Таможня дает добро - Вячеслав Денисов

— Приехали уже, Марк Михайлович… — обиженно проскулил двухметровый дядя.

Входя в зеркальные двери ресторана, Пырь почувствовал, что аппетит пропал. Говорил же сам себе, бля, не думай о делах перед едой!..

Глава 3

Через сорок минут сосед Серега уходил на работу, а еще через полтора часа к Дому журналиста подойдет Амалия. Нужно было спешить. Проклятые воришки! Краев готов был их разорвать, попадись они ему сейчас под руку.

Выпросив у начальника уголовного розыска машину, Женя, поторапливая водителя, помчался на авторынок. Если Слон сегодня решил отдохнуть и не вышел торговать запчастями, дело плохо.

Слон — Заслонкин Бронислав. После двух «ходок» за угоны автотранспорта Броня решил, что почетное звание опасного рецидивиста не обещает в дальнейшем никаких перспектив, и занялся менее рискованным бизнесом — торговлей запчастями на городском автомобильном рынке. Краев знал, что большая половина железяк, предлагаемых Слоном вечно нуждающимся автолюбителям, не что иное, как сданный на реализацию товар. Кем сданный — тоже понятно. Пока существуют средства передвижения, всегда будут существовать группы людей, желающие ими завладеть, разобрать и продать расчлененный автомобиль тем, у кого не вовремя «полетела» шаровая, треснул фонарь или сломалось рулевое колесо. Автолюбители — та категория покупателей, которой совершенно безразлично, ворованными запчастями торгует Слон или нет. Им нужна шаровая, а не идея.

Когда Броня увидел перед собой Краева, его глаза засветились недоброжелательностью, а губы растянулись в ласковой улыбке. Этакий оскал многоликого Януса. Недоброжелательность сама по себе была вполне обоснованна. Слон отмотал три последних года в колонии общего режима благодаря именно Краеву. А признаки любви он выказывал по той простой причине, что Краеву ничего не стоило это повторить. Любая железка на столе Заслонкина могла оказаться краденой. Оба это знали, но Евгению было выгоднее держать ситуацию на авторынке под контролем, чем видеть Слона за решеткой.

— Привет работникам автомобильного бизнеса. — Краев провел рукой по «товару». — Почем свечи?

— Свечи надо? — живенько поинтересовался Броня.

— Я что, похож на скупщика краденого?

— Они не ворованные, начальник! — возмутился Слон.

— Ага. Я забыл. Тебе идут прямые поставки из Тольятти…

— Отвечаю — не ворованные.

— Колеса надо.

— Сколько? — сразу последовал вопрос.

— Четыре.

Слон с едва заметной улыбкой посмотрел на опера, но промолчал.

— Только деньги я тебе через неделю отдам, договорились? Через неделю зарплата будет.

Краев знал, что колес у Слона в «ассортименте» нет и тот возьмет их у кого-нибудь под честное слово.

— «Гиславед» пойдут?

— Пойдут, — слегка помедлив и носом почуяв добычу, выдавил Евгений.

Слон выкатил из металлического контейнера, служившего складом, одно за другим четыре почти новеньких колеса. Краеву достаточно было мгновения, чтобы узнать свою «резину». Над Слоном нависла угроза не милицейской, а мужской расправы.

— Сколько я тебе должен? — ядовито осведомился Женя и, не давая Броне открыть рот, поставил точку в торгах. — Ладно, Заслонкин, мне сейчас некогда. Я к тебе через пару дней подъеду, когда с делами разгребусь.

Поскольку зарплата была через неделю, а Краев пообещал приехать через пару дней, Слон почувствовал легкое недомогание. Глядя, как опер грузит колеса в багажник милицейской «шестерки», он решил сегодня же выяснить у двоих знакомых граждан, не у дома ли восемьдесят два по улице Завадского они свинтили колеса этой ночью.

Амалия появилась на автобусной остановке около Дома журналиста за три минуты до назначенного времени. Краев выждал несколько минут, наблюдая за ее действиями и просматривая пространство и людей вокруг. Тонировка «девятки» отчима, предназначенная для различных «темных» дел его охраны, позволяла даже целиться из автомата посреди оживленной площади — за почти черными стеклами практически невозможно было рассмотреть, что происходило внутри. Если бы не удостоверение Краева, то он уже раз десять был бы оштрафован бдительными сотрудниками ГИБДД.

Не заметив ничего, что могло бы вызвать подозрение, Краев вышел из машины и приблизился к девушке. Следующие мимо мужики не удерживались от того, чтобы не бросить мимолетный взгляд на ее фигуру, словно с чем-то сравнивая или просто о чем-то жалея.

— Простите, Амалия, я немного опоздал. — Женя взял ее за локоть.

Девушка вздрогнула, как от электрошока.

— Вы испугали меня…

— Я не хотел. Пойдемте, сядем в машину. Там нас никто не будет беспокоить.

— Амалия, — едва они уселись на сиденья, обратился к женщине Краев, — вы когда-нибудь видели у Игоря большую золотую цепь? Как я понимаю, ее наличие на теле Эберса всех очень удивило. Значит, либо он носил ее под одеждой, либо ее не было вовсе. Я его видел частенько раздетым по причине совместного времяпрепровождения на трибунах стадиона во время футбольных матчей. Его мог видеть раздетым еще один человек. Это вы… Уж простите, но сейчас не до условностей…

Амалия повела плечами:

— Я могу точно сказать — цепи у него не было. Наши отношения в последнее время были таковы, что я знала, в каком кармане у него находится расческа. Единственной драгоценностью Эберса был серебряный католический крестик, который у него лежал в фужере в «стенке». А уж о наличии цепи я бы знала точно. А почему вас заинтересовала эта цепь?

— Я подумал о том, что кому-то очень хотелось, чтобы его убийство выглядело как заказное. Три тысячи долларов в сумочке, цепь на шее. Не слишком ли навязчиво? Даже у профессионала дрогнет рука при виде тяжелой золотой вещи и сумочки на столике. Обязательно и цепь бы снял, и сумку выпотрошил. Это только в фильмах истые киллеры-профи «валят» клиента и уходят, ничего не забрав, мол, работа есть работа. А убийце Игоря вряд ли заплатили больше, чем пару-тройку тысяч долларов. А тут одно золото на две тысячи тянет плюс три — в сумке. Правда, нелепо?

— Знаете, Женя, после вас я сразу поехала на работу. В кабинете Игоря уже была прокуратура. Выворачивали сейф, просматривали стол, личные вещи. Я наткнулась на его маленький ежедневник и сунула в сумочку.

— А хорошо ли вы сделали? — с укором посмотрел на девушку Краев.

Амалия нервно прикурила и выпустила струйку дыма в узкий просвет между стеклом и крышей машины.

— После того как сотрудники прокуратуры заговорили о том, что, мол, таможня — это большая кормушка, к которой присосались всякие жулики, мне вообще захотелось им в рожу вцепиться! Речь шла об Игоре, понимаете, Женя! Об Игоре!! Человеке, который к чужой вещи даже не прикоснется!

— Ладно, ладно… — Краев положил ей на плечо ладонь. — Что нам сейчас совершенно не нужно, так это эмоции. Я знаю, каким был Игорь. Может быть, даже лучше, чем вы, Аля…

«Аля» прозвучало как-то неожиданно и просто, словно они уже тысячу лет знакомы. Да, Аля — это было то, что нужно…

— Вряд ли они станут искать убийцу Игоря… — тихо промолвила девушка. — Он для них сейчас — жулик…

— Перестань говорить глупости! — возразил Краев. — Для следствия неважно, кто потерпевший.

Он хотел этими словами выразить совсем другую мысль, но Амалия поняла его дословно и вскинула на него свои темные глаза.

— Господи! — поморщился Евгений. — Как с вами, бабами, тяжело! Мужик уже давно бы понял, что я хотел сказать. Послушай, Амалия, ты сейчас, в конце концов, опер, а потом уже — любящая женщина. От твоей любви поиски не продвинутся ни на шаг, а вот твой профессионализм вполне может пригодиться. Дай мне ежедневник, что ли…

Краев почти вырвал из ее руки небольшую, обшитую кожей книжечку и засунул ее в карман.

— Вот еще что… — Рука Амалии скользнула в карман костюма.

— Ты еще что-то похитила из обыскиваемого помещения? — изумился Краев. — Ну вы, ребята, работаете…

— Плевала я на всех, — неожиданно дерзко бросила девушка и протянула оперу листок календаря.

— «14 июня», — прочитал Женя и вслух констатировал: — Это сегодня.

— Ты просто настоящий детектив, — заметила Амалия. — Как догадался?

— Ладно, не дави… Тут написано почерком Эберса — «17.00 Чибис». Что это может значить? Чибис — это фамилия? Кличка? Псевдоним агента?

— Понятия не имею! — пожала плечами Березина. — Но если это доверенное лицо, то я могу попробовать узнать. Все дела Игоря следователь прокуратуры оставил на месте, в сейфе.

Краев вынул из кармана ежедневник Эберса и открыл на сегодняшнем дне. С минуту читал, потом протянул книжицу девушке.

— Вот, смотри. Надпись на листке календаря Игорь сделал карандашом. В ежедневнике сегодняшнее число заполнено ручкой и лишь первая строчка написана снова карандашом. Это значит, что Игорь как минимум за день пометил встречу с человеком и в календаре, и в ежедневнике. Встреча должна произойти сегодня. Этот человек — постоянный контакт Игоря. В ежедневнике помимо времени и фамилии есть запись. Вот, смотри…