Справочник городских рассветов - Борис Михин

Бег умного кролика

Слепота, как наградаза исчитанность. Знаючи,потеряться обрадуюсьпо-заячьи.

Прямо, прямо по ямам,пусть на дне факты острые;охрани меня, пьяного,я ж Твой отпрыск.

Темнота колоритна,ярче солнца слепящего.Наобум покорили мынастоящее.

Но читай не читай, авероятность – не знание.И о ямах мечтаю я:«занято».

О месте

Под навесом охранник,на окне куст герани,Шпрее в сердце Германии,

спят любовники вместе,«не прощу» возле мести —у всего где-то место;

«за» всегда за проёмом.Только что же орёт мне:«А ты сам – на своём ли?»

Безголосень

Щипалась осень (верно, перецне просто так весь – в красно-жёлтом).Взвесь павшего топтали берцы,мир выглядел почти сожжённым,Рим – вечным, неубережёным,война – как главная из специй.

В глазах толпы глаз было мало,а остальное лишь слезилосьот пыли лжи и ждало маны,а получало ложь и силос.Но что особо поразило:толпа с войною – в пополаме.

Мне было странно, стало – осень.Немного – жёлто.Топнут взвесьюв лесу, всхрапнув с надеждой, лоси:когда пройдут все люди? Весь их,болезный род.Вот бы спалось, а?Не голос страшен, – безголосень.А почему так – масса версий.

Скорлупки

Что-то крошилось снаружи, царапая кожубольно. И не рассмотреть – что, глаза ведь закрыты.«Кто я – пока мне не ясно, поскольку не ожил».Позже останется место.И след между рытвин…

Трудно по следу сказать, что за монстр появился,но, исходя из «размеров», он был всё же монстром.«Что-то во мне, как трамвай на конечной, провисло».Выжил бы слон в зоопарке, когда бы не спонсор?

И как всегда, объявляется зверю охота.Лозунги – это же грязь в белом из краскопульта.Рытвины скрыты, по следу боится пехота.Кровь – для эфира.Властям – золотые скорлупки.

Дольник и дураки

Каждый верит, во что способен.Неспособные верят больше —может пошло, но факт.Не в прошлом —в настоящем дурак-пособник,

фанатеющий на иконы.Нет, не злюсь я.Но злится дольник:он не любит… ущербных, что ли (?),больше них помня о Николе

и других, за труды блаженных,но не верующих при этомв скудоумие. Не корректныкрестообразные движения.

Дольник требует – врезать матом,да пронзительно, как свистулькой!Так на девятерной вистуют.Только дольник – такая же мантра…

Время-люди

Мне кивнул в коридоре«человек на секунду»,а чуть позже повздорилс «дамой-часом», паскудой,

врал мне «друг на неделю!»про «врага на полгода»,и забыл я, что делалс «первой-вечной любовью»…

Но пройдут «время-люди».На кого положиться,ведь однажды не будут«батя-век» с «мамой-жизнью»?

Посерёдке

Куда-нибудь свернуть, уплыть, уйти…Вокруг – река.Хоть жизнь – не нерест рыбы,но в сущности на выбранном путимы то и дело подтверждаем выбор.

Когда застрянешь между берегов,как безальтернативное в безумце,то единица жизни – перегон,и все равно, кто помавает руцей.

Устав, уста и пустота-«прокруст»…года не удивляют ноябрями,Когда ломают жизнь, не слышен хруст,когда ломают жизнь – тишком, не рьяно.

Курс только прямо.Большинство протокнепроходимо (правда, проходимцынайдут контрабандистские. Пардон,но обмануть – традиция традиций).

Вдоль берегов колонна ноябрей,фарватер – частный случай перекрёстков…Достаточно ли будет помереть,чтоб не остаться в мелком посерёдке?

Самоосознание

Одной души на всех нам потомуотчаяннейшим образом не хватит,что в одиночестве ей потонутьпридётся без соседей по «палате».

Я тоже бы создал себе других,по незнакомым городам скитаясь.Почти родных, пусть их прижать к грудипроблематично, как талиб – китайца.

Ведь всё-таки высокий смысл не в том,чтоб с родственниками пообниматься(для демиурга это – моветон),а – «быть не одному».

Враг при пальпациидиагностируется в друга. Эх,не может без компании живое…По сути дела, грех – уже не грех,когда нет эталона.

Освежёвани разделён на части, бьётся духодин во всех, но против каждых в каждом.Поговорить бы… а несут еду.И бога одиночеством накажут.

Между рельсами

А закаты из летнего поезда,как размеры трехсложные,зачаровывают так, что боязностать их вечным заложником.

Будто гномики, дачные домикипод садами пушистыми,и свистят рельсы голосом тоненьким,и поля – неушитыми.

И уже все равно – направления:ехать, ехать – не спрашивать…Между рельсами всё – параллельными…или мне только кажется?

Не с трибуны

В кафешке на Невском, в кафешке на Невскомчетыре китайца фигачатся в карты,а мимо гуляют кому играть не с кем,а я заказал веско кофе по-венски…Онегинский город в сто тысяч каратов

сияет улыбками, право имея.Направо река и налево речушкав граните, и только вода – в переменных,раскрыв рот, какой-то стоит еремеев,не в силах иначе раскрыть свои чувства.

Ну да, поражает Пальмира старинными видом, и вкусом, и свежим искусствому памятников продавать мандарины…и панками, что не согласны с тарифоми ловких гостей с юга рубят в капусту.

А мне принесли дивно сваренный кофе,на что среагировали и китайцыи держат по ветру носы, как морковки,фигачатся в карты, но как-то фигово,задумчиво взглядами в кофе кидаясь…

Такая вот странная вышла картинавесьма современного Санкт-Петербурга.Смотрю и стреляю словами, как в тире,во всё, что шевелится возле трактира…Да только нести чушь трибунно не буду.

Страшнее войны

Не эквивалентно тротилу —страшнее во много раз,когда за войну простили,когда кто во что горазд,

трещат о правах проигравшихна фоне чужих побед.А кто тут в кого перекрашен…двуличность не смыть в биде.

Надеются: «Вот бы рвануло!»Но дело именно в том,что нечему рва…Крым вернули,а прочее – моветон?

Женщина и будущее

Когда уходит женщина, онауходит на работу, как к другому,и если любишь, будешь вспоминатьлишь этот факт.И чаек грубый гомон.

Когда уходит женщина совсем,то незаметно, словно на работу,с запиской, без истерик и бесед.И можно не искать в аэропортах.

Когда прощает женщина, еёпочувствуешь, как горный воздух – сразу,и будущему шепчешь: «Настаешь…причём каким-то светлым и прекрасным».

Когда не любит женщина, не лю…то женщина ли это?Чайки мрачноприравнивают прошлое к нулю,а будущее – к неудачным.

Проводы

Одуряюще плыл запах дыни,и пищал полуночный комар,выдавая «зубные» хиты мне,у луны августела корма.

Ей, принцессе небес, было душно,вот и вывесила свой филей…Умирал август, знойный, опухший,и ведь некому было жалеть —

все искали сентябрь-потеряшку,ведь о прошлом реви не реви.А я рвал от досады тельняшку,да пищал комар, тенор любви.

Пикник = mc2

На берегу хранилища водыв тени состарившейся ивымы были на двоих счастливы,все остальное – дым.

И по прошествии эонов летв другой взорвавшейся Вселеннойвсе повторится. Пусть бесцельно,ведь что – жизнь (?): маленький памфлет.

Сами

Так как вроде живём только раз,то и фиг с ним. Сентябрь заторможенноисполняет на холод прикази хорош, как мороженое.

Так как вроде бы не при делах,не положена доля пиратская.Осень от сентября родилась,красота – императорская!

Так как вроде уйдём насовсем —хлопнуть дверью. Да ручка хреновая —отрывается. Год, полысев,сдохнет, споря с хронометрами.

Так как каждый прожитый закат —это вовсе не номер порядковый,а единственный, то – т. ч.к.Дальше сами «дотакивайте».

Дама

Всегда приходила немножечко «до»,прощалась чуть позже, чем надо.Вода так корабль, поставленный в док,надолго оставить не рада.

Не то – паутина; противна, не то —как только её не костили,а ей все равно, кем быть, хоть понятой,(«быть», видите ли, – это стильно).

Ей каждый знаком, как прыжок из окназнаком с каждым самоубийцей,как в пряничном доме кирпич – козинак,но хочется дико упиться.

И если не понял, о ком это я,то не торопись, мой читатель,ты вспомнишь о ей, захотев постоятьнад бездной, о бездне мечтая.

Шар