Свод Хаммурапи - Чингиз Абдуллаев

— Мне нужно задать вам несколько вопросов, — напомнила я, доставая блокнот и делая в нем пометку. Я пишу собственным шифром, и, кроме меня, никто его не поймет.

В коридоре послышался какой-то шум. Валерия испытывающе взглянула на Машу. Та потушила сигарету, покачала головой, встала и, выходя из гостиной, пояснила:

— Опять Катя не спит.

С моего места было видно, как она прошла по коридору. Затем послышался ее голос. Маша уговаривала дочь подняться наверх, в спальню. Наконец раздались их шаги по лестнице.

— Катя тоже переживает, — вставила Валерия, — все время спрашивает, где ее папа. Бедная Маша держится из последних сил.

— Я бы всех этих черномазых выселил из столицы, — сжал кулаки Николай. — Это кто-нибудь из них решил таким образом заработать. Если не чеченцы, то все равно какие-нибудь кавказцы — вся эта криминальная публика. Гнать их нужно из Москвы.

— Вы уверены, что вашего родственника похитили? Ему кто-то угрожал? У него есть враги? — поинтересовалась я.

— Какие у Вадима могут быть враги? — Пользуясь отсутствием сестры, Николай взял со столика на колесах, стоящего в углу, большую бутылку коньяка и налил себе в пузатый бокал. — Хотите коньяка? — спросил он.

— Нет, спасибо.

— У него нет врагов. Его все уважают и все боятся. Это такой мужик! Ему сам президент компании завидует. Понимает, что Вадим — настоящий специалист. Профессионал. Все спорные вопросы в компании он решает. И бабы его любят. Простите, женщины.

— В вашей компании или вообще?

— Везде. И у нас, и в других местах.

— А ваша сестра знает о его популярности?

— Конечно, знает, — усмехнулся Николай, выпив коньяк. — Она же не дура, понимает, что настоящий мужик имеет право иногда расслабляться. Но он хороший муж и хороший отец. А его девочки на стороне — это не проблема жены. Каждый мужчина может себе позволить… — Тут он увидел входящую Машу и сразу замолчал.

— Договаривай, — разрешила сестра, усаживаясь рядом со мной. — Ты как был дураком, так дураком и остался. А вы, Ксения, на него внимания не обращайте. Тоже мне «певец свободной любви»! Только Николай прав. Если мужчина занимает такую должность, если у него есть деньги, он обязательно пользуется успехом у женщин. Его внешность и характер интересуют их меньше всего. Самое главное — его кошелек. И тут мой брат прав. Я не совсем дура, в отличие от него. Но Вадим не мог убежать к другой женщине и забыть про нас с Катей. Это невозможно. Он не стал бы прятаться, это совсем другой человек. Он сказал бы мне обо всем открыто. Какие еще вопросы вы хотели мне задать?

— Вот эти и хотела. У него есть враги?

— Я не знаю. Никого не знаю.

— А долги?

— Никогда в жизни не было. Он ненавидит долги. И гордится, что никогда никому не был должен.

— Когда Вадим Евгеньевич уезжал от вас, вы ничего подозрительного не заметили? Я имею в виду, когда он вылетал из Швейцарии. Ведь он вернулся в Москву раньше вас на два дня. Как он объяснил срочность своего выезда?

Маша удивленно, нет, даже изумленно взглянула на меня. Затем посмотрела на Валерию, потом на Николая. Я поняла этот взгляд. Он красноречиво говорил: «И эту идиотку вы привезли ко мне?»

— Вы считаете, что он должен каждый раз объяснять мне, почему ему надо срочно вернуться в Москву? — спросила она. — Дорогая Ксения, вы, очевидно, не совсем представляете себе характер работы предпринимателей такого масштаба. У Вадима Евгеньевича могут быть дела, о которых он не обязан никому докладывать.

Меня посадили на место. Я со своим заработком в три тысячи долларов, который казался мне очень большим, и мой муж Виктор, с его десятью или пятнадцатью тысячами для этих людей были почти нищими. У них другой масштаб и другое восприятие реальности. Я почувствовала себя горничной, которой выговаривает хозяйка. Подумала: нужно послать всех к чертовой матери и прямо сейчас уехать. Но с другой стороны, это так интересно! Может, у меня действительно есть какие-то задатки для такого рода расследований?

— Давайте я начну прямо сегодня, — предложила я хозяйке дома, сдержав свои эмоции. — Сейчас только девять часов вечера. Может, я прямо сейчас поеду и поговорю с секретарями вашего мужа? Чтобы не откладывать в долгий ящик?

Маша посмотрела на брата. Тот пожал плечами, поставил бокал на стол и достал телефон. Набрал номер, долго ждал ответа. Понятно, он был не очень доволен. В этот момент я посмотрела на его сестру. Она была недовольна еще больше. Весь ее вид говорил: «Даже такое поручение он не может нормально выполнить». Николай чертыхнулся и набрал другой номер.

— Что случилось? — полюбопытствовала Маша.

— У Эсмиры телефон отключен, — пояснил он. — Наверное, она уже дома. Сейчас наберу Лену.

На Машу было лучше не смотреть. Одарив брата ледяным взглядом, она уже явно сожалела, что связалась с нами. Со всеми троими.

— Лена, — быстро заговорил Николай, — ты где находишься? Мы должны с тобой срочно увидеться. С тобой хочет поговорить адвокат. Нет, это адвокат Маши. Женщина. Она хочет с тобой срочно встретиться. — Он прикрыл рукой аппарат и обратился ко мне: — Как ваша фамилия?

— Ксения Моржикова.

— Моржикова, — повторил он в трубку. — Где ты будешь через час? А через два? Где? Хорошо, я знаю. Мы туда приедем. Вдвоем. Вместе с Моржиковой. До свидания. Она будет в клубе «Зеленый кайман», — пояснил мне Николай. — Это хороший клуб. Там всегда много людей.

— Сука! — зло процедила сквозь зубы Маша. — У нее шеф пропал, а она ночью по клубам ходит. Вот дрянь! И не называй меня больше Машей. Для них я не Маша. Будь добр называть меня по имени-отчеству, когда говоришь обо мне с обслуживающим персоналом. Лена, по-моему, не очень сожалеет об исчезновении Вадима Евгеньевича. Мерзавка. А он столько для нее сделал!

Вот здесь я с ней решительно не могла согласиться. Чем люди богаче, тем больше они требуют от подчиненных, как будто покупают заодно и их лояльность и преданность. Должно же быть по-другому: вы платите деньги, а мы на вас работаем. Вот и все отношения. Никто не обязан никого любить. Если пропадет мой Розенталь, я в этот же день отправлюсь в лучший ресторан. Только с условием, чтобы наша компания существовала и дальше. Увы, у нас не строительный бизнес. У адвокатов ценят их профессионализм. Без имени Марка Борисовича наша контора не стоит ничего. И все наши юристы это прекрасно понимают.

— Мы поедем вместе, — заявила Валерия, — втроем.

Маша согласно кивнула, но в ее глазах я прочла явное разочарование. Пинкертона из меня не получилось. Ну и черт с ней! В крайнем случае, она мне ничего не заплатит. Мы холодно попрощались, и я вышла вслед за Николаем. Валерия задержалась в доме, и я живо представила себе, как Маша ее тут же спросила, откуда она выкопала такую заторможенную кретинку. Я села за руль моей машины и подождала, когда Николай усядется в свой джип. Валерия подошла ко мне, села рядом и чуть сильнее, чем нужно, хлопнула дверцей. Очевидно, Маша все-таки сказала ей все, что она обо мне думает.

— Понятно, адвокат ей не понравилась, — констатировала я, просто чтобы услышать ответ.

— Маша так переживает, — подтвердила мои слова Лера, — ты на нее не обижайся. Ей кажется, что все должны ей сочувствовать. Ты же слышала, как она обозвала секретаршу своего мужа. Маша не может себе даже представить, что жизнь продолжается.

— Только я не ее секретарь, — довольно грубо ответила я моей подруге и тронулась за джипом. Мне нужно было сразу отказаться, прямо на даче. Но у меня не хватило ни решимости, ни желания. И я за это поплатилась…

Глава 4

Первые минуты, выехав из этого дачного поселка, мы молчали. Мне не хотелось говорить, а Валерии, очевидно, было неловко. Я понимала, что у Маши большое горе и в таком состоянии она способна срываться. Только мне казалось, что она вообще такая. Разбогатевшая дрянь, которая теперь боится все потерять. Всем ясно, что муж — единственная ее опора в жизни, и сейчас она психует, не понимая, как ей жить дальше. И, словно услышав мои слова, Валерия тихо проговорила:

— Ты должна понять, как ей страшно. Маша привыкла к тому, что все ее проблемы всегда решал Вадим.

— Ее младший брат явно не годится на эту роль, — меланхолично заметила я, показав подбородком вперед, где на своем огромном джипе ехал Николай. Я могла поспорить, что и эту машину он тоже купил благодаря своему родственнику.

— Не годится, — согласилась Валерия и вдруг призналась: — Вообще-то она мне не двоюродная, а троюродная сестра. Ее мама двоюродная сестра моей мамы. И моя мать всегда жалела Поповых, это их настоящая фамилия. Тетя Клава жила в Рязани, работала там после окончания политехнического, по распределению. А затем вышла замуж и уехала в Зарайск, это совсем рядом. Ее муж, дядя Антон, работал там электриком и имел двухкомнатную квартиру. Еще в начале семидесятых. Говорят, что Маша на него очень похожа. И Коля тоже. Но жили они трудно. Их отец сильно пил. И погиб, когда дети были еще совсем маленькими. Вернулся как-то с дежурства, а дома что-то замкнуло. Он пошел проверить, а там оказались оголенные провода. Авария какая-то была. И еще в этот день прошел сильный дождь. Потом установили, что погибший был абсолютно пьян, с друзьями отмечал какую-то премию. В общем, дети остались сиротами. Маше тогда только девять лет было, а Коле — четыре. Представляешь, как им было трудно? Тетя Клава больше замуж так и не вышла. Одна двоих детей поднимала.