Коварные ступеньки - Людвиг Светлана Дмитриевна

— Угу, — вновь буркнула я и припомнила, что врала учителю. — Зеленский, вроде, берёт.

— Ух ты! Круто! Обалдеть! Какая умная! — посыпались на меня неприкрытые искренние восторги со всех сторон.

От удивления я аж забыла про свою печаль и оглядела всех внимательно. Нет, действительно так впечатлены. Может, в Иркутске какой второй Зеленский есть? Потому что среди моих одноклассников наша семейная фармацевтическая лавка вовсе не пользовалась такой бешеной популярностью. Ко многим магистерским служащим хотели попасть, к городским чиновникам, были у нас и крутые лавки с косметическими и бытовыми зельями, полувоенные. Место у того же Ардова считалось куда почётнее, чем у моего отца — подполковник мог оставить заявку, а в итоге взять человека только выпуска через три. Наверное, поэтому я к нему и рванула, когда наше предприятие начало пошатываться.

— Лид, а почему ты в Иркутске не доучилась-то? Зачем сюда дёрнула на последний год? — задался главным вопросом самый низенький из моих одноклассников рыженький мальчишка.

— Да мама… — недовольно протянула я и закатила глаза. Объяснение было превосходно — никаких дыр в легенде, никаких нестыковок, никаких тайн!

— А, ясно, — закивали все понятливо.

— Я вообще в Иркутскую хотел, но мои как белены объелись: «Да ты что, там же программа обучения — прошлый век»! — поделился Макс. — Только вот смотрю я на тебя и понимаю, что в прошлом веке учили лучше.

Компания как-то похоронно засмеялась. Да, пожалуй, я поняла, почему папина фамилия здесь вызывает такой ажиотаж. С их уровнем подготовки тот же Ардов рвал бы волосы от злости. Их волосы. Вместе с головами. Наша фабрика — их потолок, хотя у нас туда шли по большей части середнячки.

— Я вообще сам с Иркутска. Нет же, притащили, не пойми куда… — пожаловался рыжий.

— А хоть кто-то с класса хотел здесь учиться? — изумлённо уточнила я. Нам в школьные годы как-то совсем иначе всё представлялось.

— В началке было желание, какая-то гордость даже. Не у всех, но у некоторых хотя бы. Большинство домой к маме хотели, — рассказал Макс. — Потом даже у тех, кто сам сюда хотел, задор пропал. Домой просились — бесполезно. Знаешь, иногда ощущение такое, будто нас сюда спихнули, чтоб не видеть. Будто мы им там мешаем. В Иркутск бы родители часто ездили, а сюда не так удобно добираться.

Я не знала, что сказать. Просто прихлебнула чай. Грустное оказалось место, очень. Не думала я, что буду их настолько жалеть.

— Ещё и убийства тут у вас, — вырвалось само по себе. Сначала я перепугалась, а потом порадовалась — специально бы не перешла на тему лучше.

— Да не, убийства это не так страшно, — отмахнулся кто-то. Я не поняла кто, но глаза вытаращила.

— Мы же заранее знаем, кто умрёт. Сами только подставляются.

— Вы ещё скажите, что сами решаете! — фыркнула я.

— Не совсем, — объяснил Макс, хотя он явно относился к этому не так легкомысленно. — Под удар попадают только старосты, а их учителя выбирают из лучших учеников.

— Нифига себе подстава, — подумала я и побледнела.

Оказаться одной из потенциальных жертв мне вот никак не хотелось. Однако когда первый шок прошёл, я поняла, что это не так уж и плохо — почти верный выход на убийцу. К тому же другие ученики могут быть в безопасности. Правда, могут и не быть, ведь нет гарантии, что убийце приглянусь именно я.

— Да и там можно выкрутиться. Легенду все знают. Из семи старост получается три парочки, а тот, у кого в любви не сложилось, умирает.

— А если старосты одни девочки или мальчики? Или не хватает? — тут же озадачилась я.

— Такого не было ещё ни разу, — уверенно ответил рыжий.

— Да не может быть!

— На нашей памяти, по крайней мере, точно, — подтвердил Макс.

А я очень серьёзно задумалась. Случайно не повториться так много лет сложно, даже если какой морок навели — он же должен координировать действия совершенно разных людей. По крайней мере, семи за раз. Конечно, может быть чародей-разумник, но я снег летом чаще видела, чем таких встречала.

— А кто конкретно выбирает? У нас зельевик? — прикинула я. Он реально довольно молод для своих умений. Не одна же я могу свалять такую дуру с возрастом, а некоторые и на молодильные зелья способны…

— Нет, у нас другой классный.

— Классный? — обалдела я. У нас классными всегда были учителя по профильным предметам, разве что в началке другая система. Но у нас и зельевиков была тьма-тьмущая.

— Угу, у нас Фёдор Михайлович, знахарь.

Здравствуй, бабушка, вот тебе и Юрьев день…

— А они меняются за время учёбы? — пришла новая мысль.

— Конечно! Кто-то увольняется, и пошла-поехала чехарда!

Тупик. Это тупик. И вся гимназия один большой и сплошной тупик. Из последних сил я не уронила голову на стол и не взвыла дурным голосом. Картинка вырисовывалась прескверная.

Соня застала меня в комнате. Подпирая кулаком лоб, я внимательно пялилась на листочек в клеточку и грустила над неутешительными выводами. Лучше от этого они не становились. Я тоже не радовалась.

— С тобой там что? Двойку схватила и теперь переживаешь? — подшутила напарница.

— Ай! — вскинулась я. Хотела помянуть шайтана, да вспомнила, что он не местный. — Кусающийся жёлтый мангадхай! Это не гимназия, а какое-то сборище убийц.

— С одноклассниками поругалась? — вновь не попала Соня. Ей что, мозги прокомпостировали, и они теперь работают не как у оперативника, а в режиме доброй мамочки?

— Наоборот. Поболтала я с ними. По моим скромным подсчётам, либо здесь замешаны человек тридцать из всего педагогического состава, либо объявился один нехилый такой разумник. Причём маньяк.

— Звучит как аннотация к боевику, — не придала значения моим словам напарница, даже ни на миг не перестав заниматься бытовыми мелочами — вещи повесила уже, чайник поставила, веник в руки хапнула. — Тридцать — это же половина учителей почти. Целая преступная группировка. А разумники зарабатывают столько денег, что им убийства только всё испортят.

— Угу, — мрачно буркнула я, — и мы, похоже, в нём поучаствуем. Давай ты сейчас на секундочку остановишься, и прикинем вместе. У меня задачка. По местной легенде семь старост классов разбиваются на три парочки и одного изгоя. Старост выбирают классные руководители. За десять лет, а то и больше, ни разу не случилось, чтобы было два лишних мальчика или девочки. Или чтобы были все мальчики или девочки. В общем, пары ровно вставали, понимаешь? Без сбоев. Абсолютно. Теперь внимание вопрос: сколько нужно иметь своих людей в классных руководителях во избежание осечек?

Она замерла. Задумалась. Плюхнулась на кровать, рядом с которой стояла.

— Твою мать, — произнесла она чётко и продолжила заплетающимся языком: — Это если семь классов. И допустим, если четверо выбрали мальчиков, то обязательно нужно, чтобы остальные трое взяли девочек. Выходит, трое в параллели, а параллелей десять… Твою ма-а-а-ать…

— Я тоже в восторге, — согласилась я.

— Как думаешь, может здесь секта быть? — тут же сообразила Соня. — Потому что если секта, то нам вдвоём такое не разрыть. Неудивительно, что Саша подставился. Посмотрел не при том не туда и…

— Не поверишь, но я надеюсь на одного маньяка-разумника.

— Но это же хуже!

— По качеству. А по количеству как-то дышать легче.

Соня не ответила. Повертела веник в руках, посмотрела на него, будто он сам к ней прискакал, а не она, не пойми зачем, хапнула его с места. Мы здесь один день живём, полы чистые — ещё не натаскали. Чего подметать-то?

— Дрянь, в общем, — подвела я итог. — Можешь говорить, что это непрофессионально, но надо было не лезть.

— Да нет, ты права. Если б не Сашка, я бы тоже не полезла — испугалась, — согласилась она. — А тут такая злость взяла, не хотела их победителями оставлять. Давай, наверное, не станем нарываться, а просто разведаем всё здесь?

— Поздно! — авторитетно заявила я.

Именно в этот момент я поняла, что Соня-то одумалась, после того как во всё влезла, а меня вот, наоборот, разобрал азарт. Либо маньяк, либо дело в зельях. Я даже примерно наметала в каких, осталось только посидеть в библиотеке и составить список. И мне почему-то кажется, что даже маньяк вряд ли станет убивать просто так. Для ритуала сброшенные с лестницы тела не подходили, духов папа правильно забраковал…