Салон "Желание" - Людмила Бояджиева

— Мечта… — Саша с удовольствием расслабилась в удобном плетеном стуле. Спина гудел после двенадцатичасовой смены. — Домой можно не торопиться. Мать Зинулю из сада взяла и меня поджидает со своими финансовыми отчетами. На нее сильное впечатление наш элитный детсад производит. Сразу лозунг выбрасывает: «Твой дед был нищим гением опальной науки (это генетики, значит). Одни брюки двадцать лет, до самых лагерей носил. А ты девочку приучаешь к показухе. Купеческие замашки нам не по карману». — Покрутив коробку с пирожными, Саша выбрала «трубочку», любимую с детства, и с наслаждение откусила нежный слоеный хвостик.

— Деда в смысле прикида понять можно, время такое было — мерзопакостное. Стиль у граждан — обносочный. А вот ты — дура элементарная. Сплошное несоответствие с благодатной окружающей средой. Полы заплеванные за гроши мыть — тупость. Ребенка без отца поднимать… — Ларка от возмущения не может найти слово, лишь покрутила у виска пальцем.

— Нет у Александры отца.

— Есть! Гад он, нравственный урод интеллигентного профиля и карьеристского фаса. На Американских харчах жиры отъедает. А ты на свои гроши из кожи вон лезешь, что бы девчонка без комплексов нищенства росла. Институт бросила, фигурное катанье забыла…

— На что оно теперь…

— На что красота, фигура? Эх, девушка, не знаешь своей цены, — Ларка, отличавшаяся ширококостной, плотной фигурой, тщетно стремилась обрести балетную тонкость, истязая себя диетами. — Белку Ивлеву помнишь? Тоже такой блеск на льду выдавала, а работает в стрипклубе. И, вроде, не жалуется

— Извини, это не для меня.

— Ясное дело. Вы с маманей люди гордые, — она зло откусила фруктовое пирожное, словно мстя себе за очередной антидеетический срыв. — А вот разве милейшая и честнейшая Зинаида Константиновна об этих киви и ананасах в желе могла мечтать? Об овсяном печенье она мечтала и то, отстояв пол часа в очереди.

— Ну, знаешь, в нашей семье и сейчас пирожными не объедаются, — уловив в своем голосе обвинительные материнские интонации, Саша подавила желание порассуждать о социальной справедливости.

— Ты, конечно, полагаешь, что это не справедливо, — хмыкнула Ларка. — Что ваша трудовая деятельность с Зинаидой Константиновной мало оплачивается. Нет, подруга, правильно она оплачивается. Поскольку такова рыночная стоимость вашего труда. Не востребован он обществом.

— По–твоему и учителя, и поликлиники районные не востребованы? Врачи — голь шмоль, одни нервы, не нужны нищим старикам? — Глаза Шуры под нахмурившимися бровями превратились в узкие, презрительно сверкавшие щелки.

— Пфф! — уйми фонтан, Беляева. Кто ж говорит, что все хорошо? Но люди устраиваются. Особенно с твоими данными.

— Настя подалась в секретарши. Янка с мужем в Голландии… — Саша взяла шоколадную «картошку» в гофрированном «воротничке» и положила обратно. — Можно я ее лучше для Зинули прихвачу?

— Да противно на тебя смотреть! — Ларка упаковала пирожные в коробку и поставила ее перед подругой. — Порой мне кажется что тебе нравится роль неудачницы, существа средней категории ценности. Ты совершенно не хочешь бороться за выживание, в тебе нет знаешь чего? Энергии самоутверждения! Ты скорее потеряешь, чем найдешь, уступишь, нежели отвоюет, промолчишь, но за себя не заступишься.

— Мама говорит, что я — кроткая. В плохом смысле. Легкая добыча афериста и нахала. Да поймите же вы, я не страдаю излишней наивностью! Я все понимаю. Но боюсь обидеть. Обидеть недоверием.

— Вот, вот! Устаревшая модель ясноокой «барышни», не желающей приспосабливаться к законам победительниц из породы бизнес–вумен.

Танцевать в клубах не хочешь, от денег взаймы отказываешься, подарки не берешь. Знаешь, как это называется? Это не гордость, милая моя. Это гордыня, смертный грех. Надо брать легко, когда помощь предлагают от чистого сердца.

— Разве я сомневаюсь, что ты от чистого? Критику вот покорно выслушиваю и денег взаймы возьму. Мне одна книжка страшно понравилась. Огромная, вся в картинках и буквы большущие. Андерсен! Я уже Зинке намекала на что–то такое в качестве новогоднего приза от Деда Мороза. Скажу, от нас с тобой. Она ж все равно догадается.

— Девка у тебя отличная. Это же пруха! В наше–то время — такой ребенок. Меня Олежка по врачам затаскал. Говорят, ждите. Шанс есть. А ведь почему? Аборты, дура, делала. А ты сразу — мамочка.

— Не сдавайся, Лар. Будет у тебя пацаненок, вылитый Олежка

— И сразу в фуражке, — насмешничала Ларка, в своего ментовского мужа глубоко влюбленная.

— Ладно, пора к семье, — Саша поставила в раковину чашки. — . Мать с Зинулей платье шьют. Из моего костюма для показательных выступлений. Помнишь, голубой, усыпанный стразами? Зинка блеснуть собирается. Скоро у них в саду елка. Грандиозный концерт закатывают. А мне даже пойти не в чем — только дочку позорить.

— Так, — Ларка решительно поднялась, огладив на мощных бедрах кожаную юбку. — Идем. Пока Олежки нет, в шкафу пороемся, подберем тебе туалет.

— Не стоит, Лар. У меня настроение квелое. Шуша я теперь — вот кто.

— Шуша она, видите ли! — взвилась Ларка. — Чего я здесь лекцию читала, горло рвала? Пора тебе, госпожа Беляева, расстаться с совковыми комплексами, с благотворительным служением в больницах и библиотеках. У меня есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться.

Вскоре Саша сидела за своим прилавочком на бойком базаре. Торговую точку устроила Ларка, поставляя товар из собственного магазина. А потом произошло то, что произошло — не заладилась торговля, затрат оказалось больше, чем прибыли. И как противно каркали все вокруг насчет моря разливанного какого–то новогоднего счастья! Накаркали — явился Буртаев. И что же? Хуже не придумаешь. Застал ее в самый неприглядный момент рабочей биографии. Да еще чувырлой. Да еще сжалился и визитку сунул как добрый Дедушка Мороз.

Кухня Беляевых — то же по картинке. Картинке давно ушедшей эпохи глобального дефицита. Шкафы в голубой цветочек, оклеенные до половины клетчатой, давно вытершейся клеенкой стены, гремучий холодильник ЗИЛ с округлыми боками и синий абажур.

На столе — опять таки Ларкин гостинец — тарталетки с салатами — аппетитные, яркие. И сама она — королевна расписная: свежий рыжий окрас стриженных волос, малахитовые сережки и кулон в цвет блузке и шарф — закачаешься! Аппетит, опять же, неплохой и тон поучительный.

— Тебя, красивая моя, на тракторе в новую реальность вытаскивать надо, — постановила Ларка после безрадостного подведения итогов Сашиной предпраздничной торговли. — Пока ты у меня на нулях, Беляева. И как тебя угораздило столько товару попортить? Надо было с покупателя за испорченное брать. А как же? У меня не отвертятся.