Лич добра и поддержки - RedDetonator
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Салют!!! — проревели воины.
Глава третья. Иллюзии
/21 марта 2027 года, сатрапия Сузиана, г. Душанбе/
Сияющее в небесах Солнце, нежными лучами освещающее прекрасный город, устремляющий свои шпили к облакам.
Вид снизу, небоскрёбы кажутся бесконечно длинными, а улицы бесконечно протяжёнными.
Под моими ногами увлажнённый бетон, заляпанный плевками и окурками, рядом стоит тележка с хот-догами.
Когда охренение от захватывающего дух вида прошло, я начал различать детали. Это что-то вроде Бродвея, что в Нью-Йорке, потому что здания практически облеплены экранами, с которых транслируется реклама с женоподобными неграми, бодинегативными бабищами и прочими атрибутами американской культуры.
Откуда я знаю, что это именно Бродвей? А из сотен голливудских фильмов, заменивших нам собственную культуру кино. И не только её…
— Тебе нужно сюда, Алексей.
Открываю глаза и вскакиваю с кресла.
— Сука, опять ты! — оглядываюсь я по сторонам. — Не пытайся трахать мой мёртвый мозг!
Хватаю телефон, лежавший на подлокотнике — 4:46 утра.
Бросаю телефон в карман джинсов, после чего отворяю дверь моей рекреации и иду в спальню.
Душанбе пребывает в тишине, потому что мертвецы впали в спячку — мы до сих пор делаем вид, что живые и будто бы нам тоже нужен сон. Когда надо, конечно, можем херачить месяцы без перерывов, но сейчас не надо.
Этот сраный голос бесит меня каждый раз, когда появляется. Я очень зол сейчас, хочу херакнуть с руки по чему-нибудь или по кому-нибудь.
Залезаю на свою кровать, беру пульт и включаю телевизор, что занимает полстены. Можно было и голосом включить, но не хочу говорить даже с куском пластика.
Включаю фильм «Аферистка», не досмотренный мною пару дней назад. Тут играет Тирион Ланнистер и та баба, которая портила кровь Бену Аффлеку в теперь уже старом фильме о неудачном браке и исчезновении жены.
Честно? Фильм форменное говно. Ни один важный для сюжета персонаж не может вызвать сопереживания, потому что тут одни мудаки, прямо как в жизни. Тирион — мудак, преступник, представитель мафии, эта баба, забыл как её звать, тоже мудачка, преступница, причём худшая из них — грабить недееспособных стариков, это настоящее моральное дно, даже по меркам лича. Баба этой бабы, за которую она ещё и замуж потом вышла — как минимум соучастие, а также моральное принятие действий своей гомолюбовницы.
Все мудаки, все решают проблемы мудацкими методами, хороших нет. Есть только наивные и недееспособные старички, неспособные постоять за себя. Но даже они не хорошие, потому что лейтмотив фильма — надо быть подлым, чтобы быть правым. То есть, по внутренней логике фильма, разводимые старики тоже не хорошие.
— Ну и говно, — оценил я посыл фильма, когда пошли титры. — Ну, хотя бы хеппи-энд…
Главную героиню пристрелили, поэтому можно сказать, что всё закончилось счастливым финалом.
Чудо-Бабу образца восьмидесятых смотреть сегодня не буду, ну её нахер, с такими тенденциями…
— Мир и без заражённых катился в пропасть, — произнёс я, вырубая телевизор. — Кино — это отражение происходящего в социуме. И книги, если подумать, тоже, да?
Иду на кухню и насыпаю себе полную тарелку кукурузных хлопьев. Не знаю почему, наверное, по причине рекламы, десяток раз на дню видимой по телевизору, но всё детство мечтал питаться как эти счастливые детишки с экрана. Ну, несквик, орион чокопай, космостарс и так далее…
Только вот в детдоме хлопьев не давали, поэтому это долго оставалось моей мечтой, а в общаге универа я долгое время был как церковная мышь, сир и нищ, поэтому вкусные хлопья из рекламы ел всего пару-тройку раз, после того, как устроился в скорую.
Свежего молока у нас нет, есть только восстановленное, но и так нормально. Наполняю чашку с хлопьями молоком, выжидаю время, после чего начинаю есть эти разноцветные колечки.
— М-да… — вздохнул я, посмотрев на эту кашу. — Ну и дерьмо…
Пришлось доесть, хоть не вкусно. Притуплённые вкусовые рецепторы считывают только хрустящую консистенцию и слабоватый привкус сахара. А без насыщенного вкуса этот продукт напоминает жевание комков песка.
— Сахара сильно побольше добавлять надо, — решил я на будущее. — И какао, наверное, а лучше сразу покрошенный шоколад… Но тогда какой в этом смысл?
Болезненное осознание того, что ты не жив и больше не будет, как раньше, в очередной раз прошлось острыми когтями по моей мёртвой душе.
Надо абстрагироваться, игнорировать щемящую душу тоску по жизни, увлечь себя чем-то.
— Что ты там пизданул, голосок⁈ — вспомнил я. — Мне, Алексею, надо туда?
Нью-Йорк… А чего там такого? Не сомневаюсь даже, что там всё засыпано снегом, мороз не слабее, чем на Сахалине, хотя Гольфстрим же, то есть потеплее слегка…
Я что, всерьёз это обдумываю? А не пошёл бы этот голосок в жопу?
Даже по Сахалину перемещения проходят дерьмово, шаг сделал — получи по ебалу, а тут в Нью-Йорк! А чего сразу не в Мадрид⁈ А чего сразу не в Сидней⁈
Прекращаю мыслить в этом направлении, рукой щупаю карманы, но потом меня посещает мысль, что нет у меня никаких сигарет… Табак бы начать выращивать…
А вот это идея!
Существуют ненулевые шансы найти семена табака, причём равновероятно найти их как на Земле, так и в этом мире. «Герцеговина Флор», завезённая в этот мир ещё в мои времена, через долбокультистов, безнадёжно утрачена. Среди посевов вокруг Душанбе табака я не увидел, поэтому полагаю, что либо не выращивали, либо не прижилась. Хотя я лично высаживал табак на своей делянке в Адрианополе…
— А что если?.. — задумался я.
Нет, пилить до Фракии слишком далеко, долго, а ещё не факт, что там что-то есть. Более перспективно продолжать мародёрство в Сахалине.
— Так, пора посетить выкупленных, пообщаться, посмотреть, что умеют и что знают, — решил я и пошёл к казармам, под которыми располагалось наше уютное подземелье.
Вообще, никогда раньше не задумывался, что идеальное место для содержания заключённых в реалиях Средневековья — это подпол здания, где большую часть времени суток проводят вооружённые дяди из гарнизона.
Моё воображение, при мыслях о тюрьме, обычно рисовало огороженную стенами с колючкой территорию где-то в самой жопе Сибири, а также небритых мужиков в серых робах, валящих реликтовый лес.
На самом деле, в тайге были исправительные колонии, а тюрьма — это типа заведение в рамках города, где подозреваемые сидят до суда. Всегда был далёк от этой тематики, потому что законы не нарушал, не состоял, не привлекался и не интересовался. Нормальному человеку всего этого знать не надо.
— Всё спокойно? — посмотрел я на часовых, стоящих у входа в подземную темницу.
— Всё спокойно, повелитель, — ответил мертвец из отряда «Кумбасар».
— Как там тебя… — остановился я, вглядываясь в глаза мертвеца, видимые из-за прорезей личины.
— Фатих Сонмез, — ответил страж.
— А-а-а, из новеньких… — узнал я его. — Жалоб нет?
— Нет, повелитель, — покачал головой Сонмез.
Я армировал его кости стальными планками, соорудил подвижный бронеэлемент из алюминия под кожей в области груди, а ещё усилил череп полусферической стальной пластиной. Риски каких-то косяков были высоки, поэтому надо будет выбрать время и проверить партию новых мертвецов, сделанных из купленных рабов и упавших с небес тел.
«Наверху» опять какая-то заварушка, потому что трупы падают регулярно, в основном с насильственными причинами смерти. Иногда обезглавленных отсыпает, но и такие у меня не пропадают зря.
Морозильная комната, упёртая с птицефабрики, ещё не смонтирована, но зато мы притащили с собой очень много льда, благо, его нынче на Земле хоть жопой жуй…
— Зачем жевать лёд жопой — это вопрос из вопросов… — пробормотал я, входя в темницу.
Тут всё устроено в лучших традициях кровавых силовиков: бетонные стены, КПП с амбразурой для стрельбы, камеры отделены друг от друга, есть общая камера и восемь одиночек, а также два карцера хуёвого содержания.
Пришлось лить двери из бронзы, потому что персы спёрли в этом городе даже намёки на металл. Но ничего, отлили и установили.
— Список заключённых, — протянул я руку к дежурному немёртвому.
Тот передал мне журнал формата А4, в котором содержались основные сведения о содержащихся под стражей индивидов.
— Так, Анастасий, крестьянин, Феодор, горожанин, Никомед, крестьянин… — начал я водить пальцем по списку. — А где
