Коты, вернувшие мне улыбку. История о счастье, книгах и всеобщих любимцах Бейкере и Тейлоре - Лиза Рогак

Тейлор оставался под моим столом целых три дня, по крайней мере в те часы, когда в помещении находились люди. Я поставила ему под стол миски с едой и водой, а на следующее утро мне пришлось наполнить их снова. Хотя, возможно, это Бейкер помог ему. Он уже успел зарекомендовать себя как обжора, полностью съедая свой корм, а потом с тоской наблюдая за тем, как мы обедаем.

Бейкер проявлял к новому постояльцу такое же любопытство, как и все мы. Пару раз в течение первых нескольких дней после появления Тейлора я наблюдала, как он нырял под мой стол. Однажды я заглянула туда и увидела, как коты трутся носами.

Было такое ощущение, что Бейкер приветствует Тейлора

и пытается заверить его,

что библиотека не такое уж плохое место.

Я не слышала ни шипения, ни криков, создавалось впечатление, что они друг с другом поладили.

На четвертый день Тейлор наконец-то вылез из своего укрытия и начал осторожно и нерешительно обследовать библиотеку. Бейкер, со своей стороны, оказывал ему моральную поддержку, всюду его сопровождая. Вскоре Тейлор уже бродил самостоятельно, обнюхивая книги на полках и проверяя когтями ковры.

Я активно работала за столом, пытаясь разгрести то, что накопилось за время моей поездки в Рино. С тех пор как мы переехали в новое здание, в моем распоряжении оказалась наборно-пишущая машинка «ИБМ Селектрик», и я наслаждалась процессом печатания. Я была полностью поглощена этим занятием, как вдруг почувствовала, что кто-то буравит меня взглядом. Тейлор сидел у моих ног и так пристально разглядывал меня, словно я была самой интересной личностью на свете.

Я потянулась к нему, чтобы погладить, но он продолжал сидеть, уставившись на меня.

– Что ты хочешь? – спросила я и ответила ему таким же пристальным взглядом. Но все-таки моргнула первой. Кот же продолжал смотреть, не мигая. Есть ли у него вообще веки? Позже мы шутили, что Тейлор мог бы запросто выиграть в гляделки у рыб.

Возможно, он был голоден. Как только я встала, он немедленно запрыгнул сначала на мой стул, а потом и на стол. После чего принялся шуршать стопкой бумаг, собирая листы вместе для импровизированного ложа. А затем продемонстрировал универсальный кошачий танец – несколько вращений по часовой стрелке, потом против часовой, при этом он слегка переступал передними лапами по верху стопки, словно пытаясь найти место поудобнее. И наконец плюхнулся на груду бумаги, удовлетворенно выдохнув. Это означало, что настало время сна.

– Тейлор, мне же нужны эти бумаги, – сказала я и вдруг сама себя прервала. Ладно, в конце концов, я смогу забрать их в любой момент, а пока можно заняться чем-нибудь другим – кошкам, как и людям, требуется время, чтобы освоиться в незнакомой обстановке. И если наш новый обитатель чувствовал себя уютней, свернувшись калачиком на стопке заявок межбиблиотечного абонемента, так тому и быть.

До этого момента ни у кого в библиотеке, включая посетителей, не возникало никаких проблем с котами. Но я знала, что ситуация легко может измениться, ведь далеко не все любят кошек. Пока Бейкер и Тейлор вызывали исключительно позитивные перемены: люди выглядели более приветливыми и радостными, даже те читатели и сотрудники, которые с утра имели привычку поворчать, вели себя иначе. Ну, и я не исключение.

Вскоре стало ясно, что, несмотря на то что оба кота имели одинаковую породу и родословную – Тейлор был фактически племянником Бейкера, – характеры их отличались, примерно как небо и земля. Если Бейкер перемещался вслед за солнцем в главном зале и выбирал места для отдыха на стойке и у двери, чтобы быть поближе к посетителям, Тейлор, наоборот, довольно быстро продемонстрировал, что не горит желанием приветствовать публику. Ему не нужно было много общения. Он предпочитал проводить большую часть времени в рабочей комнате, устроившись именно на той стопке документов, которые мне требовались в данный момент.

На самом деле, за то короткое время, что Тейлор успел провести в библиотеке, он не фокусировал свое внимание ни на ком другом – будь то посетители или сотрудники, – кроме меня. Мне пришла в голову мысль: так как я одна забирала его из аэропорта, вполне возможно, именно мой образ отпечатался в его мозгу, и я стала для него единственной. Это очень похоже на тот случай, когда утенок или цыпленок мгновенно привязывается к первому живому дышащему существу, которое видит сразу же после того, как появляется на свет.

Ивонн, несомненно, была рада появлению котов, но, будучи директором библиотеки, работала в отдельном офисе, и ей часто приходилось уезжать из города в командировки. Так что ее не всегда можно было застать на рабочем месте, да и ее кабинет, как правило, был закрыт. Поэтому совершенно логично, что именно на меня были возложены обязанности следить за тем, чтобы у животных было все необходимое. Я также должна была вступаться за них в случае, если какой-нибудь посетитель станет вести себя слишком активно.

В очередной раз, когда Тейлор покинул мой стол, чтобы совершить свой дежурный осмотр библиотеки, я решила соорудить ему постель, которая была бы удобнее стопки бумаг. Я извлекла из небытия старый вязаный шерстяной платок, нашла коробку, которую мы держали под абонементным столом, и сделала для него уютное гнездышко с краю стола. Когда Тейлор неторопливой походкой вернулся назад, он немедленно запрыгнул прямо на кипу заявок межбиблиотечного абонемента и занялся приготовлениями к долгому дневному сну. Констанция все это время наблюдала за мной. Она была опытной кошатницей и знала, что Тейлор таким способом просто развлекается. Я похлопала по платку. Тейлор поднял голову, встал и покорно улегся в центре шерстяного гнезда.

– Впечатляет, – заметила Констанция. – Большинство котов просто проигнорировали бы тебя.

– Но Тейлор не такой, как большинство котов, – ответила я и продолжила печатать.

Все было и так предельно ясно.

На следующее утро, когда я вошла в офис, то увидела Тейлора там же, на платке. Он сидел прямо, задние лапы были вытянуты вперед и немного в стороны, а передние покоились на бедрах. Он походил на йога, которого нечаянно потревожили во время медитации. Тейлор уставился на меня, а я начала хохотать и не могла остановиться. Парочка наших сотрудниц просунули головы в дверь, пытаясь понять, что там за переполох. И тоже начали смеяться.

– Я никогда не видела, чтобы кот проделывал такое, – удивленно сказала одна из них.

– А ему удобно? – спросила другая.

– Может, он сломал себе что-нибудь?

Тейлор слегка дернул ушами, но остался в той же позе, приветствуя каждую из нас по отдельности едва заметным кивком головы, словно бы он и вправду был милосердным Буддой, благословляющим нас.

– Он как будто медитирует, – заметила Констанция. – Как ты заставила его сделать это?

Я посмотрела на нее поверх очков.

– Шутишь? Конечно, я его не заставляла. Разве ты не знаешь, что нельзя заставить кота делать то, чего он не хочет, если только для этого нет чертовски серьезной причины.

Заводчица объясняла мне,

что та же генетическая мутация,

которая ответственна за загнутые уши шотландской вислоухой,

наделяет отдельных особей определенной слабостью связок в лапах и хвосте.

Большинство шотландских вислоухих кошек сложены так, что периодически они садятся подобным образом: генетические отклонения влияют на бедра и позвоночник, и животному удобнее всего сидеть вытянувшись.

Поэтому, несмотря на наш смех и веселье, Тейлор не менял своего положения. Так у нас и повелось: он сидел, а я смеялась. Или он вдруг мог уставиться куда-то в пространство, размышляя над тайнами бытия, совсем как библиотекари, которые, кстати, не всегда себя контролируют. Потом вздыхал и снова принимал позу лотоса.

– Может, нам надо было назвать его Буддой? – спросила я как-то в шутку Ивонн, когда мы пытались отдышаться после очередного приступа веселья. Но компании «Бейкер энд Тейлор» это бы вряд ли понравилось… Возможно, они заставили бы нас вернуть кота обратно. Или заплатить за него, что было для нас явно проблематично.

Пару дней спустя я заметила некоторые изменения и в позе Бейкера. Но так как он был массивнее, у него это получалось хуже, чем у Тейлора. Когда же ему почти удалось усадить себя вертикально, он завалился на один бок, подпирая себя при этом лапой, чтобы выглядеть более естественно.

Для Тейлора же поза лотоса была «стандартным режимом». Каждый раз, незаметно проскользнув в главный зал, он садился, облокотившись о косяки книжных шкафов, и наблюдал за ходившими туда-сюда людьми. В такие моменты он был похож на невозмутимого йога, восседающего на вершине горы, к которому стремятся все паломники мира!

Помимо умения принимать позу лотоса, Тейлора отличал еще один талант. Он был первоклассным храпуном. Если кот спал у меня под столом, а рядом оказывался посетитель, обычно я слышала вопрос: «Что у вас с компьютером?»