Допинги - Алексей Васильев

— Рассказывай, — сказал он звенящим от ярости голосом. — Что с тобой? В бои без правил подался?

— Любопытно, — заметил Лютенсвен. — Вижу, какой-то сбой?

— Никаких сбоев, — ответил Григорий. И добавил, повернувшись к Эрмату:

— Продолжай.

Но показать Торгвальду, что есть увлеченный спортсмен та и не удалось. Эрмат едва шевелился.

— Мерзавец, — прошептал Яношев. — Ну, я тебе…

— Любопытно, — снова сказал Торгвальд. — Может, стоит узнать, что произошло? Я не прочь выслушать.

Он рассмеялся.

— Рассказывай, — непреклонно сказал Григорий Эрмату. — Это и есть твоя болезнь? Ты что же, ни разу здесь и не показывался, должно быть?

Эрмату было ясно — сегодня выкрутиться не удастся.

«Принесла нелегкая. Интересно, кто это с ним? Наверняка, все из-за него».

Признание о Далином подарке разъяренный тренер выбил из него быстро. В присутствии Лютенсвена он наорал на своего подопечного, и пообещал выгнать из спортзала. В глазах Яношева стояли слезы — такого позора он не испытывал даже тогда, на своем последнем выступлении.

Торгвальд посмеявшись и утешительно хлопнув Григория по плечу, отбыл.

— Если еще раз придешь таким на тренировку — мы расстаемся, — сказал Григорий Эрмату. — Если это повторится — я устрою так, что перед тобой закроются двери всех залов.

С этими словами Яношев покинул своего подопечного.

«Я не вижу места спорту в будущем».

…Против своей воли, Торгвальд все же несколько заинтересовался происходящими в спортивной жизни событиями. С помощью нескольких звонков он даже вышел на Паунда и попытался побеседовать с ним, дабы выяснить его точку зрения. Торгвальд всегда действовал напрямую. Однако, узнав, что речь пойдет о произошедших изменениях в Кодексе, Жан-Франсуа отказался от беседы.

— Мне надоела эта шумиха, — сказал он и отключился.

Торгвальд пожал плечами.

«Видимо, спорт обойдется без меня. Хотя Паунд забыл попрощаться».

В переоборудованном под «школу магии» подвале раздался тягучий медный звук.

— Клиент? — удивился Михаил. — Рановато.

— Наверное, не терпится… — сказала Кайяна.

— Открой.

…На пороге стоял громадный человек. И, хотя он был стар, в серых глазах его сверкала неукротимая сила, так, по крайней мере, показалось девушке.

Будто какой-то бог северного ветра, — подумала любившая древний эпос Кайяна. — Глаза человека, который не раз видел бушующие в ледяных морях шторма!

— Мое почтение. Торгвальд Лютенсвен, корпорация «Норд», — сказал гость. — Могу я поговорить с хозяином «Школы магии»?

Утром, седьмого февраля, в день открытия Олимпиады-2014, Торгвальд Лютенсвен прилетел в Сочи. Он поселился на острове «Федерация», в одном из отелей. Он прибыл на пару дней — посмотреть соревнования по биатлону.

С Яношевым он встретился случайно — на дорожке, ведущей к трибунам. Григорий был настолько подавлен, что даже не удивился, отчего это Лютенсвен возжелал присутствовать на играх.

Они поздоровались и зашагали вдоль финишной прямой биатлонной трассы.

Яношев шел сзади и грустно смотрел на вышитый во всю спину Торгвальдовой куртки символ Олимпиады — белого медведя.

— Здесь присутствует кто-нибудь из ВОА? — спросил Торгвальд, обернувшись.

— Франсуа Паунд, собственной, — сухо сказал Григорий. — Хочет убедиться, что со спортом покончено. Вон он, — Яношев указал на главу ВОА, восседавшего в шикарной высокорасположенной ложе, откуда открывался отличный вид на последний огневой рубеж и финишную прямую.

Торгвальд, прищурившись, посмотрел на хмурого худого человека, смотревшего на лыжню с непроницаемо-равнодушным видом.

Лютенсвен удовлетворенно кивнул, чувствуя и признавая силу соперника.

— На первый взгляд, довольно неприятная личность, — заметил он.

— И на второй тоже, — буркнул Яношев.

— Ладно, посмотрим, — сказал Лютенсвен.

Они подошли к вип-ложам, половина из которых пустовала. Яношев сел.

— Не переживайте так, — обронил Торгвальд, располагаясь рядом.

Снег, ослепляя, сиял на солнце и Яношев не сразу заметил ряд крохотных фигурок, показавшихся из-за лесистого гребня. А заметив — привстал.

—…Григорий Яношев! — крикнул ему кто-то.

Подскочило двое — один с камерой, второй с микрофоном.

— Сэм Венера, телеканал «Спортекс». Здравствуйте, Григорий. Вы не ответите нашим…

…Рановато, — с удивлением отметил Григорий, всматриваясь в быстро приближающиеся фигуры спортсменов. Потом он подумал, что, наверное, необходимо подвести часы. При этом он ухитрялся что-то отвечать репортерам, невпопад, разумеется.

—…Таким образом, вашим планам не суждено было сбыться, — быстро говорил мужчина с микрофоном. — Кодекс, несмотря на сопротивление вашего движения был принят и…

…Впереди размашисто бежал канадец.

Григорий не сразу понял, что ему показалось неправильным, но когда спортсмен приблизился, чуть не ахнул — настолько быстро тот двигался.

Неправдоподобно быстро.

Точно прибойная волна покатилась по трибунам — поднявшись от недоуменного шепота до восторженного крика, и вот ее пенистый гребень достиг его ложа, сбил, смял, закружил в ликующем водовороте.

— Снимайте, — закричал он. — Да снимайте же!

Тот, что держал камеру, среагировал мгновенно.

Торгвальд Лютенсвен, тем временем, не отрывал взгляда от Паунда.

«Ты забыл попрощаться».

…Стремительной тенью канадец несся по лыжне и каждый шаг его в ширину был не менее семи метров. Позади шли русский и китайский спортсмены. Они не уступали ему в скорости.

Канадец, приблизившись к отметке, неуловимым движением скинул с плеч винтовку и прицелился. Пять выстрелов он сделал молниеносно — и все пули вошли в десятку. Канадец устремился к финишу.

Но китаец не стал стрелять вовсе, а предпочел бежать штрафные метры, чем вызвал восторженную бурю на трибунах. И он преодолел их быстрее, чем канадец успел сделать последний выстрел.

Трибуны вскипели, и их грохот оглушил Григория.

Он посмотрел на табло и не поверил глазам.

Только что был установлен новый олимпийский рекорд. Разница составляла…

Григорий протер глаза. Разница составлял две с половиной минуты!

Он ничего не понимал.

Яношев посмотрел на Торгвальда, но тот выглядел невозмутимым. Яношеву показалось, что разъяренный белый медведь на его куртке словно наблюдает за ним.

Торгвальд неотрывно следил за Жаном-Франсуа. Глядя, как тот меняется в лице, Лютенсвен облегченно улыбнулся.

— Ну, как? — спросил он Яношева. — Судя по всему, это будут неплохие игры.