Алоха из ада (ЛП) - Кадри Ричард

Мы с Касабяном пробыли здесь около трёх недель. Я снял нам номер на месяц. В конце месяца, скорее всего, я снова это сделаю. Там не положено оставаться больше, чем на неделю, но я плачу нужным людям менять моё имя в списках, чтобы казалось, что каждую субботу въезжает кто-то новый.

Мне пришлось на какое-то время убраться из «Макс Овердрайв». Весь этот ремонт после восстания зомби — пилы, молотки и особенно вонь свежей краски болезненно действовал на меня. Касабяна, конечно, ничто из этого не беспокоило. Он надевал наушники, выкручивал громкость «Опасность: Дьяволик»[22] и стучал на своём компьютере. Запах его не беспокоил, потому что у него нет лёгких и он не дышит.

У нас с Касабяном много общего. Как и я, он монстр; только он не родился им. Я сделал его таким, когда отрезал ему голову чёрным костяным ножом, который прихватил из ада. Клинком, который не позволил ему умереть. Теперь он без конца смолящая крадущая пиво заноза в моей заднице. Чтобы быть точным, Касабян — это голова без тела. И он не затыкается по этому поводу. Он передвигается на том, что для гражданского выглядело бы как скейтборд из полированного красного дерева с парой дюжин коротких латунных жюльверновских ножек снизу. На самом деле, это управляемый худу протез для парня, у которого ниже шеи нет ничего, кроме дурных манер. Это его собственная вина. Когда я вернулся из ада, этот идиот стрелял в меня, так что я отрезал ему голову. В то время это казалось хорошей идеей. Теперь я к нему привязался. Мы привыкли друг к другу настолько, насколько это возможно для пары монстров. Но я никогда не привыкну к соседу по комнате, снующему на волшебной доске, словно лакающая пиво викторианская сороконожка.

И это ещё одна причина, почему мы в отеле. Я не хочу, чтобы какой-нибудь тупой плотник забрёл наверх и уставился на бестелесный череп Касабяна. Когда у парня взорвётся мозг, наша страховка взлетит до небес.

Я направляюсь прямо в подготовленную для гостей игровую комнату. Снаружи висит табличка «Не работает». Я выстукиваю по двери секретный код, на которой настаивал Касабян. (Он насмотрелся слишком много шпионских фильмов). Стук. Пауза. Стук. Стук. Пауза. Стук. Спустя секунду я слышу, как что-то скребётся за дверью, и та приоткрывается на несколько сантиметров. Я оглядываюсь, чтобы убедиться, что меня никто не видит, и проскальзываю внутрь. Когда я оказываюсь внутри, Касабян своими маленькими ножками подпирает деревянным стулом дверную ручку, а затем велит мне заблокировать замок.

— Альфредо Гарсиа, ты сегодня перекатался на пони паранойи, — говорю я.

— Отсоси, двуногий. Мне приходится быть требовательным к мерам безопасности, чтобы не оказаться уродом месяца на ютюбе.

— Не парься. Когда-нибудь мы оба окажемся парой маринованных недоразумений в Музее Смерти.

— Ага, но я не стремлюсь, чтобы это случилось сегодня вечером.

Он вскарабкивается на бильярдный стол и одаривает меня ну-как-насчёт-сегодня-мудила взглядом. Я пускаю биток, и мы разыгрываем первый удар. Касабян выигрывает. Я складываю шары в треугольник и отхожу покурить «Проклятие», любимые сигареты Люцифера. Их можно раздобыть только в Даунтауне, а так как я давненько не видел Люцифера, они у меня заканчиваются. Возможно, стоит попробовать спуститься вниз, чтобы стащить пачку-другую. Возможно.

Касабян катает шары с грацией играющего в футбол лобстера. Он носится по зелёному сукну столешницы, прицеливается и ударяет по битку короткими металлическими ножками. Не уверен, честно ли играть подобным образом, но не стоит ссориться по пустякам, так что я не заостряю на этом внимание. Кроме того, это выковыривает его из комнаты и делает счастливым, и с ним становится легче жить.

— Что так воняет? — спрашивает он.

— Я. Меня поджарил демон, когда я был с Видоком.

Я сбрасываю с плеч ружейный сюртук, который дал мне Мунинн, и демонстрирую ему ожоги на руках. Я изо всех сил стараюсь игнорировать боль, но скоро мне понадобится выпивка. То и дело оказываться засунутым в мясорубку — это часть того, чем я занимаюсь. Я вернулся на землю, чтобы убивать тварей, так что следует ожидать, что время от времени те будут давать сдачи.

— Мило. Новые шрамы в твою коллекцию. Ты коллекционируешь свои факапы, как старушки коллекционируют ложки с символикой штата.

Касабян делает удар и загоняет девять, одиннадцать и четыре. Два полосатых и один сплошной.

— Играю полосатые. Тринадцать в угол. — Целясь, говорит он. Загоняет.

Я выпускаю облако дыма. У меня такое ощущение, что это всё, что мне остаётся делать.

— Так что это был за демон?

Я качаю головой.

— Будь я проклят, если знаю. Я никогда прежде таких не видел.

Он ползает по столу, не поднимая глаз.

— На что он был похож?

— Ничего особенного. Я имею в виду, что издали он выглядел как парень в дешёвом костюме. Но когда приблизился, оказался весь из желатина и кислоты. Он схватил меня, бац, и я уже горел.

Он берёт с края стола один из кубиков голубого мела и натирает им свои короткие ножки.

— Похоже на Глютира.

— Чего?

— Глютир. Обжора. Он не сжигал тебя. Он пытался растворить тебя. Обжоры довольно редки и в основном питаются другими демонами. Ты сталкивался с какими-нибудь в последнее время?

Угу. У парня, дом которого мы грабили, в стенном сейфе был копатель.

— Вот так, — говорит он, и загоняет четырнадцать. — Он учуял копателя.

— Мне нужно начинать брать одеколон на ограбления.

— В Кодексе тонна информации о демонах. Их гораздо больше видов, чем ты думаешь, но Обжоры — самые редкие. Большинству людей никогда не доведётся увидеть ни одного.

— Мне везёт.

На минуту воцаряется тишина. Он знает, о чём я собираюсь спросить.

— Расскажи мне о Даунтауне. Раздобыл какие-нибудь сплетни? Мэрилин Монро встречается с Антихристом? Лавкрафта пытают сексуальные осьминоги?

— А почему ты считаешь, что Монро в Даунтауне?

— Выдаю желаемое за действительное.

Касабян снова прицеливается и загоняет. Я даже больше не слежу, какие шары.

— Ну? — говорю я.

Отвечая, Касабян не поднимает глаз, не отрывая взгляда со стола.

— Жарко, возможны осадки в виде бензопил, дует южная херня.

Я подхожу и кладу руку на биток. Касабян, вовсе не радуясь, поднимает на меня глаза.

Я достаю его из-за одной штуковины, которую он контролирует. Его единственное маленькое царство. Демонический Кодекс. Это люциферово Руководство для бойскаутов, поисковая система Гугл и тайная ангельская поваренная книга-болбастер[23] в одном флаконе. Самая ценная вещь в аду, не считая самого рогатого. Она содержит все до единого тёмные, эзотерические-вещи-о-которых-вы-не-хотите-знать-если-хотите-спать-по-ночам, знания во вселенной. Насколько мне известно, Касабян — единственный на земле, кто может его прочесть.

Он опускает взгляд на мою руку, и я убираю её с битка. Он загоняет ещё один шар. Мелкий говнюк практиковался, пока меня не было.

Касабян раньше искал в Кодексе информацию для Люцифера, когда тот бывал слишком занят, что составляло 90 процентов времени. Конечно, ничто в аду не работает так, как должно. Вот почему он называется адом. Магическое снаряжение там — всё равно что русские сувениры. Самовары красивые, но вы знаете, что они протекут и зальют всю ситцевую скатерть вашей мамы.

Что это означает, так то, что адское рукожопное снаряжение довольно легко хакнуть. Возьмём Кодекс. Предполагалось, что Касабян получит возможность заглядывать в Даунтаун лишь для того, чтобы читать книгу. Но всё работает совершенно не так. Он похож на одну из тех дорожных камер, которые фиксируют проезд на красный свет. Если он как следует скосит глаза, то увидит гораздо больше, чем книгу. Он как целый комплекс связанных воедино дорожных камер, и может рассматривать в бинокль весь ад. Точнее, не весь, но изрядную его часть. Это единственный его крючок на меня, и он никогда не позволяет мне забыть об этом.