У последней черты - Владимир Гурвич

Из кабинета вышел Саянский. Вид у него был непривычно расстроенный. Сомнений в том, что они с женой поссорились, у Коршунова больше не было. На его памяти это была чуть ли не первая такая сора. По крайней мере, раньше Юлия не выбегала в слезах из кабинета супруга. Значит, муженек достал и ее.

Саянский задержал взгляд на Коршунове, хотел что-то сказать, но вместо этого лишь махнул рукой. И скрылся за дверью.

Коршунов неожиданно замер на месте. А ведь женщина в такой ситуации нуждается в утешении, она особенно податлива на уговоры. Нужно срочно идти к ней.

Коршунов постучал в дверь. Не дождавшись ответа, осторожно ее приоткрыл и заглянул в комнату. Юлия сидела в кресле, лицо было по-прежнему в слезах, а взгляд неподвижный, как у статуи, устремлен в стену. Он немного нерешительно вошел.

Юлия перевела взгляд на него, поспешно достала из кармана платок и стала смахивать с глаз слезы.

– Я тебе не помешаю? – спросил Коршунов.

– Хорошо, что ты пришел. Мне сейчас трудно быть одной.

– Ты знаешь, я всегда готов помочь тебе в трудную минуту.

– Да, да, – думая о своем, согласилась женщина. – Ты молодец, ты всегда очень надежен. Я ценю в тебе это.

Коршунов ощутил прилив смелости и надежды. Он уже уверенно вошел в комнату и сел напротив Юлии.

– Что-то случилось? Ты поссорилась с Юрием Александровичем?

Юлия как-то неопределенно покачала головой.

– Это не ссора. Точнее, не совсем ссора. Все гораздо глубже. Мы словно бы говорим, как люди, из разных миров. Он не желает меня ни слушать, ни слышать, для него важно только то, что думает и говорит он сам. Много лет я мирилась с этим, ради него, ради себя, ради детей. Но сейчас я все чаще задумываюсь о том, а верно ли я поступала? Чего я этим достигла?

Конец ознакомительного фрагмента.