Северянин - Алексей Ермоленков

выскакивали они отовсюду. Нескольких нам удалось убить, но у них было очень серьезное вооружение, и в результате нас все же пленили, даже несмотря на то, что с десяток их бойцов мы успели положить.

— Н-да. Хреново же вы тренируетесь. Ладно. Принимать у вас присягу на крови, пока вы не достигли восемнадцати лет, я не стану, но под клятву крови вас обучат имперскому бою. С ним вам и сотня таких хиляков не станут проблемой. А что за оружие у них было?

— Оно у эльфов.

Я посмотрел на одного из тех эльфов, что вышли из портала, а тот, схватив несколько мечей и копий, побежал ко мне. Но по мере приближения он значительно замедлялся и в результате перешел на шаг, а когда ему оставалось дойти до меня несколько метров, он начал идти с протянутым в руках оружием, при этом отклоняя лицо и верхнюю часть корпуса от меня, будто от меня веяло нестерпимым жаром. Я забрал у него оружие и осмотрел.

Оружие являлось артефактным, и изготовлено оно было с одной целью — для ловли магов. При этом не для убийства магов, а именно для ловли. Эти сволочи хорошо подготовились. Профессионалы, не поспоришь. Таким оружием можно и архимага спеленать, если умеючи, не то что детей.

За то время, что я осматривал оружие, эльф, принесший мне его, отошел в сторону. Я подошел к нему и вернул их добычу. Оружие принадлежало им. Боевой трофей как-никак.

— Вы передаете мне всех рабов, что были освобождены? — спросил я у светлого эльфа.

Тот часто-часто закивал и, заикаясь, ответил:

— Д-да.

— А работорговцев?

— Т-тоже.

— Хорошо, — я повернулся к освобожденным рабам. — Тогда все, кто был пленен, свободны. Вас отвезут туда, куда вы скажете.

Справа от меня раздался голос Салагора:

— Император, работорговцев прикажете на алтари?

— Да. Только не здесь, а дома. Не стоит злоупотреблять гостеприимством. И не убивай их, они мне нужны для экспериментов.

— Как прикажете, император.

Я вернулся к нашему столу пешком. И Анита, когда мы подошли, потянулась к Великому Князю темных эльфов:

— Дядя Аталлаил!

Я передал ее эльфу. Пусть нянчится.

— Римуил, скажи, а почему твой эльф так странно себя вел? Отклонялся от меня, будто я не человек, а пробудившийся вулкан, и от меня несет таким жаром, что стоять рядом невозможно.

Генрих и Диоф усмехнулись, а я понял, что им уже известен ответ на этот вопрос, но перебивать Римуила они не собирались.

— Все дело в твоей ауре.

— А что с ней не так?

— Я, конечно, понимаю, что никто не может видеть свою ауру, но по поведению окружающих догадаться ведь можно?

— Я осмотрелся, но никаких внешних признаков воздействия моей ауры на окружающих не обнаружил. За исключением свиты Римуила. Эти эльфы с глазами какающих пучеглазов стояли, вытянувшись в струны.

— Да вроде все нормально. Только опять твои эльфы ведут себя, мягко сказать, не естественно.

Диоф и Генрих, не выдержав, тихонько засмеялись.

— Чего вы ржете?

— Ничего, ничего. Пусть лучше тебе Великий Князь глаза откроет, — ответил Генрих и раздвинул себе веки пальцами обеих рук так, что стал похож на стоящих в стороне эльфов.

Диоф, все же, заржал в полный голос, но остальные сидели с невозмутимыми покерфейсами.

— Дело в том, уважаемый император, что ваша аура сильно увеличилась с нашей последней встречи. Более того, она стала настолько плотной, что сильные маги ощущают ее буквально физически. Она не просто давит — вашей аурой можно выбивать души из тел. Скорее всего, за время войны с нечистью вы стали во много раз сильнее, чем были раньше. И если до того, как вы сегодня разозлились, моя свита была еще в состоянии терпеть силу вашего могущества, то сейчас вы можете наблюдать результаты ее воздействия.

Я еще раз посмотрел на эльфов, что стояли в стороне с большими как в аниме глазами, боясь даже дышать.

— Может тогда им лучше отойти?

Тут откровенно заржал не только Диоф, но и Генрих. А Вилхам, как ни странно, держал себя в руках и даже не улыбнулся.

— Как вариант. Но, может, лучше вам свернуть свою ауру?

— Э-м-м…

— Какие-то обстоятельства не позволяют вам этого сделать?

— Ну, да. Я не умею сворачивать ауру…

— Как не умеете? Вы же маг?

— После этих слов ржали уже все, кто находился за столом, кроме меня и Римуила.

— Дело в том, что я… не маг…

— Как не маг? Вы же телепортируетесь, используете заклинания, На крыльях вон летаете. Как вы войну, вообще, выиграли, если вы не маг?

— В войне я использовал силу Повелителя Смерти. Телепортация, как и управление потоками Силы Жизни — это умения Повелителя Жизни. А крылья… про крылья я вам рассказывать не стану, но это не магия.

Я вновь взглянул на эльфов. Не думал, что они смогут распахнуть глаза еще шире, но у них это, все же, получилось.

— Значит, Немезида вас уже официально назначила Повелителем Жизни?

— К сожалению.

Великий Князь светлых эльфов поднялся из-за стола, но я не позволил ему продолжить:

— Не делайте того, о чем впоследствии пожалеете.

— Но я собирался приклонить колено перед Повелителем Жизни.

— И как вы собирались это сделать? Приклонив колено передо мной, вы бы его приклонили и перед Повелителем Смерти, и перед императором Империи Элизиум.

Римуил уставился на меня, не моргая. И как же мне быть?

— Так же, как и раньше. Я не Повелитель Жизни и не Повелитель Смерти. Я — император. Один из глав Альянса Разумных. До остальных титулов мне нет дела. Разумеется, обязательства, возложенные на меня титулами и регалиями, я выполнять буду, но вот всех этих ритуалов, почестей и тем более расшаркиваний мне точно не нужно.

Римуил вернулся за стол.

— Ну, раз у меня такая страшная аура, почему тогда они, да и остальные, ведут себя естественно? — я кивнул на глав Альянса.

— Давай на этот вопрос уже я отвечу, — предложил Генрих и продолжил:

— Дело в том, что какими бы мы сильными магами ни были, у нас хватает мозгов не разглядывать твою ауру. А эльфы не могут не оценить своего собеседника или оппонента. Вот и залипли, только взглянув на тебя. У них что-то вроде эффекта бездны. Не смотреть в бездну невозможно, но если долго в нее смотреть, она начинает смотреть на тебя. Вообще, надо отдать им должное. Они действительно очень сильные маги. Если бы я столько рассматривал твою ауру, то уже ползал бы на карачках в собственной блевотине.

— Это так опасно?! — удивился я.

— Да. Поэтому-то никто