Следствие в Заболочи (сборник) - Игорь Головко

Однажды он постучал к Виталию, будучи уже сильно под газом, чтобы, как он выражался, «добавить». Виталий, конечно, утолил его «жажду». После чего, уже не в силах полностью разогнуться, Крючок, перепутав направления, вывалился через крытый двор в сад и, упершись в сетку забора, опустился на четвереньки и начал передвигаться таким, не совсем обычным для человеческого существа способом, ощупывая через каждый метр плетёный металл, ища калитку, которой, и в помине, у Виталия никогда не существовало. Единственный вход и выход осуществлялись через крытый двор: и в сад, и на улицу, и в дом.

Добрался до угла участка и, передохнув там немного, Крючок пополз назад, продолжая щупать сетку рукой. И так до стены дома. Вновь не обнаружив калитки, возопил: «Замуровали!» Этот истошный крик-вой услышал дома Виталий, считавший, что гость давно ушёл, и помог покинуть своё «таинственное» жилище.

Когда начался развал Советского Союза, и стали, где не лень, появляться президенты и мэры, Крючок провозгласил себя мэром За́болочи, чем весьма потешил местный народец. Шестнадцать домов деревни сотрясались от хохота и предложений, как обустроить мэрию – дом Крючка. Было и весьма дельное: повесить на нём при входе объявление «Мэрия. Приём без ограничений с утра до глубокого вечера».

«Виталий уже на пенсии, – продолжал рассуждать я, – и до женитьбы, зимой, подрабатывал, где придётся. Чаще бомбил на своей старушке-машине. Нет, Виталий не тот человек, который стал бы мстить. Если у него бы не вызрела какая-нибудь другая, более веская причина? Но какая? Не представлял я Виталия в роли убийцы, хотя и видел пару раз вышедшим из себя. Скорее всего, это сделал кто-то другой.

Вот Денис…. Это человек военный, физически прекрасно подготовленный. Я знал его, как говорилось в советское время, «отличником боевой и политической подготовки». Но, как бы он повёл себя в необычных ситуациях размеренной деревенской действительности, для меня покрыто туманом тайны. Когда они года два назад поселились в За́болочи, мы сначала общались, но постепенно общение сошло почти на нет. У него появились другие предпочтения. Например, с тем же Крючком. Их отношение казались всем дружескими. Он им что-то помогал по дому. Короче, Сергеевы прошли те же стадии, что и я. Но именно Денис не мог убить. Я сам видел его спящим на моей кровати, после приёма значительной дозы алкоголя. Ещё до встречи Нового года он уже казался категорически пьяным. Как и когда он выскользнул по коридору в мою комнату, я не заметил.

Светлана же постоянно находилась, как мне казалось, за столом, беседуя то со мной, то с другими. Я, правда, отлучался на кухню, чтобы подбросить горячительное и, не уместившиеся на столе, закуски. Но это длилось не так долго, несколько минут. Рядом со мной сидела сильно разогретая выпитым Полина, постоянно что-то говорившая, и я мог отвлечься и не заметить многого. Да, и самым внимательным человеком в мире, меня вряд ли можно назвать. К тому же, все бегали, периодически, «попудрить носик» в будочку, метрах в двадцати от дома, так что алиби не имел никто.

Поликарп уходил встречать Таисию Петровну. Он явно отсутствовал минут тридцать. А это был очень решительный и крепкий физически человек. Он рассказывал, что во время войны, которую начал под Москвой и закончил где-то в горах Югославии, служил на гвардейских миномётах, получившие в народе известность как «Катюши». Основная задача экипажа, кроме стрельбы, – немедленно увести машину на запасную позицию, убежище, представляющее из себя окоп глубиной в четыре метра, чтобы скрыть весь корпус машины с направляющими, которое предварительно, несмотря на погоду и твёрдость грунта, предстояло вырыть своими руками. Да и поднос боеприпасов с импровизированного склада представлялось делом титаническим. Снаряды для «Катюши» по весу разнились и доходили, по словам Поликарпа до тридцати килограммов. Их приходилось таскать на своих плечах, иногда и километры, из-за невозможности подвозящим снаряды грузовикам приблизиться к месту расположения батареи. Благодаря этим физическим упражнениям молодости, да последующим в зрелом возрасте – работа на заводе и в огороде – у Поликарпа Ивановича, несмотря на видимую немощь, здоровье оставалось до сих пор богатырское, а рукопожатие – не дай Бог никому сунуть ему разгорячённому политическим спором руку для рукопожатия. Сожмёт так, что вспомнишь всех святых. Этому человеку ничего не стоило переломить хребет любому противнику».

Виталий бросил сигарету в снег, быстрый щипок и струйка дыма, всё, что осталось от окурка. А ведь он давно завязал с курением. Денис потушил свою красиво – о подошву ботинка. Всё ему надо делать, не как все. Вадим Евгеньевич притушил о домик колодца, напомнив мне этим движением, что в нескольких метрах от нас лежит труп, пусть и вздорного нехорошего человека, но…труп.

Оля отбросила окурок щелчком, и он улетел в темноту. Светлана закурила вторую. Полина единственная из женщин оказалась некурящей. Надо было возвращаться в дом, чтобы отогреться, и принять согревающее вовнутрь.

«Наверное, всё же, подумают на меня, что это моих рук дело, – мелькнуло в голове, когда шёл со всеми на веранду, – ведь это я устроил необязательное празднование, чего не делал ранее никогда, да и состав его участников очень необычен, и отрицай – не отрицай, кто знает, пригласил ли я Крючка или нет? Может, устроил ему здесь западню и зверски расправился. Я заявил, что не приглашал, а кто слышал? Он пришел, а я его впустил, предложил сесть. Что же он делал потом? Как сидел, помню, но вот, когда он исчез и с кем? Этого я никак вспомнить не мог. Народа много и, если сначала все сидели довольно плотно, то после того, как встретили Новый год, всё смешалось.

Люди стали входить, выходить. Но, может, кто-то и засек момент его выхода?»

– Прытче, прытче рассаживайтесь, – прервал мои мысли Андреич, обращаясь сразу ко всем присутствующим, – у нас, ох, как много работы.

– А что ты ещё собираешься делать? – удивленно спросил я, полагая, что всё ограничилось разговорами о мотивах.

– Извини, Григорич, – он приложил свою кряжистую руку с толстыми коричнево-чёрными толстыми ногтями к сердцу, хитро прищурился, – я не могу выдать все секреты следствия.

– Во, как! – подумал я, – Андреич вошел в роль.

– У нас ещё остались Роман и Полина, Денис и Света, – и он повернулся к Роману, маленькому крепко сбитому моложавому человеку за сорок с черными усами и густыми волосами.

– У тебя мотивом может быть ревность. Слышал я, ёлки зелёные, что застал ты жену с Крючком в необычной ситуации. Говори прямо, застал?

Роман явно был смущен.

– А тебе какое дело? Что ты сплетни собираешь? Да, если бы я его застал с Полиной, тут же, и задавил, и никто бы мне ничего не сделал…

– Посадили бы, – тихо возразил Вадим Евгеньевич, – обязательно посадили.

– А за что? – голос Романа гремел и летел над деревней, застревая в штакетинах пустых участков.

Полина сидела красная, крашенные короткие желтые волосы растрепались. Вдруг она вскинула голову, зло посмотрела на Андреича. – Так значит, у меня нет мотива, раз говоришь, что я его любовница?

– А вот и нет! Кабы гладко у вас всё было… Ан, нет. Ведь бросил он тебя. К Светке начал ходить.

– Да? – не выдержала Светлана, бросив быстрый взгляд на Дениса. – Ты что это хочешь сказать, что роман у меня с ним был?

– А, почём нет? – прищурился Андреич, скривившись, как будто сглотнул кислое. – Ведь ухаживал он за тобой, каждый день одно время к вам с Денисом шастал. Картошку с молоком носил? Третёвость сам видел.

– Ну, носил. Я ведь покупала. И третьего дня тоже.

– Покупала, не покупала, а носил. А ведь это явный конфликт с тёткой его, хозяйкой, так сказать, не только козы, но и всего другого: и огород, всё ей осталось по наследству. Она продавала всё сама, и всем сказала, чтобы у племяшки ея не покупать. Он в хозяйстве участия не принимал. Что ты у неё купить не могла, что на уворованное польстилась?

– Я не знала…. Ну, это не твое дело. У кого хочу, у того и покупаю, – подвела итог Света. Чёрная чёлка, как у девочки, прикрыла её лоб, на котором уже можно было без труда разглядеть первые морщинки.

– А, могёт быть, – не унимался Андреич, – это и мотив. Не брал, не брал он с тебя денежек, а потом, как потребует, да ещё и Денису пригрозил сказать.

– Так заплатили бы и всё. Ещё и посмеялись, – весело отреагировала Света.

Андреич проигнорировал последнее замечание. Он о чём-то думал. Его чёрные от постоянной работы в земле разработанные пальцы жёстко сжимали вилку, которой он так и не воспользовался.

Я предложил: – А, ты, поешь.

На что он лишь отмахнулся: – Вчерась ел, – и решительно добавил, – Григорич, бери фонарик, пойдём осматривать место происшествия, – неожиданно оборвал он допрос. – Черныш, за мной!

Я взял у Вадима фонарь, верёвку, включил наружное освещёние, и мы вышли через сарай на улицу.