Повелители Небес - Энгус Уэллс

— Да запросто, — ответил воин, — они претендуют на эту землю.

— Ты прогонишь их, — не сдавался я, — ты же воин.

Андирт кивнул в знак согласия, и по лицу его пробежала тень.

— Я пожизненный солдат, паренек, для меня нет другого выхода, — сказал он.

Я открыл было рот, чтобы задать новый вопрос, но тут в таверну вошла жрица-ведунья, сопровождаемая семенящим позади и похожим на толстую хлопотливую клушку нашим прорицателем. Наступила тишина.

Начавший было подниматься, Андирт сел на место, подчинись знаку колдуньи. Облаченная в черное женщина приблизилась к нашему столу, и два солдата вскочили со своих скамей, чтобы освободить ей место. Таким образом я оказался между Андиртом и жрицей, которая спросила негромко:

— Кто это?

Воин улыбнулся и ответил:

— Вне всякого сомнения, юный боец. Вышел сражаться и стоял не дрогнув, когда прилетел воздушный драккар.

— Его зовут Давиот, он старший сын Адитуса и Донии. Думаю, что здесь все правда, он действительно не пошел с нами в укрытие, решив вместо этого присоединиться к отцу, который остался на берегу, — пояснил прорицатель.

Жрица удивленно подняла бровь, и ее тонкие красивые губы тронула улыбка. Я выпрямился, расправил плечи и посмотрел прямо в глаза женщине. Разве я не доказал сам себе, кто я? Разве я не собирался стать солдатом?

— Так, — проговорила жрица мягким голосом, в котором не чувствовалось никакой насмешки, — вот какие мужчины вырастают здесь, в Вайтфише.

Это звучало так же прекрасно, как похвалы Торуса, подобное я чувствовал однажды, когда отец опустил мне на плечо свою руку. Я скромно поклонился. Колдунья продолжала внимательно разглядывать меня и словно бы не заметила, как Торим с поклонами принес и поставил перед ней кружку эля и тарелку жареной рыбы. Жрица не глядя поблагодарила его жестом, и хозяин таверны ретировался. Ее глаза сосредоточились на моем лице, точно женщина видела во мне что-то такое, чего я сам за собой не знал.

— Ты и правда был на берегу? — спросила она голосом таким же ласковым, как и ее взгляд. — И ты совсем не боялся?

Я сначала закивал головой, но выражение глаз жрицы заставило меня поднапрячь память. От этой женщины было невозможно что-либо скрыть. Выбрав местечко почище, я осторожно положил шлем Андирта и поклонился.

— Ну, скажи же мне, — попросила она.

Я задержал свой взгляд на ее лице, которое было таким же темным, как лицо Андирта, только без шрама. Она казалась мне прекрасной, хотя и очень немолодой. Глаза ее были подобны солнцу в минуты заката или восхода, только излучаемый ими свет, заполняющий все вокруг, сиял изумрудной зеленью, а не золотом или багрянцем.

Я рассказал ей все, как было, а когда закончил, она кивнула и спросила:

— Ты говоришь, что заметил, что кошки, собаки, даже чайки, — словом, все животные и птицы исчезли?

— Тогда да, — ответил я, — но сегодня утром собаки снова будили нас своим лаем, а кошки сновали по берегу. И чайки, — я кивнул головой в сторону моря, — они тоже вернулись.

— И ты полагаешь, что они спрятались перед нашествием? — спросила женщина.

— Но их ведь не было, — ответил я, — только корабль в небе, и ничего больше.

— Почему? — спросила она.

— Думаю, они почувствовали мощь Повелителей Небес, — ответил я, — испугались их и спрятались.

Жрица сделала несколько больших глотков пива, пожевала рыбы и хлеба, продолжая при этом внимательно смотреть на меня. А я разглядывал ее лицо, стараясь понять, что все это значит и что ей от меня надо. Я чувствовал, что меня испытывают. Мне захотелось поймать взгляд Андирта, но я не мог сделать этого — ее всепоглощающие глаза обратили к себе все мое внимание и манили меня, как манит рыбу аппетитный червяк на крючке.

— Твой отец, — неожиданно спросила она, — какое оружие он держал?

— Острогу, — ответил я, — а у Торуса был меч. Я же говорил вам.

Она кивнула, вытерла рот и снова спросила:

— Кто поймал стрелу?

— Вэдим, — сказал я, — но это совсем просто сделать, когда стрела уже на излете.

Наконец она повернулась к прорицателю, позволив мне освободиться от ее взгляда. Я посмотрел на Андирта, который ободряюще улыбнулся, знаком давая мне понять, чтобы я молчал и ждал, что я и сделал, хотя и очень нервничал, а нетерпение просто-таки грызло меня. В этот момент жрица обратилась к прорицателю:

— А у него талант, как думаете?

Прорицатель одарил меня взглядом, смысл которого мне трудно было определить, и опустил голову.

— Память у него есть, — согласился он, но я не понял, что он этим хотел сказать, — из всех моих учеников он лучше всех запоминает слова службы, может повторить их слово в слово.

— Точно так же, как и подробности, связанные со вторжением, — заметила жрица и снова спросила меня: — Ведь это ты отводил коня Андирта в стойло, так? Расскажи, как выглядит лошадь, и опиши ее сбрую.

— Конь рыжей масти, — начал я немного смущенно, — с золотой гривой и хвостом. Копыта — черные, но на правой передней ноге внизу белое пятно, и копыто светлее, чем остальные. Седло темное, покрыто потом, позади него две коричневые сумки с золочеными пряжками. Шпоры из кожи, внутри них тусклый металл. Когда всадник снял седло, то под ним шерсть на спине коня оказалась вытертой и мокрой от пота. Животное обрадовалось, когда почувствовало себя свободным от тяжести. Это мерин, и он начал храпеть и помахивать хвостом, когда с него сняли уздечку и позволили есть принесенный мной овес.

Жрица одной рукой закрыла мне глаза, а другую положила на затылок так, что я не мог шевельнуть головой, и спросила:

— Какое вооружение у Андирта?

— Копье, — пробормотал я, чувствуя неожиданный страх, — он оставил его в хлеву у Робуса. Длиною это оружие в два человеческих роста, древко — черного дерева, острие длинное и немного загнутое, но не так, как у багра или остроги. Есть у Андирта еще меч, секира и небольшой нож.

— Где именно находится вооружение? — спросила колдунья.

Руки ее продолжали закрывать мне лицо. Я чувствовал себя слепым, и от этого мне становилось не по себе, но все же я ответил:

— Меч висит у него на поясе в ножнах, прикрепленных к широкому кожаному ремню с металлическими бляхами, который застегивается на золотую изрядно потускневшую пряжку. Секира висит справа в специальной кожаной петле, а нож просто заткнут за пояс.

Наконец жрица убрала свои ладони с моего лица, и я увидел, что она улыбается, а Андирт тоже одобрительно скалит зубы. Один только наш священник заметно нервничал. Остальные были откровенно удивлены. Хотя мне лично непонятно, чему тут удивляться, разве трудно запомнить и описать внешний вид нескольких предметов?