Соправитель - Денис Старый

Получила Катерина и особую косметику. Шешковский вышел на след того алхимика, что сделал мазь по заказу Марфы для Бекетова. Было нечто подобное создано и для наших нужд, но с куда меньшим эффектом. Голландец презентовал косметику с эффектом шелушения кожи, способствующую так же и нарушению обмена веществ, и, как следствие, начиналось высыпание прыщей. Как только мазь была испытана (о таком не совсем этичном сюжете не хотелось бы и вспоминать) ее подложили Екатерине.

Что именно сыграло свою роль в том, что Екатерина Алексеевна стала вести себя неадекватно, не знаю, может, все и сразу. Но вот действия Великой княгини стали возмутительными. Она избила свою служанку за то, что та больно расчесывала, тащила бедную девушку за волосы на виду у любопытных глаз, которых при дворе всегда хватает.

Потом она пыталась соблазнить караульного гвардейца. Была ли это игра или что-то другое, непонятно, но, не без нашей помощи, эпизод стал достоянием общественности. «Благоверная и богобоязненная» супруга немало наговорила грязного в мой адрес, за что также была порицаема в обществе. А потом и оскорбила императрицу, за что удостоилась трепки с выдергиванием клока волос и пощечинами от самой государыни.

Казалось, вот оно… но сердобольная Елизавета решила простить дуру, о чем ее сильно просил канцлер. Так жена наследника рассмеялась в церкви во время службы и чуть не сорвала то самое богослужение.

Получилось выяснить, что под впечатлениями от озорства своей невестки, Елизавета мало того, что послала ее в Ораниенбаум, так и стала вести разговоры обо мне и моем возращении с пущей регулярностью.

Намечался мой выход. Я стребую условно развенчания, хотя такого понятия в православии и нету. Может и получится подобного добиться под предлогом, что жена сошла с ума и вообще бесноватая. Но иллюзий не питаю, однако дальнейшие глупости жены, а избежать их она уже будет не в состоянии, проложат путь к моей свободе. Или, по крайней мере, нейтрализуют Катерину, как политического соперника. Не поможет… иногда и ступеньки бывают такими скользкими…

— Отобедаем, Петр Александрович, чем Бог послал, да и в дорогу. Признаться, я уже давно собран, — сказал я после кривляния и лицедейства от новости о Катерине.

И все-таки пропадает во мне актер. Так сыграл незнание ситуации!

— С удовольствием, Петр Федорович. Чем Ваш повар будет кормить? Он всегда удивляет!

— О! Это шедевр, и мы с Вами самостоятельно его и приготовим, — сказал я и показал жестом куда идти.

— Нравится Вам, Петр Федорович, фраппировать, ну да я и не противлюсь, — сказал Румянцев.

Да уж, удивлять мне действительно нравится. Но сегодня я не буду предлагать Петру Александровичу ни картошку, ни ананасов с топинамбуром. Сейчас будет дегустация солдатской пищи.

Было время подумать над тем, что еще можно было бы «изобрести» в самой востребованной отрасли — пищевой. Пастеризация у меня на предприятиях уже практикуется, может, не прям-таки во всем, но эксперименты ведутся. Я же и сам не знаю, как именно может помочь пастеризация. Да, продукты, то же молоко или пиво, сохраняются дольше. Но насколько? Кипятить или достаточно подогревать до определенной температуры? Как увеличивается срок хранения? Вот на все эти вопросы еще ищутся ответы.

Были мысли преподнести миру подарок в виде консервов. Начали экспериментировать и… сразу же отвергли идею с жестью. Даже не так, я-то дал «задание» еще года полтора назад и своим мастерам, и в Тагил, помня из послезнания, что в армии Наполеона были консервы. Ответ один, для меня ясный: жести нет. Уж в какой металл эти консервы прятали поставщики для наполеоновской армии, этого я не знал, вот мы и сдулись. Эксперименты с керамикой получили так себе результаты. Мясо-то сохраняется в горшке, запечатанном воском и бумагой, но это оказалось просто нереальным из-за хрупкости тех самых горшков, да и воск на жаре больше подтаивал. Можно использовать сургуч, но в целом данный подход показался не стоящим внимания. По схожим причинам отказались и от стеклянной тары. Стекло не для армии, при условии бездорожья и еще с десятка факторов. Да и интенданты начнут списывать до четверти, не меньше, тушенки из-за разбитых и расколотых емкостей.

Я решил попробовать изготовить пеммикан и… получилось. Пеммикан — это изобретение индейцев, ну, может, и не только их, ибо такую технологию могли использовать хоть в бронзовом веке. Сущность подхода — сушить продукты до практически твердого состояния. Спрессованные продукты-полуфабрикаты да завернутые в плотную бумагу или во влажную материю занимают мало места, не требуют долгой термической обработки. Тем же казакам или группам егерей да и всем остальным можно такие вот продукты иметь в переносной сумке. Особенно хорошо пеммикан подойдет для питания в условиях сурового климата. На Аляске или на Камчатке, в том же Охотске, такие продукты будут востребованы.

— Как гороховый суп? Или больше понравилось высушенное сало с ягодами? — поинтересовался я у Румянцева.

— Признаться, так ничего и не понравилось, — сказал гость, но сразу же поправился: — Это можно есть солдату да и офицеру, но не часто.

— Да, я также мыслю. Но порой лучше такое вкушать, чем солонину в каше распаривать, — сказал я и пододвинул еще одно блюдо. — Это чуньо — высушенный потат. Места занимает мало, варится достаточно быстро.

Некогда я ел чуньо в одном из ресторанов Лимы. Не сказать, что так уж вкусно, нересторанная еда, но, как экзотика, зашла вполне. Важно, что в производстве чуньо не сложна, нужен только холод и отжим мороженого корнеплода. Вполне хватает и заморозки в холодниках.

Все эти новшества производились в Люберцах и тайком поставлялись мне, по месту ссылки в Царское Село. Благо, получилось достаточно быстро наладить контакт с теми «соглядатаями», что были ко мне представлены. Ну и отвадить двух «шпиков» Тайной канцелярии, что так же крутились вокруг да около. Их не убили, а скрутили и доставили ближе к Петербургу. Были позже и другие люди Александра Шувалова, но те оказались более понятливыми и держались значительно в стороне, а глава Тайной канцелярии не обострял.

Моя охрана состояла из интересных персонажей. Сплошь лихие рубаки, но не лишенные природной смекалки и разума. Это были казачки с малоросских земель, подчинявшиеся Разумовским. Была, оказывается, и у этих братьев своя силовая поддержка, благо Кирилл Разумовский уже был назначен Елизаветой гетманом Запорожского войска.

Среди казаков был Богдан Куцко — рубака на саблях такой, что мне по первой было просто стыдно. Я-то уже считал себя серьезным бойцом, а тут… Шпагой я сперва у Богдана поединки выигрывал с незначительным преимуществом, но с саблей против шпаги выходить сложно, очень разные техники. Вот только Куцко приноровился и то и дело продавливал мою защиту. Ну, и учил меня и саблей рубиться, долго не раскрывая своих ухваток. Серебро подтолкнуло Богдана чуть приоткрыть тайны своего мастерства.

Так что заточение не было столь уж и бессмысленным времяпровождением. Получилось сделать то, на что могло и времени не оставаться, будь я втянут в столичный водоворот событий.

— Скажи, Петр Александрович, как Степан Федорович Апраксин справляется в Военной коллегии? — задал я мучивший меня вопрос.

— Петр Федорович, простите… — растерялся генерал-поручик.

— Понимаю. За то и ценю Вас, что боевой генерал, да честь блюдете. Мне же важно, чтобы хуже не стало, нам еще много впереди баталий, — я замолчал, давая возможность Румянцеву все же прояснить мне ситуацию, коя представляется глазам командиров.

— Степан Федорович справляется, — начал осторожно Румянцев. — Выслушал многих офицеров, дельно вел разговоры, начинания Ваши не порушил…

Петр Александрович замялся, ему явно было неудобно обсуждать Апраксина. Ну и ладно. Я-то искренне думал, даже рассчитывал, что Румянцев приехал обсудить со мной ту аналитическую записку, что составлена по итогам двух кампаний против Османской империи. Я все сделал, чтобы обстоятельный анализ тактики ведения боя, технических характеристик оружия, как и все остальное, состоялся. Но обсуждалось это без меня.

— Признаться, я подумал, что ты, Петр Александрович, прибыл ко мне с целью обсудить… Так какова же цель визита, сударь, не друга же вы решили проведать?

— Поведать, что государыня хочет видеть Вас, Ваше Высочество, подле себя, — сказал Румянцев, обращаясь несколько церемониально, по титулу.

Действительно между нами подул некий холодок. Причем разумом я прекрасно понимал, что обид никаких не может быть, не по чину мне такие капризы напоказ выставлять, да и обижаться как-то… по-детски. Видимо, Карл Петер, неотъемлемая часть