Тартарары для венценосной особы - Imanka

 — Я обязательно познакомлю тебя с Ланой. Это сестра Оксаны. Она классная! Мы с ней дружим целую вечность — с ясельной группы детского сада. Причем волнообразно: то друзья не разлей вода, то враги, каких еще поискать надо. Она сегодня должна прийти. Мы с ней вместе будем искать твоих родственников. Надеюсь, тебя здесь подержат хотя бы недельку, а за это время мы с ней всё сделаем. Знаешь, какая Ланка молодец!

 — Мальцева! — позвала медсестра. Анечка удивленно посмотрела на женщину. — Иди к Михельсону. Он ждет.

 — Зачем?

 — Почем я знаю? Иди, давай, быстрее, у него дел много.

 Пришлось прервать завтрак и похромать к лечащему врачу.

 Яков Иосифович даже головы не поднял, когда Анечка бочком вошла в ординаторскую. Он изучал анализы, снимки, листал историю болезни. Девочка улыбнулась. Михельсон напоминал состарившегося колобка. Короткие толстые пальцы хирурга быстро перебирали листки, исписанные малопонятной медицинской вязью. Розовые щечки, нос картошкой, добрый взгляд серых глаз из-под овальных очков. Кругленький и аппетитненький, словно свежеиспеченная булочка.

 — Ну-с, сударыня, прыгайте от счастья, — в конце концов, отложил он свои бумажки и повернулся к девочке.

 — В каком смысле?

 — Всё, бегите и сообщите своей маменьке, что вы можете быть свободны. Выписку из истории болезни передайте хирургу по месту жительства. Конечно, про школу еще рано говорить. С вашей травмой надо бы дома посидеть недельки две. Посему отправляйтесь в отчий дом под бдительный присмотр родителей. И пока никакой нагрузки на ногу. Я дам освобождение от физкультуры. Хорошо?

 — То есть вы меня выписываете? Сегодня? — на всякий случай уточнила Анечка.

 — В принципе, да, выписываю. А вас что-то беспокоит?

 — Нет, все в полном порядке. Я думала, что это произойдет в понедельник, а не сегодня.

 — А что вам тут делать в выходные?

 Она неопределенно пожала плечами.

 — Вот и славно. Держите.

 Анечка забрала выписку и радостная вернулась в палату, по дороге позвонив маме. Надо предупредить Андрея, что ее выписали, оставить номер телефона. А завтра, в субботу, они с Ланкой займутся поиском его родственников. Хотя… мама не позволит ей с больной ногой носится по Москве. Что же делать? Может быть, попросить папу?

 Она заглянула к мальчишкам. Постель друга аккуратно заправлена, а сам хозяин куда-то делся. Попрощалась с ребятами. Дошла до дальней палаты, надеясь застать Андрея на любимом подоконнике. Никого. Его не оказалось ни в процедурной, ни на физиотерапии, ни у медсестер. Вот незадача!

 Анечка начала нервничать.

 Мимо проносились какие-то люди в зеленой униформе. Она понимала, что бесполезно спрашивать сотрудников о том, куда делся пациент. Все равно не ответят. Но мама могла приехать с минуты на минуту, а она до сих пор ничего не знает об Андрее. Где он? Куда делся? Тогда Анечка приняла единственно верное решение: пойти к Михельсону и узнать, куда он отправил парня. Предлог тоже нашла подходящий: они подружились, и она хотела бы обменяться номерами телефонов. Но Яков Иосифович как сквозь землю провалился! Анечка начала паниковать. Еще раз обежала все кабинеты, и в коридоре столкнулась с мамой…

 ***

 Вернувшись домой, она первым делом позвонила Ланке. Та примчалась сразу же. Шумно пообщалась с Татьяной Ивановной в коридоре. Снимая пуховик, в сто двадцать пятый раз сбила жестяные флаконы с полочки около зеркала. Тут же принялась их торопливо собирать. Татьяна Ивановна только посмеивалась над девочкой.

 — Мальцева! Ты где? — ворвалась Лана в комнату.

 — Ты опять сокрушила полку? — рассмеялась Анечка.

 — Вот неделю к тебе не походишь и все забывать начинаешь, — посетовала Лана. — И потом, почему бы вам не убрать эту полку в другое место? Вечно я на нее натыкаюсь!

 — Лань, кроме тебя на нее больше никто не натыкается! А духи мама убрала давным-давно, после того, как ты разбила ее «Пуазон».

 Лана моментально покраснела, вспомнив, как полный изящный пузырек шмякнулся на кафель и с веселым звяканьем разлетелся на маленькие кусочки, окатив желтой жидкостью стены, одежду и мебель. Потом к Мальцевым неделю нельзя было зайти: в коридоре настойчиво воняло дорогими французскими духами.

 Она тяжко вздохнула и скромно уселась на стул, неловко сложив длинные руки на тощих ножках. Короткие рыжие волосы торчали в разные стороны. Зеленые глазки грустно потупились. Если бы великий художник внезапно захотел написать с Ланки картину, то назвал бы ее «Стыдливая осень». Анечка вообще в глубине души завидовала подружке. Она была такой солнечной и сочной, словно природа в середине сентября, когда золотые листья горят восхитительным огнем на синем-синем небе. И по характеру Ланка была такой же — яркой, немного резкой, но ужасно милой. Единственное, что ее безнадежно портило, так это жуткая угловатость. Когда Лана, самая маленькая девочка в классе, больше похожая на тощего цыпленка, уезжала в деревню к бабушке, никто и предположить не мог, что за три летних месяца она вытянется почти на десять сантиметров и станет едва ли не самой высокой среди одноклассниц. Переместившись из хвоста строя в его начало, Ланка так и не научилась управлять неожиданно длинными ногами и руками, поэтому, садясь на стул, имела жалкий вид палочника. Более того, она стала удивительно неуклюжей. Порой Анечка думала, что Бузыкина, выросшая физически, так и осталась в душе маленьким тощим созданьицем, не осознающим собственных габаритов.

 — Лана, у меня к тебе конфиденциальное дело, — начала Анечка загадочным шепотом. — Мне нужна твоя помощь.

 — Если это касается Медведева, то я — пас! Даже имени его не произноси!

 — Что случилось? — напряглась Анечка.

 — А то ты не знаешь? — хмыкнула Лана.

 — Что случилось?

 Ланка запнулась и смутилась, виновато отвела взгляд.

 — Да так, ничего особенного…

 — Говори!

 — Я сама это только вчера узнала от Жорки…

 — Ланка, имей совесть! Говори!

 — Я не знаю, как тебе это сказать?

 — Он жив? — перепугалась Анечка.

 — Да чего ему будет? Ни одна холера его не возьмет… — пожала Ланка плечами и отвела взгляд.

 — У него другая! — наконец-то догадалась Анечка.

 Та неохотно кивнула.

 — Только Жорка говорит, что там ничего серьезного, — тут же начала оправдываться Лана. — Когда ты лежала в больнице, ему захотелось развеяться. И как только тебя выпишут, он тут же вернется к тебе.

 В носу защекотало. Стало очень больно и обидно. Сердечко все еще принадлежащее Олешке билось не уверенно.

 — Кто она? — глухо спросила девочка.