Конкурс рассказа СССР-2061 Том6 - СССР 2061

Перерывов у нас несколько – надо разгружать и нос, и мозг от монотонной работы. Во время отдыха я иногда хожу в отдел «Антистандарт», послушать, как принимает посетителей Евгений. Он невероятно строг. Его должностная обязанность – отсеивать киносценарии с подражательством, банальностями или откровенным плагиатом. Вот, он почему-то доброжелательно говорит очередному собеседнику:

— В вашей работе, действительно, нет сюжетных заимствований. Собеседник расплывается в улыбке, и Евгений добавляет:

— Потому что у вас нет сюжета!

— Но постойте, — вскакивает собеседник, — там ведь сорок минут…

— Порнографию мы не финансируем, — перебивает Евгений.

— Вы не понимаете! Яростное соитие обнажённых тел символизирует гневный протест против ханжеской морали косного общества!

— Косное общество уволит меня, если я подпишу это в производство. Извините, советую протестовать против ханжеской морали за собственный счёт.

Евгений властно отключает голограмму настырного собеседника и включает следующую, старичка, который просяще говорит:

— Я ещё не отсылал вам текст, я думал, может быть, я вам объясню, чтобы вы почитали вне очереди… Там по сюжету группа альпинистов внезапно попадает…

— Попадает? — с подозрением перебивает старичка Женя.

— Ну, да, попадает в очень важный исторический момент…

— О, господи, — стонет несчастный цензор, — отдать, что ли, все деньги порнографу и закрыть бюджет на месяц вперёд? Старичок с недоумением замолкает, и Евгений грустно говорит:

— Извините, вне очереди не смогу…

Ещё он участвует в создании сценария к «Парфюмеру». Это будет грандиозная экранизация повести Зюскинда, в которой мы сможем донести до всех зрителей через их носы внутренний мир Гренуя. Женя тщательно выискивает огрехи:

— Что это за тарантас? Не знаете? А зачем нарисовали? Так я вам скажу, это кэб! Но у нас по сюжету не Лондон девятнадцатого века, а Париж восемнадцатого!

Когда я думаю о сказочном «Парфюмере», я испытываю профессиональную зависть: мне бы такое чутьё! Тогда бы я работал не стандартизатором, а сертификатором и разбирал бы запахи на формулы в один момент.

В следующий перерыв я иду посмотреть, как работает Иван. Он занимается мобилами.

Чтобы мобильная квартира легко перевозилась на новое место и без проблем встраивалась в блоковый скелет, нужно соблюдать массу стандартов: линейные размеры, массу, электрические, сантехнические и кабельные разъёмы.

— Привет, — бросает он мне, — ночью ездил на лабораторной мобиле по метро. Знаешь, там на фиолетовой линии промелькнул такой интересный запах… Можешь взять на заметку. Мне метрошники сказали, что это старые деревянные шпалы, пропитанные дёгтем.

Пожалуй, и вправду стоит взять на заметку. Если старое кино будут одорировать, не исключено, что понадобится запах метро XX века. А работа эта может оказаться сложнее, чем перевод двумерных картинок в голограммы: даже нейросеть не разберёт по мизансцене, чем должно пахнуть, программировать придётся людям. Иван начинает жаловаться:

— Просто руки опускаются, когда вспоминаешь о колее. Если бы имелся общий стандарт, мобилы можно было бы даже снабжать универсальными вагонными тележками, но… В 63 году намечается конференция Глобал-стандарта по возможной унификации континентальных железных дорог. Приурочили как бы к двухсотлетию лондонского метро, на самом деле пытаются отложить обсуждение вопроса, потому что предчувствуют провал. Клянусь, если бы приняли решение о единой колее, я бы все рельсы на Октябрьской дороге переложил быстрее роботов.

Возвращаясь в лабораторию, посылаю с планшета «цидульку» в отдел сертификации – о запахе деревянных шпал, и в течение следующего часа снова послушно нюхаю комбинации и записываю ощущения в нейросеть.

Третий перерыв – длинный, обеденный. Все сотрудники ГОСТа особенно любят столовую в перемычке, но недаром наше заведение называют «Большим домом» – не все помещаются, поэтому в галерее над рекой обедают не каждый день, а когда подойдёт очередь. Сегодня столовая посылает нам с Евгением и Иваном приглашение на запрошенные места рядом.

— Не у вас одних проблема, — сочувствует Евгений Ивану. — «Палу» и «Секаму» договориться о стандарте цвета куда проще, чем железным дорогам о колее, но до сих пор не договорятся.

— Между прочим, — задумывается Иван и поворачивает голову ко мне, — а у вас, нюхачей, стандарт единый или тоже, как «Пал»-«Секам»?

— Стандарта пока нет вообще, — говорю я, — но в других странах лаборатории ведут отдельные исследования. Мы пока даже нейросети не можем объединить, отсутствует универсальная грамматика описания запахов. Так что ситуация грозит вылиться в разную кодировку 3D.

— Пикантная ситуация, — замечает Евгений. — Допустим, картинка на экране – цветущий сад. А раздрай в обозначениях приведёт к тому, что в комнате запахнет коровником.

— Молоко и сено? — уточняет Иван. — Тоже неплохо, хотя и не по теме.

— Вот и я об этом, — кивает Евгений. — А ведь есть места, где аромат вовсе не такой приятный, как в коровнике.

— Не за столом! — обрывает его Иван. Он смотрит на проплывающую под нами баржу и рассуждает вслух:

— В принципе, стандартизировать баржи для водной перевозки мобил – не вопрос. Вопрос в том, всегда ли уровень реки будет позволять проход под мостом. Значит, придётся стандартизировать и предел паводка…

Воловник Галина

169: Марсопроходцы

— Что у тебя, Титов? — начальство опять строго смотрело на лейтенанта

— Пионеры… опять – что с ними делать, ума не приложу.

— А психологи, что говорят? — Петр Федорович приготовился слушать, о том, что нынешнее поколение предоставлено себе, что родители, работая на создание лучшего, совсем упускают их из вида…

— А хотите их послушать? — Титов сам удивился своему предложению, но начальство с охотой переместилось в его кабинет. Два пионера сидели за столом, грозно нахмурив брови.

— Ну, рассказывайте, зачем уже пятый раз проникаете на звездолет? Приключений захотелось? Делать нечего? — ехидно спрашивал Петр Федорович. Дети встали, один другого пнул локтем в бок, и более шустрый начал.

— Мы, товарищ милиционер, хотим послужить на пользу обществу. Вот смотрите. — мальчик что-то поискал в наручном ежедневнике, настроил и все присутствующие стали наблюдать голограмму.

«Наши марсопроходцы смело осваивают Красную планету – вещал репортер – недавно на базу Аэлита были доставлены собаки-хаски. Братья наши меньшие в который раз помогут человечеству в освоении космических широт…»

Мальчик с возмущенным сопением прекратил репортаж.

— Значит хаски! — уже кричал он, — собаки – и быстро утер слезу обиды. — А как же мы? Мы? Мы тоже хотим помогать марсопроходцам! Чем мы хуже собак!?

— Тем, что вас туда никто за помощью не звал – сказал Титов – а помогать марсопроходцам можно и на Земле.

— Угу, отправите в оранжерею за быстрорастущими овощами приглядывать, как в третье снятие было, — пробормотал более тихий мальчик.

— Вот … Юра и Сергей Никитины… Пятый раз снимаю со звездолета. Со всеми порученными работами справлялись хорошо, сообща. Всегда их хвалили. Не лентяи, учатся хорошо. Родители с ними много общаются… Вот… — Титов беспомощно развел руками.

— Давай-ка мы их в Суворовское училище отправим? Их подготовят, со временем на Марс полетят….

— Наша мама против казарменного воспитания… — мрачно сообщил Сергей, тот, что говорил вторым.

— Ты чего… — прошипел на него Юрий и посмотрел страшными глазами

— Ничего … без маминого согласия нас никуда не определят, мы маленькие еще…

— Это мы-то!? — Юрий покраснел от возмущения

— А если мы ее убедим? — Петр Федорович, уже искал маму по месту работы. У него за спиной находилось что-то вроде экрана. Наведя на него маленькую указку, можно было найти и вызвать любого человека.

— Папу – легко, а с мамой Вам сложно придется – сообщил Сергей. Милиционеры улыбнулись, «убедим, мол». Они вызвали и папу, и маму.

Папа и мама появились одновременно. Оба едва успели скрыть улыбки. Их дети названные в честь первого космонавта и основоположника советской космонавтики, уже не первый раз пытались лететь на Марс. Мальчики обожали все, что связано с Марсом. Еще бы. Ведь это наши марсопроходцы первыми основали там успешно действующую базу! Дети всего мира следили за информацией, которую опубликовывали ученые, обменивались впечатлениями. Каждый второй хочет быть марсопроходцем когда вырастет, а вот эти хотят немедленно. Мама строго посмотрела на сыновей, на милиционеров и на папу.

— Во- первых, спасибо товарищи милиционеры, во-вторых, молодые люди, как долго вы намерены вести себя как дети? И, в-третьих, отец, объясни им, что мужчины должны уважать свою маму, и не ставить ее в неловкое положение!