую ногу верёвочной петлёй. Он попытался изогнуться и уцепиться рукой за поручень, но такое упражнение требовало хотя бы трёх лет цирковой подготовки. Немного покрутившись, Неудахин почувствовал, что петля начала потихонечку ослабевать, потому что узел на ней был неправильный, а точнее, не морской. За такой узел боцман дал бы много перцу нерадивому матросу, но сейчас пенять было не на кого. Оставалось только неотрывно смотреть на петлю и ждать окончательной развязки, а пока просить помощи у защитника моряков – святого Николая. А если просишь и стучишься, то тебе обязательно отворят и помогут.

Словно услышав небесный призыв, Бурун, на животе которого совсем не зря красовалась настоящая шерстяная тельняшка из пяти поперечных полосок, проснулся, вылез из кармана, вскарабкался по ноге боцмана и без всяких трудов поймал второй болтающийся фал, вероятно приняв его спросонок за кедровую ветку. Сделав это, бурундучок переключил внимание своего друга с бесполезной петли на полезную верёвку, в которую боцман, спасая свою жизнь, сумел вцепиться мёртвой хваткой. В тот же миг петля окончательно соскользнула с правой ноги, что позволило ухватиться и за второй фал. А дальше боцман подтянулся, мысленно благодаря своего армейского старшину, заставлявшего всех салаг подтягиваться на турнике по двадцать раз, а подтянувшись, уцепился за поручень и перевалился на палубу.

Ещё через пятнадцать минут, закрепив-таки шлюпку, Неудахин благополучно вернулся в каюту. Там он на пáру с мокрым бурундучком вкусно перекусил арахисом и, прочитав вечернюю молитву, лёг спать. Но перед сном боцман встал во весь свой рост, отдал бурундучку честь и гаркнул, перекрикивая волны:

– Матрос Бурун Рундук, с этого дня можешь считать себя настоящим морским волком. Отбой!

После этой команды все заснули, кроме ночного бриза, который громко пел:

Качнулась палуба под каблуком —Одним на флоте стало больше моряком,Но сколько раз ещё волна пройдёт стеной,Чтоб стал корабль ему, как дом родной?

А за бортом волнуется волна,И далеко уже родная сторона,Стоит на мостике надёжный капитан,А впереди шумит Великий океан.

Кто много плавал – опытен и смел,Увидеть в жизни очень многое успел,Его не радуют ни роскошь, ни уют,Таких морскими волками зовут.

Морские волки в море влюблены,Им штормы, бури, ураганы не страшны,Живут на свете смельчаки не зря —Знакомы им все страны и моря.

Качнулась палуба под каблуком —Одним на флоте стало больше моряком!Пусть за волной опять волна идёт стеной,Но стал корабль ему, как дом родной!

(На самом деле эту песню сочинил не ночной бриз, а мой друг Григорий Гладков, за что ему огромное спасибо!)

Глава 12

Полундра!

Бурундук по природе очень непоседливый зверёк, и нора боцмана, а тем более собственная клетка были для него тесноваты. Поэтому, став настоящим морским волком, Бурун начал осваивать корабль. Но как, спросите вы, он мог осваивать корабль, если Борис Неудахин, уходя, обязательно запирал каюту? Да очень просто! Просто между стенкой и коридором обнаружилась маленькая щёлочка, которую Неудахин с высоты своего роста обнаружить не мог, а то бы обязательно законопатил. Через эту щёлочку легко пролазили ушки, хвостик и животик, ведь, как вы помните, бурундучки зверьки очень мелкие и даже с полными защёчными мешочками весят от силы сто граммов. А как мало весят сто граммов знают все. Потому что сто граммов – это всего лишь пачка мороженого!

Сначала Бурун исследовал палубы. Ему там не понравилось, потому что в солнечную погоду на палубах было много ног, из-за чего всё время приходилось уворачиваться и загибать хвостик.

Потом Рундук заглянул на капитанский мостик. Ему там не понравилось, потому что на самом деле это был никакой не мостик, а большая комната с высокими окнами. Такими высокими, что сколько бурундучок ни подпрыгивал, а так ничего и не увидел.

Потом Бурун Борисович исследовал машинное отделение. Ему там не понравилось, потому что в машинном отделении было очень шумно и сильно воняло. К тому же он ухитрился перемазать мордочку каким-то несъедобным мазутом, отчего потом два дня тёр носик лапками и чихал.

И наконец он попал в трюм. Трюм находился под самой нижней палубой, и в нём хранились разные грузы и провиант. От грузов никакого толку не было, а вот провиант бурундучку понравился, потому что за этим невкусным словом скрывались всякие съестные припасы. А уж в припасах запасливый Рундук знал толк!

Особенно ему понравился мешок с просом. Это было чудо, а не мешок! В нём даже не пришлось прогрызать дырочку, потому что она уже была. Через эту дырочку очень быстро набивались защёчные мешочки, откуда просо прямиком попадало в животик, отчего полосочки на нём приобрели повышенный блеск и отменную пушистость.